От этих мыслей разболелась голова, и Елена закрыла глаза.
Надо забирать ее,пробормотала она, засыпая.
***
Но быстро вернуть Нимфею не получилось. Страшная слабость не давала ей это сделать. Госпожа Анника, узнав, что с ними случилось, и что мадам Тирли вместо помощи, просто сбежала, уволила ее. И выгнанная кухарка появилась на пороге дома Елены с виноватым видом и клятвой, что будет теперь неотлучно помогать.
Прошу вас, госпожа Елена, хоть вы не гоните меня!
Елена поначалу не хотела принимать ее обратно, но это был единственный способ прекратить посещения Савалли, который разве что не поселился у нее, бесконечно смущая Елену своей чрезмерной заботой и вниманием.
Еще через пару дней пришло извещение с мануфактурыцех не может так долго ждать выздоровления Елены, поэтому на ее место была взята другая мастерица.
Прочитав извещение, Елена смяла бумагу. Два месяца, именно столько она смогла там продержаться. А ведь в поместье Наттеньер она проработала три года, и условия там были намного хуже. Что с ней случилось? Она стала слабее? Глупее? Или все вместе? В любом случае это был удар по ее гордости. Теперь надо было снова начинать все сначала.
Ничего, главное, чтобы Нимфея поправилась,говорила она себе.Я заберу ее, найду работу и все пойдет по-старому.
***
Это был чудесный день. И неважно, что всю ночь лил дождь, а небо было пасмурным. Сегодня Елена была здорова. Она быстро шла по улице, глубоко вдыхая морской воздух Фарсалы. Как же прекрасно не болеть! Как прекрасно, когда во всем теле легкость, и ты легко можешь подпрыгнуть и сорвать листок с растущей у дороги вишни. Елена улыбалась, в руках она держала пирог, который испекла накануне вместе с зашедшей к ней в гости госпожой Анникой и Ханбеком. Яблочные пироги всегда были любимыми у Нимфеи. Еще немного и покажется дом Винслоу. Cтарик сторож улыбнулся на приветствие Елены.
Они в саду, госпожа,объяснил он.
И вот она уже бежала по дорожке, посыпанной гравием вдоль душистых кустов азалии. Солнце, которое все никак не хотело выходить из-за туч, вдруг показало свой прекрасный лик, осветив парк, позолотив фонтаны.
В глубине сада слышались разговоры, смех и собачий лай. Елена направилась туда. Показалась зеленая поляна, залитая мягким солнечным светом. Нимфея, завернутая в одеяла, полулежала в большом плетенном кресле-качалке. Рядом с ней, присев на траву, находилась госпожа Винслоу, они смеялись над маленьким рыжим щенком, с которым тут же на траве играл господин Винслоу, лица всех троих были такими веселыми и счастливыми, что Елена невольно замерла, потрясенная открывшейся перед ней картиной. Госпожа Винслоу то и дело поправляла одеяло девочке, трогала лоб и щечки, видимо проверяя, нет ли у нее жара. Во всех ее движениях, в каждом взгляде, в том, как она ласково и осторожно расправляла завязки чепца на голове Нимфеи, было столько нежности и материнского тепла, столько трогательной заботы. Личико Нимфеи сильно осунулось и было бледным, но глазки по-прежнему были живыми и веселыми, маленький ротик улыбался.
Дай, дай!просила девочка, показывая на щенка.
Господин Винслоу поднес мордочку щенка совсем близко к личику Нимфеи.
Ой, у него такой мокрый нос!удивилась девочка.
Господин и госпожа Винслоу засмеялись.
Елена стояла в тени большого дерева. Она смотрела на Нимфею, ласково гладящую щенка на коленях, на окруживших ее мужчину и женщину, когда-то таких одиноких, убитых горем от потери ребенка, а теперь таких счастливы, и ком подкатил к ее горлу. Она прижала к груди завернутый в ткань пирог и отступила глубже в тень.
Вы не подойдете?вдруг раздался над ней голос. Это был Савалли.
А стоит ли?с горькой усмешкой спросила она.
Положив сверток с пирогом на белоснежную скамейку, она поспешила к выходу. Она хотела уйти как можно скорее, чтобы никто не видел ее слез, не догадался, как ей сейчас плохо.
До глубокого вечера она бродила одиноко по городу. Елена вспоминала эти месяцы, что прожила здесь. Как приехала сюда с Варди, как стала жить в новом доме вместе с Нимфеей. Покидая поместье Наттеньер, ей казалось, что уже улыбка не озарит ее лицо. Но это было не так. Она повстречала столько замечательных людей, которые научили ее новому и интересному, они поддерживали ее, они стали ее настоящими друзьями. Но все равно щемящее чувство одиночества и пустоты жило в ней. С каждым новым расставанием с дорогим для нее человеком это чувство становилось все глубже, все острее.
Пока Елена шла до своего дома, сумерки сгустились и стало совсем темно. Открыв скрипучую калитку, девушка посмотрела на окна первого этажаставни были наглухо закрыты. Значит мадам Тирли еще не вернулась. Елена вошла в дом и опустилась на стул. Устало положив голову на стол, она стала слушать, как стучали плохо прикрытые ставни на втором этаже. Было темно и пусто. Не хотелось зажигать свечу. Не хотелось ничего. Мысли, мысли, мысли. Они мучили Елену, вызывали боль, колотя изнутри, словно желая вырваться наружу. Еще больнее становилось, когда восставали образы прошлого, от которого она бежала. Бежала, как ей тогда казалось, к чему-то лучшему. И вот все, к чему Елена так стремилась, о чем мечтала, было перед нейсвобода и свой дом. И вдруг оказалось, что и в этом лишь пустота. Зачем это все, если ты сама, словно сухая трава, носимая ветром?
Послышался тихий стук в дверь. Елена не сразу встала, ей на мгновение показалось, что это был снова звук от ставней. Но тут постучали еще раз. Елена открыла дверь. Ее глаза уже привыкли к темноте, поэтому она сразу признала высокую фигуру господина Савалли.
Добрый вечер, госпожа Елена,поздоровался он, кланяясь,надеюсь, я вам не помешал?
Нет, господин Савалли,отвечала Елена,я даже рада, что вы пришли. В доме у господ Винслоу я повела себя невежливо и хотела бы извиниться перед вами.
Молодой врач поднял руку, словно останавливая ее.
Не нужно, я понимаю, что вам сейчас тяжело.
Повисло молчание.
Я и сейчас веду себя не по-дружески,вдруг опомнилась Елена,прошу вас, проходите.
Господин Савалли вступил в темный коридор вслед за Еленой и огляделся.
Почему вы не зажигаете свет? Зачем сидите такв полной темноте?
Знаете, иногда хочется дать отдых глазам.
Она уже достала лампу и хотела ее зажечь. Но оказалось, в ней закончилось масло. Пришлось зажигать подсвечник с тремя свечам и ставить его на стол.
Прошу присаживайтесь, господин Савалли, а я пока сделаю кофе,захлопотала Елена. Теперь она была рада приходу гостя. Это отвлекало ее от тяжелых мыслей.
Мне бы не хотелось обременять вас,начал господин Савалли, смущенно,ведь я приехал лишь потому, что беспокоился.
Ну что вы. Вы нисколько не обременяете меня. Как может обременить приход доброго друга, который спас меня и Нимфею от тяжелой болезни.
Елена уже поставила на стол самые красивые чашки под кофе, подаренные ей госпожой Анникой. Еще через пару минут сам напиток тоже был готов. Густой горький аромат разлился по комнате, наполняя ее уютом и теплом. Из закусок Елена положила гренки и сухофрукты. Она взяла чашку предназначенную гостю и наполнила ее.
Прошу вас, господин Савалли.
Благодарю,сказал тот, беря чашку и отпевая немного,ммм, очень вкусно! Вы стали варить чудесный кофе, госпожа Елена.
Вы мне льстите. Мой кофе весьма посредственен.
Пускай и так, зато вы улыбнулись,сказал он тепло.
Услышав это, Елена не удержалась и рассмеялась.
Вы невозможны! То есть только что вы сознались в том, что говорили неправду про мой чудесный кофе. Господин Савалли, вы весьма коварны.
Он покраснел и тут же весело расхохотался.
Свет свечей падал на поднос с кофейником и чашками, на лица, сидящих друг против друга, девушки и молодого мужчины. Болезнь прошла, прошла обида и раздражение. Елена была благодарна Савалли за его заботу о ней и Нимфее. И сейчас она с удовольствием слушала его. В манере вести себя у молодого врача было много тихого очарования. Он не доминировал, не поражал, не подчинял собеседника своей воли и мнению, здесь было мало от прирожденного лидера. А было в нем много мягкости, какой-то милой неуклюжести и неуверенности в сочетании с внутренней силой.
Я знаю, что задам вопрос, на которой вам будет тяжело ответить,начал Савалли, ставя чашку,но все же, почему вы сегодня не подошли к Нимфее? Она вас очень ждала.