Это необычно, наконец выдаёт она. Очень необычно. И сложно вот так с ходу утрясти в голове.
Ты мне не веришь? произношу как можно более ровно. Считаешь меня теперь сумасшедшей?
Наверное с минуту Нина молчит, явно подбирая слова.
Врать не буду. Мне сложно в это поверить. Но я не отвергаю возможность таких вещей. В мире порой много чего странного происходит, чему научных объяснений не найти. Я тебе не говорила, но у меня прапрадед был мольфаром, и о нём такие рассказы в нашем роду передаются, что впору сказки писать. Да и у Сашки покойная бабка непростая была. Её в наших краях за ведьму и знахарку почитали. Это она уже на старости немного умом двинулась, когда дочка померла. Сашку потому и забрали соцслужбы, ты же знаешь. Поэтому нет, сумасшедшей я тебя не считаю. Я помню, как ты упрямо доказывала Коле, что скважину нужно бить за домом в саду, а не во дворе, хмыкает она. А он тебя не послушался.
За домом глубина была бы вполовину меньше, ворчу я, вспомнив тот наш спор с Николаем. И не пришлось бы к воде через камень пробиваться.
Вот тут я тебе верю. Но порой мужчине нужно дать время прийти к правильному решению самому, подмигивает мне моя самая лучшая на свете приёмная мама. А что касается твоих снов она задумчиво хмурится. Знаешь, я много думала о том, как ты могла попасть на место той аварии. И слишком много странного было во всём этом. Ты словно ниоткуда там появилась. Никто тебя не помнит, никто не видел, не заметил. И твоя одежда
А что с ней не так? Я уже не помню в чём была тогда. Первые дни после аварии в моей памяти вообще очень смутно сохранились, признаюсь, напряжённо смотря на Нину.
Ты была в рубашке, штанах и жакете. И они не выглядели, как современная одежда. Я ещё подумала, что ты какую-то роль где-то играла. Даже твоё бельё отличалось от всего, что мне доводилось видеть. Я сохранила это где-то в сундуке для тебя. И волосы обрезаны неровно, словно одним махом отхватили косу. Я потом красиво подровняла
Он отрезал мою косу своим кинжалом, похолодев, шепчу я.
Кто? настораживается мама.
Мужчина из моего сна. Тот, что поймал меня. Он сказал, что это ему пригодится. И отрезал мою косу. Она длинная была, я под воротник прятала, потому что кепка не держала выдавливаю дрожащим голосом, как сейчас чувствуя прикосновение холодной стали к затылку.
Боже, неужели все мои сныправда? Неужели тот жуткий мужчина где-то существует на самом деле? Неужели всю мою настоящую семью действительно убили?
Сейчас, как никогда, мне хочется поверить, что всё это лишь игра моего подсознания.
Кто же я такая? Откуда взялась на самом деле? хриплю, зажмурившись.
Я не знаю, кем ты была и откуда пришла, Ася. Но я знаю, кем ты стала для нас. Дочерью. Родной и любимой, прижимает меня к себе Нина. Возможно, ты вспомнишь своё прошлое. Возможно, даже вернёшь себе свой прежний дом. Но мы всё равно останемся твоей семьёй, а наш дом твоим. Помни об этом, милая.
Глава 3
Ты собираешься к реке спускаться? окликает меня Даня, подъезжая ближе.
Да, мне нужно посмотреть, в каком состоянии мост, киваю, не оборачиваясь. Его слишком пристальные взгляды сегодня уже успели меня основательно поднапрячь.
Всю дорогу пытался со мной разговоры разговаривать при малейшей возможности. В упор не замечая моего нежелания идти на контакт. Зачем Николай послал со мной именно этого человека? Почему не Мишку, например? Или дядю Руслана?
Вот и сейчас Даня опять на меня смотрит. Изучает. Словно ищет что-то. Так пристально, что я невольно всё же бросаю на молодого мужчину взгляд искоса.
Его можно назвать красивым. Русоволосый. Правильные, хоть и немного резковатые, черты лица. Голубые глаза. Высокий, широкоплечий, крепкий, накачанный, я бы даже сказала. И в седле он смотрится органично, не в пример многим. Словно с детства привык ездить верхом.
Но что-то неустанно царапает меня в его внешности, в повадках. Но больше всего в том навязчивом внимании, которое он мне уделяет.
Притом уделяет с того самого дня, как появился у папы на ферме. Сколько раз я замечала, как Даня открыто наблюдает за мной. Слышала даже, как расспрашивает обо мне. И каждый раз, когда наши взгляды встречались, что-то тревожно сжималось у меня в груди, и возникало смутное чувство узнавания. Не знаю почему.
Возможно, я просто излишне накручиваю себя.
Возможно, мои сны сделали из меня настолько параноика, что даже обычное мужское внимание мною воспринимается, как угроза. Вот я и ищу скрытые смыслы там, где их нет.
Возможно, я просто не в себе.
Николай вот доверяет ему, как оказалось. Иначе не послал бы со мной. А я привыкла считать, что мой приёмный отец неплохо разбирается в людях.
Даня в ответ на мой напряжённый взгляд обаятельно улыбается. Потом кивает на реку.
Вода ещё не спала. За ремонт браться рано, заявляет авторитетно, с умным видом обозревая открывшийся нам свысока вид.
С отвесного холма, на котором мы остановились, действительно отлично видно и мост, и заливающие его стремительно несущиеся водные потоки.
Возможно, но определить, что нужно будет сделать, я могу уже сейчас, буркаю с толикой раздражения. Что и собираюсь сделать. А Николай уже сам решит, когда и что начинать.
И уже тяну поводья, чтобы повернуть свою Незабудку к находящейся в стороне грунтовой дороге, спускающейся к переправе, но меня останавливает новый неожиданный вопрос-утверждение.
Я тебе неприятен, Ася? снова поворачивается ко мне мой спутник.
Нет. С чего ты взял? хмыкаю нервно.
Голубые глаза хищно сужаются. А я внезапно понимаю, что обратился он ко мне на незнакомом языке. Точнее откуда-то знакомом мне но я не помню откуда
На каком языке ты только что говорил? выдавливаю, впиваясь в него ошарашенным взглядом.
Я слышал, что ты ничего не помнишь. Но, признаться, не верил. Думал, играешь, склоняет Даня голову набок.
В душе всё обмирает. Он снова говорит на этом странном языке. И я его понимаю.
Чего не помню? срывается мой голос на крик.
Того, что было до аварии, усмехается Даня.
Только Даня ли?
В его облике что-то неуловимо меняется. Черты заострятся. Тонкие губы изгибаются в зверином оскале. Обнажая клыки. И я слышу утробное звериное рычание.
Визг застревает в горле колючим комком.
Это не сон. Бежать. Бежать. Бежать
Монстр клацает зубами, насмехаясь, пугая Ударив пятками бока Незабудки, я пытаюсь пустить её в галоп. Но она, испуганная близким присутствием хищника, внезапно взвивается на дыбы, бросаясь в сторону. К обрыву.
Всё случается так быстро, что я едва успеваю осознать происходящее. Оно стоп-кадрами проносится передо мной. Край обрыва осыпается под нами Моя лошадь срывается вниз с испуганным ржанием, беспорядочно молотя ногами, всё больше заваливаясь назад и я вместе с ней мелькает понимание, что мне не выжить слишком высоко и камни и Незабудка упадёт сверху. Но я не хочу умирать Не хочу! Я должна жить! Это последние слова, которые мне сказала мама Моя мама
Взгляд родных лазурных глаз вспышкой врывается в мою память, и одновременно с этим грудь огнём обжигает в том месте, где болтается на цепочке массивный перстень. Время будто застывает. Словно в замедленной съёмке я вижу, как неотвратимо удаляется от меня край обрыва вижу корни деревьев ветки и на чистых инстинктах всем существом тянусь к земле, к пульсирующей в ней силе, гулкой и монотонной. И она отзывается. Почва в буквальном смысле устремляется навстречу, тормозя наше падение. Меня оплетают невесть откуда взявшиеся узловатые корни, выдёргивая из седла, утаскивая в сторону. По ушам бьёт пронзительное ржание Незабудки, но в поднявшейся туче грязи и пыли, ослеплённая страхом я просто не вижу, что с ней.
Больно приложившись бедром о какой-то камень, цепляюсь руками за первый попавшийся куст, растущий на склоне, неожиданно ставшем слишком пологим. И тем самым наконец останавливаю своё падение. Чтобы уже просто съехать вниз на пятой точке, наплевав на её целостность. И, прихрамывая, устремляюсь к пытающейся подняться Незабудке.
Вроде цела бедняжка.
Давай, моя хорошая. Нам надо срочно делать отсюда ноги, помогаю я испуганной лошади встать. Глажу и обнимаю за шею, успокаивая. И оглядываюсь на вершину склона, пытаясь рассмотреть, куда подевался монстр, явившийся за мной.