Магического следа тоже, вздохнул Глеб. Жаль. Было бы намного проще, если бы Новак готовил не лекарства, а чернила, например.
Или наш убийца сунулся не в эту емкость, а в соседнюю, согласился Давидовский. Мы не вскрывали, но по этикетке ясно, что это привезенная из столицы партия красителя. Новак ее уже здесь по бутылькам разливал.
Красителя? Для чего? уточнил следователь.
Для волос, сверившись с записями, пояснил Вольшек. Радикальный черный цвет. Обратный адрес: Гаруч, улица Малая Арнауцкая, дом шесть.
Глеб хмыкнул и внимательно осмотрелся.
Торговый зал аптеки выглядел так, будто его долго и основательно громили, а после закоптили: половина стеллажей валялись на полу, содержимое склянок перемешалось, образовав тошнотворное разноцветное месиво с вкраплениями из всевозможных пилюль. Но еще более ужасное зрелище обнаружилось под белой простыней: Ковальский едва узнал в изломанном человеке с перекошенным лицом Казимира Новака.
Дверь не взломана, сверяясь с записями, сказал Вольшек. Аптекарь или сам впустил убийцу, или вошел в здание вместе с ним. Отпечатки картину не проясняют. Их много, и все смазанные.
Глеб и сам это видел. Вокруг погибшего аптекаря весь пол был усеян той же серой гадостью, что и стены, но на полу ее основательно затоптали.
Был ли шанс найти хоть один четкий отпечаток до того, как тут все спросил Ковальский с толикой разочарования, испортили?
Первыми прибыли жандармы, пояснил Вольшек. И они же первыми обнаружили, что найти нормальные отпечатки невозможно. Почтальон не подходил к телу, еще издали понял, что Новак мертв, и сразу же ринулся вызывать подмогу. И уже жандармы сообщили нам. Но следы изначально выглядели так. Похоже, наш убийца был достаточно хладнокровен, чтобы не спеша смазать все свои отпечатки.
Глеб покивал и медленно прошелся по залу. Пара жандармов тщательно осматривала и описывала содержимое прилавков, кассы и нескольких несгораемых шкафов, дверцы которых были выломаны. Он подивился тому, что довольно толстый металл сильно погнут, словно в аптеке орудовал кто-то с недюжинной силой.
А это что? сам у себя спросил Ковальский, заметив бледно-желтое пятнышко под стеллажом, стоявшим рядом с дверным проемом.
Что там? наклонившись вслед за коллегой, спросил Давидовский.
Безмолвно отвечая на вопрос, Глеб при помощи носового платка извлек из-под стеллажа аккуратную дамскую туфлю.
Домашняя туфля? догадался Вольшек, разглядывая покрытый налетом желтый ситец.
Похоже, она принадлежит рейне Новак, сказал Глеб, с прищуром рассматривая туфлю так и эдак.
Ничего особенного, отмахнулся Вольшек. Просто туфля.
Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.
В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.
Удручающая картина, вздохнул Вольшек и громко чихнул.
Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.
Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.
Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.
И кому мог помешать рейян Новак? с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.
И правда, согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.
Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули с полок одежду, разрезали матрас. Но, даже разгромленная, комната казалась светлой и радостной, как залитая солнцем лужайка.
Что мы вообще знаем про рейяна Новака? спросил Глеб.
Ну самое очевидное, ответил Давидовский. Казимиру Новаку было пятьдесят три на момент смерти. Лет пятнадцать или шестнадцать назад развелся с женой. Та куда-то уехала Да! В Лиен. Точно. Жил Новак тихо, воспитывал дочь. Ничего особенного.
Ничего особенного, задумчиво повторил Глеб, заглядывая в спальню Клары Новак.
Здесь тоже похозяйничали, но совсем немного: сорванные шторы, вываленная на пол одежда и разрезанный матрас. В приоткрытое окно проникал свежий воздух и, не находя препятствия, сквозняком гулял по помещению, шевеля страницы книги в мягкой обложке.
Да протянул Вольшек. В целом Новаки были самой обычной семьей, и тут такое!
Ковальский прищурился, вытащил из книги ленту, служившую закладкой, и задумчиво пропустил тонкую полоску между пальцами. На шелке остался едва различимый аромат лимона и зеленого чая.
Так, что там с почтальоном? встряхнувшись, уточнил он. Ты его лично опросил?
Им занимается виталист, ответил Вольшек. Сейчас он в доме соседки Новака, рейяны Мни́шек.
Мужчины быстро пересекли дом в обратном направлении и направились к соседнему строению.
Хоть дом Ирены Мнишек и не пострадал от нападения, там царил не меньший кавардак, чем на месте преступления. В большой уютной гостиной, обставленной светлой мебелью, на широком диване полулежал сухонький рейян в серой форме работника почтамта. В кресле рядом с ним замер виталист, ни на секунду не отпуская ладонь мужчины. Во втором кресле с очень прямой спиной восседала сама хозяйка дома хрупкая светловолосая рейяна неопределенного возраста. Женщина выглядела встревоженной и опечаленной, она неосознанно кусала губы и мяла тонкий батистовый платочек.
Здесь же находился еще один работник управления Вло́дек Зава́цкий. Самый молодой член их маленькой команды задумчиво что-то писал в блокноте и мигом улыбнулся, увидев Глеба.
Здоров! громким шепотом поприветствовал он. Как бабуля?
Глеб с укоризной взглянул на Вольшека.
Что ты на меня смотришь? хмуро возмутился приятель. Ты же знаешь, что Влодек у нас как раз тот, кто все и про всех знает.
Это было истинной правдой. Обаятельный и говорливый Влодек легко сходился со всеми и удивительным образом всегда и про всех знал даже мельчайшие подробности. И как ему это удавалось загадка!
Выйдем? предложил Влодек, глянув на почтальона и рейяну Мнишек.
Глеб не стал возражать, прекрасно понимая, что управленец уже вызнал все возможные сведения.
Почтальон увидел свечение около шести, поспешил сюда и первым обнаружил тело, шепотом начал Завацкий, пересекая холл дома Ирены Мнишек. Никого и ничего не видел. Побежал к рейяне Мнишек, и уже отсюда они вызвали жандармов.
Ничего нового, вздохнул Давидовский.
Отнюдь! усмехнулся Влодек уже на крыльце. Я расспросил рейяну и многое узнал.
Стоило вернуться и услышать рассказ из уст самой Ирены Мнишек, но Глеб видел ее состояние и решил, что должен позволить женщине прийти в себя.
И что же?
Во-первых, у нее с Новаком был роман, торжественно сообщил Влодек и замолчал, выдерживая театральную паузу и стреляя в коллег взглядом.
А во-вторых? поторопил Ковальский.
Этой ночью Новак был у рейяны Мнишек и ушел от нее примерно в половине пятого.
Это интересно, согласился Глеб. Дальше.
По словам рейяны, Клара Новак ничего не знала о романе отца. Казимир Новак не спешил рассказывать дочери, хотя роман длился больше года, продолжил выдавать сведения Влодек.
И почему же? удивился Давидовский. Они взрослые люди. Он разведен, она
Вдова, подсказал Влодек.
Мужчины вернулись в дом Новаков.
Вот именно. Два свободных человека. Что тут скрывать?
Ну Сам Новак сказал рейяне, что не хочет тревожить дочь, ответил Завацкий. Если не ошибаюсь, с момента развода рейян Новак не был замечен в каких-либо любовных связях. Не думаю, что он все еще любил свою бывшую жену, больше похоже на то, что он излишне любил дочь и не желал причинять ей боль появлением в доме другой женщины.