А так, имея ее подарок, я бы еще мог что-то сделать. Ну, например, позвонить ей и сказать:
Привет. Тут у меня твой драконий браслет обнаружился, и я подумал, что ты бы хотела его получить назад, быть может. Если так, то вот мой адрес
Глупости, да? Ну, а как иначе? Конечно, я не хочу его возвращать, он, во всех смыслах, теперь мой, но чем-то же нужно жертвовать, чтобы заманить ее в свои сети. Мне-то планету покидать запрещено, а вот ей самой ко мне пожаловать, вроде как, можно. Или нет? Надо было уточнить этот момент. Да и вариант, что она может меня послать и предложить заняться пересылкой подарка, я отмел как не жизнеспособный. Фигня, я бы выкрутился и что-то придумал.
Но пыл мой быстро сошел на нет, стоило мне только представить, как ощущалось в первые минуты объединения ее половинок души. Твою же мать! Все разрозненные кусочки мозаики теперь и навечно встали в ее голове на свои места. Она теперь все знала, все понимала.
Блять, товарищи! Если бы моя пара сделала со мной подобное, как бы я реагировал? Ну, сто процентов, первое мое желание было бы придушить негодницу. Но потом-то я бы оттаял. Верно же? И пришел, обязательно пришел бы к ней, хотя бы для того, чтобы отругать и наказать чертовку. Как наказать? О, ребята! Очень жарко, очень порочно и крышесносно наказать!
Я должен найти способ заманить ее сюда. Не важно как, не имеет значения каким способом. Но я должен! Иначе, моя мстительная девочка не будет удовлетворена. Она просто обязана встретиться со мной, выплеснуть на меня весь свой яд, все свое недовольство и ненависть. Для того, чтобы между нами осталась только любовь. Пусть и с горчинкой, но кто любит приторную сладость, верно?
Я в панике заметался по комнатам, выдумывая полнейшую чушь, сотни провальных вариантов, планов и идей. Но, что я мог, черт возьми? Паника, сковывающая и ледяная, сжала своей когтистой лапой мое глупое отчаявшееся сердце. Мол, смотри, я его раздавлю, оно все равно никому больше не нужно.
Глупец, идиот, придурок! Что я ценил в прошлой жизни? Вереницу бесконечных обезличенных любовниц, что рядами и колоннами проходили через мою постель и мой член? В этом было мое прежнее счастье, серьёзно, мать твою? Я вцепился в волосы и еще раз бросился к разобранным коробкам. Я должен, просто обязан найти способ связаться с ней.
В руку тут же схватил телекорп, оголтело тыкая пальцами на кнопки. Где-то здесь был ее номер, сохраненный, на всякий случай, в «избранном». Она всегда для меня была центром моей вселенной, даже тогда, когда я об этом еще не знал. А сейчас ее здесь не было. Пустая адресная книга, никого не осталось. Но если, из гребаного девайса еще можно было удалить следы пребывания Раваны в моей жизни, то из моей памяти нет. Вся информация о ней намертво прикипела к моим мозгам, огненными татуировками ее номер был выгравирован в моей памяти. И я уверенно жму на виртуальные кнопки голографического меню.
Плевать! Пусть мне впаяют еще один срок, но я скажу ей все что думаю, все, что у меня на сердце или хотя бы успею сказать еще один раз «прости». Оно того будет стоить.
Но нажать на кнопку соединения с абонентом я не успел. Во входную дверь кто-то уверенно постучал.
Глава 21
Я открыл дверь и мне тут же прилетело кулаком в челюсть.
Ауч! Больно!
Отвечать не стал, не имел права. Сам напросился, ведь меня предупреждали и не раз. Но где я, а где благоразумие? Где, гдев Караганде!
Качок хренов! Схватил за грудки и снова приложил по морде лица. Из разбитой губы хлынула кровь, а во рту разлился четкий привкус металла. Третий удар притормозил в воздухе и меня оттолкнули, как куль с мукой.
Мудак!проревел Молох и двинулся прямиком к бару.
Я тоже рад тебя видеть брат,прошипел я и, охая и потирая ударенную скулу, уселся в кресло. Вот же боров великовозрастный! Сила есть ума не надо?
Да уж, Ас, кто бы говорилНи силы, ни ума
Пошел ты на хер! Из-за твоей любвеобильной колбасы, что болтается у тебя между стройных ножек, мы оба здесь теперь застряли навечно. Ты хоть понимаешь, что наделал, а? Гандон штопаный!разорялся брат, гремя бутылками и наливая себе обильную порцию горячительного.
Ты чего так ерепенишься? Подумаешь, Земля. Тут, всяко, лучше, чем куковать в этой тюряге,попытался я замять трагедию.
Ты мне тут не обобщай. Кому лучше, а кому очень даже прекрасно! Ясно тебе?рычал Молох, хапая идру (прим. автора: идранапиток на основе вакатуса, крепостью выше сорока градусов) уже не из стакана, а прямо из горлышка.
А ну-ка, колись. Кто там завелся у тебя?с подозрением уставился я на брата.
Конь в пальто!
И где теперь этот конь?приподнял я вопрошающе одну бровь.
Дак, может и помер уже и все по твоей милости! Святой Космос, как же я тебя ненавижу!взревел мой родственник и опять с кулаками двинул в мою сторону.
Э-э-э, ты это, осади!встал я на ноги и принял защитную стойку. Все, хватит мордобоя, этим делу уже не поможешь.
Осади? А хрен тебе не пососать, а, братишка? Там сын у меня остался. Понял, дубина? Сын! Да ничего ты не понял, трахарь хренов,махнул на меня рукой и вновь двинул в сторону бара. Все, сейчас опять накидается в дугу.
Я осторожно подошел к нему и сунул под руку пустой бокал, мол «и мне налей». Не отказал, даже не хмыкнул, только молча наполнил почти до самых краев.
А потом мы, не сговариваясь, сели в кресла напротив другу друга. Молохзлой как само исчадие Ада, а я просто тихо выжидающий, когда он начнет вещать мне за все мои косяки. Как-будто их и так у меня немало.
Как он у тебя там получился-то хоть?первым начал я разговор.
Кто?непонимающе воззрился на меня брат.
Да конь же твой, в пальто который,еще один насупленный взгляд и я пояснил конкретнее,ну сын, Молох. Сын твой!
А! Сын! Ну как, как? Трахнул бабу, она забеременела и родила. Физиология, мать ее ети. Не, Ас, ты реально в нашей семье самый тупой,и почесал с умным видом затылок, мол «не то, что я». Ага, три раза ага. Сын у него. На Земле, блять! Совсем сбрендил!
Слышь, гений местного розлива, я надеюсь, что ты в курсе, что тот сын, тебе на самом деле, вроде как, и не сын, да?но Молох смотрел на меня с самым упрямым выражением в мире и молчал, поэтому я продолжил его добивать,Генетически, у тебя нет никакого ребенка, брат. Але? Он не твой, а просто биологический отпрыск твоего земного тела.
Че серьезно?в притворном ужасе выпучил на меня глаза Молох и зажал мальцами губы,Да не может быть! А я-то, дурачок, думал иначе!а потом продолжил уже более серьезным тоном,Да знаю я все, Ас, только привязался я к мальчонке, всем моим грешным сердцем к нему прикипел. Понимаешь? Эх, да куда тебе
И вновь принялся накачиваться идрой.
И сколько годков этому твоему сыночку?уточнил я на всякий случай.
Было сорок, когда меня выдернули. На юбилее гулял. А ты мне все обосрал, мелкий говнюк!и вновь потряс тяжелым кулаком в воздухе.
Так он, поди, уже давно коньки отбросил, это же там двадцать три года прошло,махнул я рукой, мол «гиблое дело».
Ясень пень отбросил,фыркнул брат.
Ну и чего? Узнал бы кто он есть в Истинном Космосе и к кому ты там всем сердцем прикипел, авось и, впрямь, родственная душа.
После моих слов брат повторил трюк с выпучиванием глаз, потом подавился горячительным, закашлялся и весело, во все горло захохотал.
Че ты ржешь, дубина?недоумевал я. Не иначе, как умом братишка тронулся от горя.
А Молох, захлебываясь смехом пытался мне что-то объяснить:
Я и узнално лучше бы воздержалсяэто, оказался гномгном, мать его ети! Точнее гномихастаршая дочь короля Бельвара Фаэруна, онаона своего мужа прирезала за то, что он у нее фамильное золото в карты проиграл.
И все ржал и ржал, аки конь. А потом и я не сдержался и тоже рассмеялся. Сын у него! Поглядите-ка!
Мы сидели и хохотали в голос, как два клинических идиота, немного замолкали, ловили взгляд другу друга и вновь принимались заливаться истерическим смехом. До слез! Твою же мать, кому расскажи не поверятсын Молоха Мортагномиха с Эльхаймы.
Увы, это была для меня лишь короткая передышка в нескончаемом потоке перманентной боли и тоски. Кровоточащее, задыхающееся от безнадеги, сердце напомнило о себе очень быстро и на мое лицо вновь вернулась маска болезненного отрешения. Я здесь, а она где-то там и плана по ее со мной сближению у меня нет. Я рассчитывал, совсем не на наихудший исход, наивный идиот. Всегда нужно иметь план «Б», всегда! Но куда уж мне, верно?