Однако всё было именно такЯуконар Вигюрбьёрг продела всё это без малейших угрызений совести, а в смерти Юусгримссона винила вовсе не себя, а Мьюра, сумевшего получить признание задержанного на следующий же день после ареста. Откровенно говоря, особой заслуги Мьюра в этом не былоЮусгримссона доконали страх перед будущим и чувство вины, но Вигюрбьёрг было проще поверить в то, что это коварный следователь неведомым образом вынудил Лаугейра признаться, чем в то, что в глубине души жених ее поступков не одобрял, хотя и помогал ей в совершении преступления.
Даже учитывая ту неприглядную правду, которая открылась ему после развода, Мьюр категорически не понимал, как можно так поступить со своей семьей.
Родители, бабушка, два брата: младший и старшийради дедова наследства Яуконар уничтожила всех. Наследство, конечно, было немаленьким: квартира в центре Анафа, большой загородный дом в самом престижном пригороде столицы и еще одинв элитном поселке на берегу Лазурного моряв совокупности тянули больше чем на сто миллионов нузов. Но даже если отбросить моральный аспект содеянного, Мьюр не понимал, как девушка вообще на это решилась, ведь она была самой очевидной подозреваемой, а любое проклятие оставляет следы. Да и цена за наложение проклятия была высокабезвозвратная утрата части магического дара, тем большей, чем сильнее было наложенное проклятие.
Уверенность этой годившейся ему в дочери девицы в собственной безнаказанности поразила Мьюра. Конечно, она использовала специальный ритуал, чтобы стереть свою связь с наложенным на родных проклятием, но всё равно, даже без признания Юусгримссона они бы нашли ее по тем следам, которые остались уже от этого ритуала. Однако Вигюрбьёрг признавать этого упорно не хотела и на всех допросах обвиняла Мьюра в том, что это он во всем виноват, потому что заставил Лаугейра признаться и тем самым вынудил ее убить жениха. В конце концов Хундграхт был вынужден передать дело другому следователю, но и коллега никуда не продвинулся, не сумев пробиться через нежелание подозреваемой признавать свою вину.
Так что в том, что на затерянные в Льдистом море Лаунтские острова, куда пожизненно ссылали тех, кто нарушил запрет на наложение проклятий, Вигюрбьёрг отправилась нераскаявшейся, Мьюр себя не винил. А вот в том, что не проследил в тот день за тем, чтобы на камеру Юусгримссона наложили дополнительную защитуда. Конечно, никто не мог предположить, что после уничтожения семьи у Вигюрбьёрг могло остаться достаточно магических сил, чтобы наложить смертельное проклятие еще и на жениха. Об этом Мьюру твердили и коллеги, и начальство, и врачи в санатории. И с объективной точки зрения они были правы, умом Мьюр это понимал.
Но у него было предчувствие, из-за которого он и добился разрешения на усиление магической защиты камеры Юусгримссона. Добился, но не проследил за тем, чтобы эту самую защиту наложили немедленно. Не проследил, потому что в тот день, соблазнившись столь редкой в Анфе осенью хорошей погодой, решил пообедать не в столовой МОП, а в расположенном неподалеку от здания министерства кафе «Каштан» и заодно прогуляться по Каштановому бульвару, на котором это кафе и находилось.
Ну и прогулялся. И встретил Лиесту с Таугой, которые прошли мимо, бросив на него одинаковые холодно-презрительные взгляды. Поведение бывшей жены Мьюра нисколько не задело, а вот то, что и Тауга окончательно и бесповоротно вычеркнула его из своей жизниеще как. Он так и не смог принять, что та девочка, которую он семнадцать лет считал своей дочерью, которой читал на ночь сказки, водил гулять и в кино, помогал делать уроки, которую утешал, когда она плакала, и смешил, когда она грустила, относится к нему как к совершенно чужому человеку.
Конечно, опытному следователю, регулярно проходившему повышение квалификации, психологические причины подобного поведения были прекрасно известны. Перекладывание вины на того, кому человек сам причинил зловесьма распространенный способ психологической защиты. Но понимание причин происходящего нисколько не помогалона душе стало тягостно и гадко, и Мьюру захотелось как можно скорее отвлечься. А самым эффективным способом это сделать было погружение в работу с головой. Поэтому, едва придя с обеда и узнав, что специальная группа для задержания магически опасных преступников уже освободилась после предыдущей операции, он тут же отправился арестовывать Вигюрбьёрг, даже не вспомнив о том, что собирался позвонить в следственный изолятор, чтобы проверить, наложили ли на камеру Юусгримссона дополнительную магическую защиту.
Разумеется, участие следователя непосредственно в задержании не требовалось. Но поскольку задерживать подозреваемую собирались у нее дома, Мьюр отправился вместе со спецгруппой, прихватив криминалиста и мага-эксперта, чтобы сразу же начать осмотр квартиры Вигюрбьёрг и произвести в ней обыск, откладывать который не следовало, поскольку любые магические следы со временем ослабевали, а значит, попытаться их отыскать нужно было как можно скорее.
С подозреваемыми в совершении преступлений с использованием магии не церемонилисьбойцы спецгруппы сходу выбили дверь, даже не попытавшись в нее позвонить, обездвижили Вигюрбьёрг заклинанием-сетью и надели на нее наручники и блокирующие магию артефактные браслеты раньше, чем девушка смогла понять, что вообще происходит.
После такого вступления Мьюр ожидал испуга, растерянности, даже истерики.
Но Яуконар его удивила: она осталась совершенно спокойна, а когда Мьюр представился и зачитал постановления об аресте, осмотре и обыске, высокомерно кивнула, как будто совершенно ничего не опасалась. Правда, спокойствие подозреваемой заметно пошатнулась, когда маг-эксперт, едва войдя в комнату, в которой задержали Вигюрбьёрг, уверенно заявил, что в помещении ощущаются следы магического ритуала, наиболее вероятнопроклятийного.
Ритуал был закончен буквально только что, добавил эксперт, а Мьюр буквально оцепенел, пронзенный догадкой, кого именно, скорее всего, прокляла Вигюрбьёрг.
Он буквально выскочил из квартиры и немедленно позвонил в следственный изолятор.
Предварительно арестованный Юусгримссон находится в своей камере, доложил дежурный.
Немедленно проверьте, всё ли с ним в порядке, только сначала вызовите целителя и кого-нибудь из магов-экспертов, распорядился Мьюр.
А что случилось? уточнил дежурный.
Есть основания полагать, что Юусгримссона только что прокляли, возможносмертельно, пояснил Мьюр и принялся в тревожном ожидании мерить шагами лестничную площадку, понимая, что не сможет начать осмотр, пока не выяснит, что там с Лаугейром.
Когда от нетерпения и дурных предчувствий Мьюр уже был готов завыть прямо в человеческой ипостаси, дежурный перезвонил и совершенно убитым голосом доложил, что Юусгримссон мертв, а маг-эксперт обнаружил следы проклятийного воздействия и уже начал их фиксацию и осмотр места происшествия.
На камеру была наложена дополнительная защита? еле выговорил помертвевшими губами Мьюр.
Нет, мы не успели, господин Хундграхт, виновато вздохнул дежурный, не было свободных магов-экспертов.
Впоследствии Мьюр не раз и не два прокручивал в голове тот день, проходил его шаг за шагом, пытаясь понять, можно ли было избежать такого исхода. И каждый раз приходил к выводу, что такой возможности не было. Поехать арестовывать Вигюрбьёрг с утра не получилось, потому что спецгруппа была на задержании большой партии «пыльцы бледной поганки»магически обработанного наркотика, вызывавшего яркие приятные видения, а также практически неснимаемую зависимость. Это, разумеется, было намного важнее задержания одной-единственной подозреваемой, которую к тому же абсолютно все считали уже почти, если не полностью магически опустошенной. Значит, руководство однозначно не разрешило бы направить спецгруппу на задержание Вигюрбьёрг раньше, чем был бы решен вопрос с «пыльцой». Да и наложить дополнительную защиту на камеру Юусгримссона сразу же, как Мьюр направил постановление, тоже не получилось бы, ведь маги-эксперты действительно были заняты. Вернее, если бы хоть кому-нибудь пришло в голову, что Вигюрбьёрг может наложить на него проклятие, свободный маг, разумеется, нашелся бы. Но о такой возможности никто, включая Мьюра и этих самых магов-экспертов, и не подозревал, поэтому, строго говоря, даже если бы Мьюр позвонил в следственный изолятор и напомнил о защите, ничего бы не изменилось. Наверное. А может быть, всё-таки, если бы он позвонил, дежурный бы решил, что стоит кого-то отвлечь от других дел и направить в камеру Юусгримссона. А может быть, и нет. Или да. Или всё-таки нет.