Ты дура, Вик! Мы есть твою новую грудь будем? Или оплатим ею аренду? спрашиваю я.
Нет, заработаем. Сегодня очумительная вечеринка в «Прайде», богатеньких лошков будетм-м-м, протягивает она.
Я не пойду в «Прайд», клиенты этого клуба вполне могут свернуть нам шеи только за попытку их обдурить. Я шарю ногами в поисках тапок.
Утрем нос закоренелым шовинистам! Вика вдохновенно жестикулирует. Ударим по кошельку мерзких кобелей, что в командировках снимают девчат вместо того, чтобы купить жене и деткам подарки! Отомстим за все слезы, пролитые в браке!
Вик, ты что несешь? Ты и замужем не была, я приглаживаю волосы.
А не нужно воспринимать мои слова буквально. Не была, а кто-то другой был.
Я не собираюсь оплачивать твою грудь. Я поворачиваюсь спиной к подруге, снимая футболку и надевая плотный топ. Попроси Стаса. Открыв со скрипом дверцу старого шкафа, достаю теплый спортивный костюм.
Яночка, я обещаю, что одного вечера хватит на пару месяцев, плюс оплата остатка моей операции. Найду самых богатых и самых тупых. Яночка. Она подходит ближе и помогает расправить завернувшийся край кофты. И ты сможешь до января отдохнуть. Ты отдохнешь, а я восстановлюсь, как раз к новогодним праздникам. Только вспомни, какой заработок зимой, кричит мне в спину.
Нет. Я с чувством гремлю эмалированным чайником по чугунной решетке двухкомфорочной плиты. Хорошо, что у меня было отложено. Достаю большую глубокую тарелку и высыпаю в нее половину пачки овсяных хлопьев быстрого приготовления. Хватит на квартплату, аренду и сможем купить продуктов на неделю. Но в «Прайд» не пойду.
Я всегда тщательно выбираю бары или клубы, где мы работаем. Вечер или два наблюдаю за посетителями, и в «Прайде» частыми гостями были волки. Не нужно слышать их запах, достаточно быть внимательной: высокие, сильные, громкие, наглые, собой занимают все пространствоих всегда много. А встречаться лицом к лицу с волками нашего городатакого пункта в списке моих желаний нет. Пока нет. Я не готова.
Это та двадцатка, что лежала в кармане твоей толстовки? уточняет Вика.
Да, отвечаю я и застываю с ложкой в руках. Вика, что значит «лежала»?!
Это значит, что больше там не лежит. Молочка достать? Вика беззаботно открывает дверку холодильника и наклоняется к нижним полкам. Нужно было оплатить хотя бы треть, чтобы за мной забронировали дату в клинике.
Казалось, что пар из моих ушей валит ничем не хуже, чем из носика старого чайника, что, кипя, подпрыгивал.
Лицо обдает горячей волной, так давно забытойжаром обращения, но, к моему разочарованию, жар сразу же исчезает. Пальцы слабо потрясывает и больше ничто не напоминает, что еще лет пять назад я спокойно перекидывалась в волчицу. Злость и секундное проявление зверя отобрало много сил, словно и не было десятичасового сна.
Яночка, в ход идет лесть, обещаю, один-единственный раз. И мы даже сможем сменить город.
Нет, я заливаю кипятком свой завтрак, а на поверхности плывут одинокие жиринки сливочного масла. Соскребаю остатки с бумажной упаковки и аккуратно снимаю о край тарелки.
Я сменю город лишь в одном случае, когда узнаю о судьбе своего отца, мне нужно знать точно, что произошло. Но с каждым днем силы уходят: волчица отзывается неохотно, слух, зрение, обоняние и физическая сила покидают, уходят по капле.
Все же у тебя глисты, констатирует Вика в очередной раз. Разве девушка твоего телосложения может столько съесть?
Не меняй тему. Рядом с тарелкой каши ставлю кружку сладкого-сладкого чая. В «Прайд» я ни ногой. Остальную сумму на операцию найди сама. Возьми кредит, попроси у Стаса, выкручивайся. Сегодня можешь остаться на ночь, а завтра ищи жилье. Да, и я буду искать, произношу, не отрываясь от тарелки.
Можно продать твою «Хонду».
Вик, ты охренела? Смотрю на нее, не веря своим ушах. Ты потратила наши деньги, стащила мою заначку, фактически оставила нас без жилья и средств к существованию, а теперь просишь, чтобы я продала мотоцикл, и все это ради твоего каприза?!
В глазах собеседницы мелькает озабоченность, но лишь на мгновение, и Вика идет в нападение.
Да где бы ты сейчас была?! В колонии для малолетних, нетв психушке. Кто бы еще стал терпеть твои ночные бормотания и крики да слушать басни о самом лучшем отце, что ушел и не вернулся, о свихнувшейся матери, что тебя выгнала, узнав, что ты оборотень?! Признайся уже, что ты брошенный ребенок, у которого, как и многих из нас, кто вырос на улице, родители беспробудные забулдыги или торчки, плюющие на своих детей. Выдумала сказочку И кто еще из нас дура? А, Ян?
Да иди ты, я зло бросаю. Я достаточно тебе отплатила за свое спасение. Пять лет ты живешь за мой счет, сколько ты получала? Десять процентов от заказа, двадцать? И скольких тебе нужно развести за вечер, чтобы хватило на новые сиськи? Правильно, хорошенько поработать три-четыре месяца.
Два, выплюнула подруга зло.
Ну, конечно, а есть ты не собираешься эти два месяца или где-то жить? А? Конечно, Яночка-дурочка будет содержать. Так нет. Не будет. Это будет наш последний раз, мне деньги со стола, а тебеставки. Или так, или никак.
Согласна.
***
Неприятное предчувствие не оставляет меня до самого клуба, Вика заходит первой, а я продолжаю наблюдать. Очередь ожидающих возможности войти с каждой минутой становится длиннее. Десятки девушек обольстительно улыбаются, вглядываясь, словно бездомные щенки, в лица мужчин, надеясь, что именно их выберет один из состоятельных, успешных, в дорогой одежде, пропитанный нишевой парфюмерией и с ленцой во взгляде. Идиотки. Всех как одну ждет только потребительское отношение, и в лучшем случае тысяч-другая с утра в лицо.
Поправляю взметнувшиеся в воздух волосы, а внутри гложет червячок сомнения.
Еще не поздно отказаться.
«Нельзя», отрезаю.
Завтра к десяти придет хозяин дома, а остаться без жилья в середине осени категорически не хочется.
Холодный ветер скользит по голой пояснице и пробирается вверх по позвоночнику. В прошлом году мне было комфортно в топе и при нуле. Почему волчица погибает?! Я ее почти не чувствую, не слышу ее голоса. Ее эмоции стираются, теряясь в моих ощущениях.
И почему отец никогда не рассказывал об этом? Не знал или не успел?
В руках вибрирует смартфон:
«Жду у бара!!!»
«Иду», отправляю в ответ.
До самого входа меня сопровождают недовольные шепотки пришедших раньше. Затылок жжет от пристальных взглядов. Останавливаюсь в шаге от охраны. Двое широкоплечих мужчин закрывают собой вход, один проходится по мне обманчиво отрешенным взглядом.
Меня ожидают, нетерпеливо постукиваю ноготком по циферблату часовсамой дорогой части моего гардероба, не так давно выигранной у одного парня. Меня не смущает массивность аксессуара и явно мужская модель, главноебренд, название, блеснувшее серебристыми буквами, пропуск в мир золотых столовых приборов и унитазов.
Хорошего вечера. Кивок, и передо мной распахивается мир всего, что я ненавижу и презираю.
Вру я ненавижу и презираю себя в этом мире.
Ты что так долго?! фыркает Вика.
Дышала свежим воздухом.
Вика протягивает мне коктейль:
Угостили, предотвращает мои расспросы о деньгах. Вадюня оказался такой душка. Бармен. Мы с ним договорились на двадцать процентов, замолкает. Хорошо, закатывает глаза, двадцать пять с каждого заказа.
Ты забыла, что не умеешь врать? Сердцебиение Вики в таком грохоте басов я не слышу, спрашиваю на удачу и оказываюсь права.
Тридцать! выкрикивает она, скривив лицо, не дожидаясь моей реакции, зовет бармена: Вадик! Вадик! Поможешь? С кем можно поработать?
У нас все клиенты платят за общение. Парень активно натирает столешницу. А там уже дело техники, что вам закажут. Деньги отдаем сразу же после смены.
Вадим, а покажи постоянных клиентов. Склоняюсь так, чтобы можно было рассмотреть тех, о ком речь.
Все балконы с первого по пятый. Третий не советую брать, если не захотите продолжения.
Не захотим, вмешалась Вика.
Это стол хозяина. Бармен переключается на бокал и натирает белоснежным полотенцем. Эти двое тоже бывают практически каждые выходные. За твоей спиной щедрые ребята, но они уже с девочкой.