На его хмуром лице ещё не высохли капли воды, волосы были растрёпаны, но выглядел он словно разгневанный демон, тело его дрожало от гнева, и вдруг, схватив меня за плечи и сжав почти до боли с шипением прорычал:
А что бы ты сказала, если бы узнала обо мне нечто другое, например, что внутри меня прячется дикий зверь? Какой диагноз ты бы поставила мне тогда?
Его хмурое лицо, его глаза, мечущие молнии, и хриплый, словно стон раненого зверя, голос, отрезвили меня. Широко раскрытыми глазами глядя на то, что я с ним сотворила всего за несколько минут, а ведь это моих рук дело, я растерянно хлопала ресницами. Слёзы мои давно высохли, уступив место раскаянью.
Глядя в эти почерневшие очи, не могла дышать. Нет, не от страха, страха не было вовсе, а от боли, снова сдавившей сердце.
Ну, я жду! рыком поторопил меня Алекс, не сводя взгляда с моего лица.
Но ведь это неправда, растерянно пролепетала я.
А что если бы это было правдой? не унимался он. Что бы ты тогда сказала?
Нет, я знаю тебя, ты не шизофреник, пробормотала я смутившись.
Что? усмехнулся он. Ты совсем меня не знаешь! Ты даже не представляешь, на что я способен!
Эти слова он произнёс очень тихо, но в каждом металлом звенела чистая ярость, слова, словно выстрелы, слетали с его губ. Его глаза горели чёрным светом, и всё в его поведении выдавало в нём ужасного хищника.
Что ты говоришь? потерянно проговорила я. Ты хочешь напугать меня?
Маленькие девочки очень доверчивы, а хищники бывают коварными, и на самом деле всё не так, как кажется, произнёс он вкрадчиво, его тон был обманчиво ласков.
Что ты хочешь этим сказать? прошептала я.
Ты доверяешь мне? прошипел он, странно заглядывая в мои глаза
Даедва дыша, произнесла я дрожащим голосом.
Почему? сдавленно спросил он так, словно его что-то мучило.
Я знаю тебя, ты ведь не такой, каким хочешь сейчас казаться. Когда ты настоящийты добрый и спокойный, я не понимаю, почему ты говоришь о себе такие вещи, забывая дышать, пролепетала я в ответ уже почти испуганно.
Увидев в моих глазах зарождающийся страх, он застонал, как будто внезапно почувствовал ноющую боль.
Ты ничего не знаешь, сдерживая гнев, почти шёпотом произнёс он и опустил глаза. Я не такой, каким кажусь. Что если настоящий я совсем другой, не такой, как ты себе представляешь?
Ты пытаешься запугать меня до смерти? сдавленно, словно мне не хватало воздуха, прошептала я.
Не надо меня боятьсявнезапно осознав, что я задыхаюсь, Алекс выпустил наконец мои плечи из стального захвата и простонал. Только тебе позволено всё
Да что с тобой такое? воскликнула я, переставая что-либо понимать.
Я не знаюхрипло прошептал он и тяжело дыша, отвернулся к реке и всё ещё дрожа смотрел на воду.
Между нами повисло тягостное молчание. Трудно было подобрать какие-либо слова, чтобы дать ему понять, что он был мне дорог, что ему я буду доверять всегда. Неважно, есть у него какие-либо фобии или нет, меня это больше не волновало. Важнее было то, что я не хотела его терять, пусть не как возлюбленного, а даже как друга.
Если бы он отдалился от меня, я бы этого не вынесла. На секунду я представила, что произошло то, чего я больше всего боялась, что я потеряла его навсегда.
В моём воображении всё выглядело столь реально, что внезапным порывом я просто бросилась к нему и обняла за талию. Уткнувшись лицом в его плечо, ощутила его дрожь, услышала бешеный стук сердца и тихий сдавленный стон в груди.
Его грудная клетка бешено вздымалась, словно в воздухе не хватало очень важного элемента, а тело было словно каменным и таким горячим, что мне показалось, что у него сильный жар.
Так вот с чем были связаны его бредовые речи! Похоже, он заболел и уже не контролировал, что болтает, а я уже выдумала целую проблему!
Саша, ты болену тебя сильный жар, прошептала я, и он вдруг пошевелился, обнимая меня. Его сильные руки обхватили мои плечи и спину, но уже ласково, не стремясь причинить боль, и он согласился:
Да, болен уже давно
И в эту минуту у меня не нашлось бы никаких сил, чтобы оторваться от него хоть на миг, да это и не требовалось, так как теперь уже Алекс крепко, но бережно держал меня в своих объятиях.
Глава 27. Борьба с собой
Александр
С некоторых пор меня волнует только одна девчонка, всех других я просто не замечаю. Только от неё я не могу оторвать своего взгляда, меня постоянно тянет к ней, что бы я ни делал и где бы я ни был. Рядом с ней я становлюсь совершенно другим, каким-то неспокойным, не могу управлять собой, словно только она управляет моими действиями и поступками.
Похоже, что без неё я уже не могу, скорее всего, укрепляется невидимая связь между нами, и я просто уже не властен над собой. Это так мучительно, когда ты не принадлежишь себе. Кто придумал эту изощрённую пытку?
Меня просто разрывали противоречивые желания. Первоестремление постоянно видеть предмет моей страсти, заботиться и оберегать. Второесовершенно противоположноеосвободиться от этой болезненной привязанности, чтобы можно было оторваться от неё, быть самим собой, принадлежать самому себе.
Наверное, эти противоречия когда-нибудь доконали бы меня, ведь у нас с Анной не могло быть будущего. Мы с ней из разных миров.
Яужасное чудовище.
Онаона ангел, фея, принцесса.
Что у нас общего? Ничего, кроме болезненной привязанности друг к другу. Зачем усугублять своё и без того тяжёлое положение? Зачем мучить себя? Зачем портить жизнь ей? Но о том, чтобы попытаться разорвать отношения, не могло быть и речи. Да какие там отношения? Я был настолько благоразумен, что не позволял себе никаких вольностей. Наши отношения мы называли просто дружбой, но неужели со стороны нельзя было увидеть, что я окончательно и бесповоротно повержен.
Сдался без боя на милость победителя.
Иногда, когда было очень уж тяжело, я пытался отдалиться от неё, но это было непросто. Мои чувства, требуя выхода, мучили меня, сжигая мою душу. С этим невозможно было бороться, и как я ни старалсяу меня ничего не выходило.
Из-за всех волнений я начинал злиться. Злился, прежде всего, на себя, и понимал, что этого делать нельзя, иначе в любой момент мог потерять над собой контроль. Меня просто накрывали неконтролируемые приступы ярости. Но я всегда владел собоймой отец мог бы мной гордиться. Владение собойединственное, чему он смог меня научить, от остального я попросту отказывался.
Иногда мне казалось, что Анна понимала, что внутри меня идёт борьба, она так на меня смотрела, словно догадывалась обо всём, что я чувствовал. В такие моменты мне хотелось открыть ей свои чувства и рассказать, кто я, но я благоразумно пресекал свои желания, представляя себе, что может случиться.
Меньше всего на свете мне хотелось её напугать. Не думал, что она была готова к тому, что я мог ей рассказать, и не знал, будет ли готова когда-нибудь.
В своём воображении я представлял себе нашу жизнь, если мы будем вместе. Со временем, если мы поженимся, мне придётся постоянно её обманывать, пока рано или поздно она не узнает, кто я такой. А она узнает, такое не скроешь, если живёшь под одной крышей. Если у нас родится ребёнок, то я точно буду знать, что он тоже станет оборотнем, и просто не смогу с этим жить. Окончательно себя возненавижу. Не смогу смотреть ей в глаза.
Хуже мучений придумать нельзя. Не лучше ли было оставить всё, как есть? Это тяжело, но возможно. Потом, когда мы закончим школу, она поступит в универ, уедет из посёлка и, возможно, мне станет легче. Может быть, со временем она встретит хорошего человека и будет с ним счастлива, родит нормальных детей, а я буду наблюдать за этим со стороны, навсегда оставаясь её другом, буду заботиться о ней, буду любить её детей.
И буду несчастен всю жизнь.
Но этот вариант был единственным из того, что хоть как-то примиряло меня с самим моим существованием.
Не так давно я понял, что отказаться от дара будет не просто, скорее всего, почти невозможно. Сколько мне понадобится времени на это, я не знал.
Может быть, вся жизнь.
Бывали случаи, когда я не мог полностью контролировать себя, и надо мною властвовали чувства. Это было связано с замкнутыми пространствами, но это не страх, а нечто другое, когда над тобой властвует подсознание, а разум почти отключается. Как подсознательная готовность к опасности, когда контроль над моим телом полностью переходит к зверю внутри меня. И это почти невозможно подавить.