Это?указал он пальцем на белые человеческие черепа, красовавшиеся на кольях.Это защита наша новая. Давеча завывало, помнишь? То ж колдун поганый к нам лез. А они появились, как заголосят, болезные. Глазищами как засверкают! Колдун так и покатился. С тех пор тихо все.
Черепа довольно скалились и кивали, постукивая друг о друга лысыми головешками. Ярина ощутила острое желание тоненько завыть.
А можно их как-нибудь того, обратно невидимыми сделать?
Ей показалось или на безглазых лицах появилось обиженное выражение?
Кабы я знал,поскреб затылок домовой.Ты что, черепушков спужалась? Ты их не боись, что с них взять, охранники они справные, тебя не тронут, не обидят. Хуже живых людей никого нету, так я тебе скажу. Даже бродячие покойники ваши не такие паскуды. А эти, подумаешь, зубьями щелкают.
Извините,выдавила Ярина, переводя взгляд на своих новых охранников. Те опять закивали, на этот раз милостиво. Или это после ожерелья всякая невидаль мерещилась.
Нет, бояться меньше она не стала: страх держался не за чувство опасности, а за непостижимые образы. Но пугаться теперь стало стыдно.
Дышать свежим весенним воздухом расхотелось, Ярина вернулась в горницу, подумывая о том, чтобы перебраться с печи на кровать. Домовой в спаленке прибрал. Всю одежду из сундуков перетряхнул, грязь по углам смел. Презрев осторожность, вымыл миску с уже успевшей зацвести водой и плавающими в ней черными хлопьями. Посудина источала такой аромат, что и угореть было недолго. Да и вообще в избе царила противоестественная чистота, воздух был легким и свежим, не сдавливал грудь по ночам. Казалось, мыши с клопами и тараканами за версту подворье обходили. Полы скреблись, горшки чистились, половики стирались. И все это без ее участия. Ярина, привычная к тяжелой работе, чувствовала себя боярышней-лентяйкой, так ее с самого детства не обхаживали.
Яринушка, хочешь ватрушку?
Она хотела. Но если сидеть без дела, да трескать ватрушки с повидлом, то так недолго и в старостину дочку превратиться. Когда Тиша садилась на лавочку у изукрашенной резьбой избы, доски под ней жалобно скрипели. А ведь считалась на деревне первой красавицей, не то, что они с Нежкой. Их иначе как заморышами не называли.
Нет, дедушка, давай лучше в подпол заглянем. Может, прежний хозяин там какие-нибудь книги оставил или записки.Ярина перестала теребить кончик русой косы и сцепила руки в замок. На ватрушки с поджаристыми бочками она старалась не глядеть.
Домовой тут же скис, всем своим видом выражая желание уйти от разговора.
Воля твоя, девонька, токмо ежели ты черепушек боишься, что с тобой будет, коли узришь цельный шкелет? Я старенький, слабосильный. Как тебя потащу, коли в забытье свалишься?
«Старенький и слабосильный» третьего дня волок сундук с одеждой на крыльцо самолично, отказавшись наотрез от помощи, но Погодите-ка!
Что за шкелет? То есть, скелет? Откуда в подполе скелет?Ярина нервно вскочила, коса, взметнувшись, хлестнула по спине.
Поди знай,пожал плечами домовой.Старый владелец наверняка оставил, больше некому. А мож он сам это и есть. Ты не боись, он не ходячий. А меч мы вытаскивать не будем.
Теперь еще и меч. Говорят, лучше один раз увидеть, вот и она предпочла разобраться во всем на месте, направляясь обратно в сени. Тяжелая крышка люка поддалась не сразу, а стоило ее открыть, снизу пахнуло могильной стужей, пальцы мигом заиндевели. Но Ярина упрямо вцепилась в лесенку, спускаясь, пока домовой подсвечивал путь.
Сухой ледяной воздух царапал горло. Под сиянием зажженных светильников проступали очертания подвала: свет выхватил ровные стены, словно облитые темным медом. Внутри переливались мельчайшие пузырьки, поблескивая, словно алмазная пыль. Но, несмотря на эту застывшую красоту, жутко здесь было. Хотя что может быть хуже, чем снежно-белый скелет, лежащий на высоком столе посреди комнатушки. Ребра пробил широкий двуручный меч, лезвие насквозь пробило толстую столешницу. Кости должны были быть очень старыми, но не было в них ни единого желтого пятнышка, как не было ни единого намека на остатки плоти. А ведь в таком холоде тело могло храниться веками.
Меч был самым простым: никаких завитушек, украшений, кроме полированного до блеска оникса, вставленного в навершие.
Не встанет.Домового мрачное окружение ничуть не смущало, он влез на стол и побарабанил пальцами по черепу.
Дедушка, не надо!Ярина и сама не могла понять, что ее так напугало. Скелет и скелет, можно подумать, она их не видела никогда. Даже если оживет, то бегать у него уже не выйдет. Как тут побегаешь, когда одни кости. Суеверные страхи нужно было изживать и чем быстрее, тем лучше.
Больше в подполе ничего устрашающего не было: небольшой ларь в дальнем углу, полки, заставленные аккуратными рядами мутных от времени бутылок без подписей, огромный котел да толстенная книга с сиротливо завалившейся за нее кипой листков, перевязанных тесемкой.
На стенках котла переливались медом те же потеки, что и на стенах. Трогать их Ярина не решилась, а вот Торопий сунул нос внутрь и едва на зуб подозрительную смесь не попробовал.
Намертво пристыло,возвестил он. Ковыряние ножичком тоже ничего не дало, даже царапинки не осталось.Интересно, что бы это могло быть?
К бутылкам тоже лучше было не лезть: из толстого матового стекла, запечатанные, на них осел плотный слой пыли. Она встряхнула первую попавшуюся, но привычного бульканья не услышала.
Вот так откроешь одну, а вылезет из нее якась холера, - пробурчал домовой.Знавал я одного домового, он у мудреца вековал. Тот сказывал, что в дальних странах водится нежить жуткая, невиданная, в бутылках селится. Как испить захочешь, вытащишь пробку, а оттуда на тебя кидается харя зубастая. Хрусть и нету. А харя ржет и обратно в бутылку закупоривается, до следующего раза.
Трогать бутылки сразу расхотелось. Нет, в байки про злобные хари Ярина не верила, но вот летучий яд внутри вполне мог быть. И даже мог не потерять силу за века. Домовой держался рядом, старательно изображая спокойствие, но Ярина видела, как он то и дело теребит пояс. Она начала подбираться к ящику, когда дедок окликнул ее, открывая одну из книг.
Запертый он, Яринушка. Я еще в первый раз проверил. Ты лучше сюда глянь. Как интересно писано, ни единой резы не разобрать. Каракули одни.
Тяжеленный талмуд был явно написан вручнуюмелким убористым почерком, одни завитки и закорючки. Ярина поднесла его поближе к свету и разочаровано застонала. Проклятые мудрецы, обязательно им нужно язык позаковыристей выбрать!
Что там? Что?Торопий прыгал вокруг, пытаясь заглянуть в книгу.
Саргонский, дедушка.
Судя по тому, что она с трудом разбирала отдельные слова, не простой, а древний. Хорошо, если получится разобрать десятую часть написанного.
Забыв и про ящик, и про котел с бутылками, и даже про скелет, они с домовым выбрались из подпола и обосновались за столом. В почерневшем от времени серебряном окладе светились алым яхонтовые вставки. На страницах среди мелкой вязи букв шли рисунки удивительных сокровищ, отрисованных до каждой завитушки.
Эдак мы ничего не разберем.Домовой не скрывал своего разочарования. Ярина, может, и смогла бы расшифровать, но на это требовалось время. Много времени, а ей и без этого было чем заняться.
О, ты гляди.
С пожелтевшими от времени отдельными листками тоже было все не очень хорошо. Неизвестный писал в ней старыми резами, но что это были за резы! Написанные наизнанку, в слова они никак не складывались. Ярина крутила страницы и так и сяк, а домовой даже осколок зеркальца притащил, но и в нем слова, собранные из отдельных символов, не имели ни малейшего смысла.
Шыфир какой-то мудреный,покачал головой Торопий. Ярина же с острой тоской поняла, что возможности понять написанное не представится. Отец разбирался в тайнописи, в детстве даже учил их простенькому способу, Нежка после побега так писала им письма. Но отец мертв, а больше рядом не было никого, кто разбирался бы в шпинских секретах. Разве что Тильмара спросить, если она до него когда-нибудь доберется.
Ярина еще немного поразглядывала рисунки в книге: сокровища были прорисованы с такой бережностью, что выглядели настоящими. Были там и броши, и кольца, и гривны, и даже пара венцов. Даже краски не выцвели. Искрились синим и алым яхонты, переливались оттенками зелени смарагды. Особенно запомнился огромный адамант в одном из золотых венцов.
Чем дальше, тем чаще мелькали украшения из янтаря. Слишком яркий для обычного алатырь-камня, слез деревьев, с первого взгляда понятно: это тот, что маги древности добывали ради силы, убивая иных существдивь. И они, и чудь последние восемь столетий жили лишь в печальных легендах и страшных сказках, которыми матери обычно пугают непослушных детей. «Вот будешь ходить к дальнему колодцу один, прилетит за тобой дивь, разорвет когтями на части, обглодает твои косточки». В деревне эту присказку повторяли на разные лады, только не помогала она: ребятня постарше на дивь даже ловушки ставила. Но даже если предания не лгали, украшения из чьего-то сердца или глаз не казались Ярине прекрасными.
Что-нибудь интересное нашла?поинтересовался домовой.
Нет.Она с сожалением отложила книгу и взялась за листки: схемы, зашифрованные письмена, черепа на полях, снова схемы. Часть зачеркнута так, что не разобрать.
Потрясенная догадкой, Ярина пролистнула на пару страниц назад и уставилась на рисунок. Что-то он ей напоминал. Горе-ожерелье лежало на столе, только руку протяни. Веточки, ягоды, бусины янтаря, сейчас тусклые и мутные. Чудилось ли, что их переплетение похоже на рисунок в дневнике?
Похоже.Торопий залез с ногами на лавку, вторя ее мыслям.
Вот тут помечены узлы, они совпадают с местами, где янтарь крепится,Ярина провела пальцами по сразу ожившему ожерелью.Звездочкиэто ягоды рябиновые. Знать бы, что за стрелки вокруг.
Загадка,вздохнул домовой.Утро вечера мудренее. Разберемся. Хочешь ватрушку?
***
Ночью пришел кошмар, котором раз за разом вонзала меч в спящего мужчину, который потом оборачивался скелетом, что лежал в подполе. В провалах глазниц танцевали янтарные отблески.
Ярина проснулась с криком.
Но утром все забылось. Когда она снова упражнялась в мысленных полетах над лесом, закутанный в плащ человек все еще торчал на пеньке.
Кого он там высиживает?бормотала Ярина себе под нос, наблюдая из-за чахлой березы за недвижимой фигурой. Постоянное присутствие на взлеске чужого заставило спуститься на землю и наблюдать издалека. На охотника не похож. На путника? На путника похож, но какой дурак станет отдыхать целый солнечный оборот. Да еще в таком дорогом плаще. Не нужна ли ему помощь? Может, нужна, но не знахарки, а могильщика?
Чувствуя, как ожерелье тяжелеет и отчего-то наливается жаром, она все же попыталась подобраться поближе. Главное, это за деревья не выбираться. Еще только чуточку, ведь все равно никто не увидит
Сидевший дернулся, резко поднимая голову. В Ярину вперился взгляд синих глаз, полный лютой стужи.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сперва Ярина не поверила. Как можно видеть того, кто сидит за пару верст в теплой избушке, а не дрожит под весенним ветром? Но сомнений не оставалосьбуравили взглядом именно ее, вряд ли незнакомца привлекли голые березки, он на них не один час смотрел.
Оборотень? Но и тот бы не учуял. Да и не жили они в Дивнодолье, не привечали их тут.
Можно было немедленно вернуться в избу, снять ожерелье, только злоба, которой ее окатили, приковывала к земле, не давала сосредоточиться. Или путами послужила не злоба, а сила, расходящаяся от фигуры в плаще удушливыми волнами?
«Колдун!»пронзила сознание мысль, когда мужчина поднялся и решительно зашагал к ней.
Солнце светило ему в лицо, но он даже не морщился и взгляда не отводил. А вот Ярина отвела. Чародеев за всю жизнь так близко она видела дважды: первым стал Тильмар, застрявший в их дыре по нелепой случайности во время половодья, вторымего друг, привезший спустя два года известие, что Нежка родила дочку. Сестрицын муж и его приятель были молодыми приятные парнями, нисколько не оправдывающими крестьянские слухи. Ни рогов, ни копыт, ни бесовского хохота или игрищ с упырями.
Этот тоже был молод, но, земля-матушка, до чего ж страшен! Высоченный, худющий, темные волосы лезли из-под капюшона. С посиневшими от холода тонкими губами и запавшими глазами. Пальцы будто судорогой сведены, а лицо Может, колдуна и можно было назвать приятным, но было это до того, как его изуродовали, а после какой-то косорук неправильно рану зашилшрам был недавний, перепахал щеку от самого виска до подбородка.
Так что, когда колдун остановился на самом краю опушки, у Ярины уже коленки от страха дрожали.
Не подходи,прошептала она, вцепляясь в косу мертвой хваткой. А вдруг не слышит? Вдруг все это сон дурной, не больше?
Ну, здравствуй,раздалось в ответ хрипение.Та самая ведьма, я полагаю?
Нет!выпалила Ярина, набрав воздуха в грудь. Но ее потуги никто всерьез не воспринял. Внезапно до нее дошло, что это не просто колдун. Это тот самый колдун, которого недобрым словом поминал домовой. Не гость из родительского прошлого. Чародеи не стали бы гоняться за семьей бывшего воеводы по всему Дивнодолью, вопреки убеждению матушки. Нет, это местный баламут, из-за которого пострадала она и страдает нечисть. Ужас схлынул, оставив лишь возмущение и чувство опасности.
Не морочь мне голову, девчонка!Голос у колдуна был то ли сорванный, то ли простуженный намертво.Ты теперь в избе живешь!
Ну и что? Все равно я не ведьма!
А кто? Дура необученная, которая даже элементарную защиту на свою проекцию поставить не может? И проекция хиленькая, никакой стабильности, на поддержание формы уйма энергии идет. В счастливые случайности я не верю, так что кланяюсь твоему актерскому таланту! Изображать идиоткунастоящий дар должен быть. Я бы сделал вид, что поверил, но, прости, много чести. И времени нет.
Я
От стыда и обиды Ярина покраснела, но незнакомец ядовито продолжил, не прерываясь.
Дура бы не смогла на местных напасть. Думаешь, куплюсь на это?
Напасть?!тут уж прорвался праведный гнев, оттесняя страх в сторону. Она готова была ногами топать, если б это делу помогло. - Я напала? Я дом поджечь хотела? И себя ножом полоснула? Да я их пальцем не тронула!
Ну да.Когда колдун говорил, лицо у него подергивалось. Жуткословно застывшая маска.Только зубами. У Годоты рука вспухла, так он всей деревне поплакаться успел, что у ведьмы клыки ядовитые.