Полно свободного времени. Нет друзей, которым можно было бы написать в «Вайбер» или «Инстаграм». Нет и страницы в «Инстаграме». Нет любимой девушки, чтобы скинуть ей парочку сердечек в эсэмэске и пригласить в кино. Оставались книги и сериалы. Посмотрев на увесистый томик Кинга, Матвей вздохнул и устроился на кровати.
Когда был жив дед, они болтали по вечерам допоздна. Дед рассказывал о своей молодости, о странных и непонятных случаях, приключавшихся в этом маленьком городке и близлежащих селах, о семейных тайнах кланов, которые знал очень хорошо. Дед Стефан жил в этом городе еще тогда, когда здесь была Польша, и в школе учился на польском, и церковную службу слушал только на польском.
В старой церкви у леса ее проводили. Отец приводил туда все семейство: маму, меня и троих моих младших братьев.
А где сейчас твои младшие братья? спросил его как-то Матвей.
Они мертвы. Сейчас они все мертвы.
Потому что клановая война?
Потому что просто война. Тогда случилась одна из самых страшных войн, которые только довелось пережить человечеству. После той войны остался я, моя бабушка и один из моих младших братьев, Михал, которому едва сравнялось двенадцать.
А тебе сколько было?
А я был уже взрослым, говорил дед.
Он прожил девяносто восемь летвнушительный возраст, но не выглядел дряхлым стариком, его волосы лишь слегка украсила седина на висках, а морщины в уголках глаз делали взгляд мудрее и как-то ласковее, что ли.
Дед ушел внезапно и не вернулся. Матвей до сих пор не знал, что с ним случилось. О его смерти возвестил Скарбник, а котяра никогда не врал. Все, о чем предупреждал жуткий хранитель их семьи, всегда сбывалось.
И теперь вот следовало пробраться в старый дом деда, стоящий на горе, на хуторе, и достать Желанную книгу, о которой слагалось столько легенд.
Все ее ищут, говорил дед, потому что всем она нужна.
Весенние сумерки наползали медленно и долго. Сквозь приоткрытую форточку доносился бесконечный щебет птиц, шум проезжающих машин. Иногда кричали дети, иногдакрайне редко, правда, мычали коровы.
События в книге «Оно» продвигались к середине, и жуткий клоун пожирал все больше и больше детей в маленьком городке, когда Матвей вдруг почувствовал неладное. Ему почудился запах, от которого по коже побежали мурашки. Запах битого старого кирпича, сырости и плесени. Паутины и мокрой шерсти. И еще послышался шорох маленьких лап.
Матвей подскочил, нахмурился, обвел взглядом комнату. Пусто и тихо, если не считать шума за окнами. Отложив книгу, он спустился вниз, на кухню, где запахи показались настолько сильными, что захотелось наклониться и посмотретьнет ли жуткого котяры под столом или за дверью.
Но Скарбника нигде не было видно, и неудивительно. Еще ни разу это создание не показывалось при свете дня.
«Они не любят, когда их разглядывают», пояснял дед.
И тут Матвей увидел надпись. Каким образом Скарбник делал так, что окно запотевало и какое-то время оставалось покрытым мелкими-мелкими капельками влаги, оставалось загадкой. Но на запотевшем окне пальцем кто-то написал:
«Мирослава в опасности. Сегодня вечером она погибнет. У кафе «Старая Прага».
Больше ни о чем Матвей не думал. Сорвался с места, схватил длинную, отполированную до блеска палку, которая стояла за дверью в коридоре, и выскочил из дома.
Глава пятая. Мирослава
1
Богдан написал в «Вайбер», что не сможет пойти в кафе. У него внезапно подвернулась подработка, и он будет занят весь вечер.
Зачем Богдану деньги, этого я вообще не могла понять. Карманных ему выделяют столько, сколько надо. Одежду покупают родители в Германии и высылают охапками. Еды в доме полно, и куда тратить заработанные репетиторством деньгивообще непонятно.
Конечно, Богдан очень умный. Он мечтает стать программистом, и родители планируют его поступление в Польше. Этого симпатичного парня ждет блестящее будущее, можно не сомневаться, а он гоняется за скромными репетиторскими подработками. Ведь его пара-тройка часов в неделю всего равно приносит гораздо меньше денег, чем щедрые чаевые в «Старой Праге», которые умудряюсь срубить я.
Весенний вечер обещал быть скучным. Конечно, надо было сделать историю (доклад с презентацией) и несколько номеров по алгебре, поэтому пару часиков я провела в компании музыки и уроков. После пришла мать, молча глянула на менясверкнула вытаращенными глазамии ушла на кухню готовить ужин.
Следовало пойти и поинтересоваться, будут ли меня кормить сегодня, но настроения ругаться уже не было. Хотелось романтики и приключенийболтать с кем-то, пройтись по светлым улицам городка и полюбоваться на цветущие деревья.
И что это Богдану приспичило работать в такой чудесный вечер?
Может, напроситься к Матвею? Ему тоже небось скучно. Или у него есть подружки?
Нет у этого парня никого. И как он умудряется выглядеть таким болваном в школе? Не умеет одеваться, что ли? Сегодня днем мне удалось хорошенько рассмотреть его джинсы из «Остина» и клетчатую рубашку из «Колинза». Неплохая такая одежда, и смотрится на высоком парне просто отлично. Потрепанные кедытоже конверсы, между прочим, а не барахло из секонд-хенда. Руки крепкие, кожа грубая. А глаза! Глаза у него разные! Я такое впервые в жизни видела. Конечно, я где-то читала, что это случается и это не болезнь и не проклятие. Но черт! Как странно он смотрит, этот Матвей. Серый глази коричневый. Даже не коричневый, а какой-то зелено-желтый, что ли, как у кота. Колдовской взгляд у парня, и от его разных глаз, от пристального взглядамурашки по коже.
Надо бы написать ему. Где там его «Вайбер»?
А «Вайбера» у Матвея не оказалось. Ни «Вайбера», ни страницы в «Инстаграме», ни страницы в «Фейсбуке». И даже его собственного номера телефона в моих контактах не нашлось. Он невидимка, что ли? Как он обходится без таких удобных и важных вещей?
Стало еще скучнее, а тут как раз мать заорала из кухни:
Мирка, сходи за хлебом!
И что, ты сама не могла купить хлеб, ведь наверняка забегала в маркет за своими сигаретами? Вот вечно привяжется с ерундой.
Пусть Снежанка сходит, ей все равно нечего делать, буркнула я. Мне еще надо порешать ей задачки по алгебре, иначе схватит пару на контрольной в конце года.
Снежанка лежала на диване, смотрела сериал на своем смартфоне и потому материнской просьбы, естественно, не слышала.
Тебе сложно, что ли? Чем это ты занята, интересно? Снова глаза красишь? Или в телефоне сидишь?
Мать появилась на порогеруки мокрые, живот присыпан мукой, волосы растрепаны.
Ну давай. Я повернулась к ней и нагло улыбнулась. Давай, начинай орать. Что-то наш денек проходит тихо и скучно. Хоть поорем друг на друга, все веселее будет.
Да пошла ты к черту, дрянь такая! ругнулась мать. Снежа, сходи, купи батон. Хлеб закончился.
Снежанка не сразу, конечно, поняла, что от нее требуется, но после вскочила и принялась натягивать джинсы.
А ты в коридоре пропылесось. Пылища, буркнула мне мать.
И тут в «Вайбер» пришло сообщение от Зорянки.
«Выйди сегодня вечером вместо меня на смену. А я тебя потом подменю», писала подруга, тоже подрабатывавшая в «Старой Праге». У нее был годовалый сынишка, который частенько подхватывал то сопли, то кашель. Зорянке уже исполнился двадцать один год, и она умудрилась выйти замуж, родить сына и развестись. Вот у кого интересная жизнь
«Выхожу», быстро написала я и тоже взялась за джинсы. Пылища в коридоре останется до завтрашнего дня, потому что работапрежде всего.
2
Меня раздражало все, что говорила или делала моя мать. То, как она смотрела и как выглядела сама, серо-голубые глаза, видимо, были красивыми, пока их не закрыли щеки, когда мать разъелась до пятьдесят шестого размера. Брови тщательно вытатуированыв самом примитивном и грубом стиле в самом дешевом салоне. На губах тоже легкая татуировкакрасный контур, который остается, даже если мать вообще не думает краситься. Смотрится жутко, на мой взгляд, но ей нравится. Она и к Снежанке пристает с замечаниями касательно бровей.