Мари устала, а тут ещё перемещение и в общем, всё остальное. Интересно, почему от неё пахло алхимией и чужой кровью? Разумеется, сейчас уже почти нет этого запаха, разве что немного осталось на волосах и халате. Снова взглянул на безмятежное лицо. Надо отнести её в кровать и позвать Ракела, чтоб погрузил её в глубокий сон, он ей сейчас необходим. Всё-таки мне надо было сдерживаться сильнее. Я натянул штаны, удивляясь, как они остались целы. Рубашка, как и сорочка Мари, разодраны, рассмотрел, что осталось от её маленьких что это? Панталонами не назовёшь, небольшие кусочки ткани, я даже не обратил внимания, когда трансформированным когтем разорвал на ней это смешное препятствие. Полупрозрачное, с кружевами, наверное, это смотрелось. Не думать, а то в штанах опять становится тесно. Кинул взгляд на куртку, слуги заберут. Сунул кружевное нечто в карман брюк и, укутав обнажённое женское тело в халат, с величайшей осторожностью поднял на руки. Мари заворочалась, удобнее устраиваясь, уткнулась носом в мою грудь, снова затихла.
Ракел покачал головой, сканируя тело избранной. Изменения уже начались, всё происходило слишком быстро. Поднял осуждающий взгляд на меня.
Лорд Цемиас, уж не хотели ли вы убить свою истинную? Разве можно было настолько не сдерживаться?! Она ведь слабый человек.
Всё так серьёзно?
Я погружу её в сон на десять дней, маг покачал головой. Это позволит процессам, начавшимся столь стремительно, немного замедлиться. И даст время сойти синякам.
Десять дней?! я умоляюще посмотрел на мэтра.
Вы что, хотите, чтобы ваша пара увидела в зеркале это, он сдвинул одеяло, открывая грудь, сплошь покрытую фиолетовыми синяками, и ужаснулась?
Конечно, маг был прав, я чувствовал, как нежна её кожа, а регенерация она пока всего лишь человек. Пусть так, у меня будет время подготовить всё к её пробуждению. Гардероб, бельё, я вытащил из кармана кружевное надо будет спросить, как это называется.
Вызвал служанок, приказал подготовить ванну, сам отнёс туда Мари, поморщился, глядя на уродливые синие и жёлто-зелёные отметины по всему телу. Какая же она нежная, но столько страсти прикрыл глаза, вспоминая её прикосновения, стоны, крик. Моя, теперь только моя. Изменения в её организме будут происходить около года. Потом, полностью перестроившись, она будет способна выносить потомство. Конечно, в полной мере, Мари не станет оборотнем, но долгие годы жизни и быстрая регенерация ей обеспечены. Странно только, почему так всё быстро пошло, неужели причиной тому стала моя несдержанность.
Ночью не смог заснуть, хотелось чувствовать её запах, касаться. Отправился в покои избранной. В кресле возле кровати спала Каси, горничная, приставленная к Мари. Тронул её за плечо, отметил, что запах служанки перестал раздражать. Девушка вздрогнула и подскочила, увидев хозяина. Жестом отпустил, сам лёг рядом с любимой и смотрел на её лицо, вдыхал запах, незаметно уснул.
К завтраку вышел Назук, сложив на груди руки, некоторое время наблюдал за мной. Я же не отрывался от вкуснейших оладий, политых сиропом из ежевики.
И всё-таки я был прав, тебе нужна была женщина!
Заметь, единственная женщина! я с удовольствием отхлебнул лаш.
Ты утомил её ночью, поэтому она не вышла к завтраку?
Не совсем так, я вспомнил усыпанное синяками тело любимой, стало грустно, она пока лишь человек, а я не сдержался.
Она сильно пострадала? друг тоже перестал улыбаться.
Ракел усыпил её на десять дней.
Ого.
Я не ответил, завтрак уже не радовал.
Но ведь всё будет нормально, попытался подбодрить друг. У тебя есть десять дней, надо устроить всё, чтобы порадовать её. Да и дела клана Хорошо, что ты вернулся так быстро он как-то виновато посмотрел на меня.
Что случилось за тот день, что меня не было?
Мария
Сквозь закрытые веки беспощадно пробивалось солнце. Выспалась, но вставать категорически не хотелось, хотелось, чтобы волшебный сон продолжался. Снова хотелось увидеть прекрасного мужчину, ласкающего моё тело. Возможно, если удастся снова заснуть, будет продолжение. Знаю, что так не бывает, но ведь надежда умирает последней. Жалобно зову, в надежде, что муж услышит:
Сём, закрой шторы, сегодня суббота, хочу поваляться до обеда. Вчера на работе устала как собака, четверых приняла, жуткие переломы. Когда эти придурки перестанут носиться на своих крутых тачках, и ладно бы сами, но ребёнок
И что с ним?
На операцию увезли, даже не знаю, выжил ли, отвечаю со вздохом и вдруг понимаю, что голос, который слышу, не может принадлежать мужу. Этот низкий, с рокочущими нотками, приятный. Распахиваю глаза, сон продолжается, шепчу, с изумлением разглядывая конечно же, я помню, как его зовут Цемиас. Это его имя я шептала, бесстыдно прижимаясь к широкой груди, и умоляла не отпускать.
Вот почему от тебя был такой запах. Ты целитель? он кладёт голову на подушку рядом со мной, не отводя взгляда, тёплого, счастливого.
Запах? ну да, он говорил что-то о запахе.
От тебя пахло чужой кровью и алхимией, его рука ласково касается моего лба, отводя прядку волос, а я замечаю, что неосознанно тянусь за ней.
Я медсестра, шепчу почему-то внезапно охрипшим голосом. Цемиас, ты это не может быть наяву, так не бывает
Воспоминания накатывают волной, его глаза, руки, губы, сильное тело Почему-то глаза начинает щипать, я сойду с ума, если сейчас проснусь.
Взгляд мужчины становится тревожным:
У тебя что-то болит? и голос звучит с беспокойством.
Жаль, что, когда придётся проснуться, тебя уже не будет, тихонько всхлипываю.
С чего ты взяла, что я куда-то денусь? голос становится насмешливым, в глазах пляшут весёлые искорки.
Ты мой сон, отвечаю со вздохом.
Что ж, возможно, это убедит тебя в обратном.
Он наклоняется и касается моих губ своими нежно, невесомо, как будто просит позволения продолжить. Чуть приоткрываю рот, позволяя ему проникнуть дальше. Губы становятся жёстче, а поцелуй настойчивей. Мужская рука ложится на затылок, зарывшись в волосы. Я помню эти губы, это дыхание. Хочу тоже обнять его, но руки как будто налиты свинцом, слушаются так плохо. Замечая мои потуги, он отстраняется, снова с тревогой смотрит на меня. Моя рука, уже было потянувшаяся к нему, бессильно падает.
Это ничего, Цемиас берёт её и начинает массировать, сейчас разгоним кровь, и силы вернутся.
Закончив с одной рукой, он принялся за другую. А я глядела на него, стараясь запомнить каждую чёрточку в его облике. Вот эта суровая складка на лбу, её не было, когда он смотрел на меня. Быстрый взгляд:
Надо перевернуться, откидывает одеяло и лёгким движением, как куклу, переворачивает, задирает сорочку.
Я постанываю от удовольствия, когда его руки начинают разминать спину. Через минуту уже сама выгибаюсь под его ладонями.
Малышка, что ты делаешь, я же мужчина, его движения становятся нежными.
А-га протягиваю томно, очередной раз прогибаясь под его ладонями.
Меня вновь быстро переворачивают. Вытягиваю руки вверх, позволяя освободить от одежды. Я уже слышу его тяжёлое дыхание, вижу потемневшие от желания глаза.
Мар-рия, буквально рычит и склоняется, вновь овладевая моими губами.
Руки уже у него в волосах, сама выгибаюсь навстречу. Плевать на непонятную слабость, рвано вдыхаю, когда он отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза.
Что ты делаешь? повторяет, оглаживая грудь, чуть задевая уже затвердевшую горошину. Как мне теперь остановиться?
Никак, улыбаюсь, губы пересохли, и я быстро облизываю их, не надо останавливаться.
Его взгляд упирается в губы:
Мар-ри.
Он очень осторожен, нежен. Это не та безудержная страсть, что была в прошлый раз, когда я задыхалась от рук, сдавливающих рёбра, и вскрикивала от болезненных укусов, дающих невообразимо острые ощущения. Сейчас было совсем по-другому, не менее возбуждающе, но тягуче-волнительно, ласково. Он заглушил мой крик поцелуем.
Сколько же в тебе страсти, избранная, произнёс Цемиас, разглядывая моё лицо, когда его голова снова оказалась на соседней подушке.
Я устроилась на его груди, уперев подбородок в переплетённые пальцы, не в силах оторвать взгляда от этих тёмно-карих глаз.