А вот моё любимое занятие, рассмеялся де Фуа. Ни в чём себе не отказывать.
Антрагэ удержался от шпильки в адрес бывшего телохранителя. Он вообще в последние дни старался поменьше разговаривать с ним. Очевидное предательство и служба Мондави вызвали у Антрагэ острую неприязнь по отношению к де Фуа. И эта неприязнь заставляла его то и дело цеплять бывшего телохранителя, доводя реплики почти до той грани, за которыми они не могут быть ничем иным, кроме как оскорблением. Драться с де Фуа он не хотелне потому, что опасался за исход поединка, всё же как фехтовальщик тот ему и в подмётки не годился и знал об этом. Пока Антрагэ было выгодно играть ничего не понимающего и ни о чём не догадывающегося простака, за кого его частенько принимали ещё в Эпинале. Эта маска весьма удобна, потому что делает человека безопасным в глазах других.
Еда и вино в поместье с лихвой искупали все трудности долгого путешествия. Антрагэ никогда не жил в глуши и не стремился к этому, считая подобную блажь признаком старости. Не телесной даже, но душевной. Он предпочитал большие городажелательно столицы вроде Эпиналя или Тильона, ему нравились шум на улицах и яркие балы в Водачче, где он в первый свой приезд сверкал, будто заморская драгоценность. Его стремились заполучить себе в гости все выдающиеся аристократыещё бы, адрандский барон, да ещё и с такой историей, повеса и дуэлянт, переживший страшную дуэль шестерых в Турнельском парке. Дамы от него были просто без ума, и привыкший к их обществу Антрагэ купался в чужом восхищении.
Теперь же в тишине и покое охотничьего поместья барон понял, что в этом есть своя прелесть. Он думал, что через пару дней на стену полезет от тоски, однако отличное вино, сговорчивые служанки, оказавшиеся опытнее иных весьма недешёвых куртизанок, и длинные конные прогулки примирили его с окружающей действительностью. Коней Мондави держал у себя великолепных, все легконогие, выезженные для охоты и преследования дичи. И, конечно же, во время прогулок Антрагэ никогда не оставался одинс ним всегда ездили или де Фуа с парой бывших телохранителей барона и обязательным егерем-проводником, или просто трое-четверо егерей. Объяснялось это тем, что Антрагэ в одиночестве может заблудиться, а вот пистолеты в ольстрах у егерей и бывших телохранителей никак не объясняли, да и не спрашивал о них барон, не желая выслушивать какую-нибудь загодя подготовленную ложь.
Он прожил в охотничьем поместье Мондави больше месяца, наслаждаясь тихими радостями жизни провинциального аристократа, и лишь когда лето уже шло к концу, дни стали короче, и осень уже глядела в окна пожелтевшими, покрасневшими листьями, пришла весть о том, что хозяин поместья в скором времени прибудет. В поместье тут же поднялась суета, какой Антрагэ никогда не заставал, ведь обычно он сам и был тем хозяином, который должен приехать или же гостем хозяина, едущим вместе с ним. Барон почувствовал себя простаком из сказки, который попал в замок людоеда и наслаждался привольным житьём под его кровом, пока хозяина не было дома. И тут, как всегда и бывало в сказках, людоед решил-таки вернуться, а значит, судьба горе-простака повисла на волоске. В сказках герой, несмотря на простоту, всегда выкручивался, оставляя в дураках людоеда, но у Антрагэ были сильные сомнения насчёт Мондави. Новоявленный герцог не из той породы людей, что позволяют обводить себя вокруг пальца.
Мондави приехал один с небольшой для герцога свитой слуг и лакеев. На дверце кареты его уже красовался новый герб с добавленной на него герцогской короной. Встречали хозяина, конечно же, всем поместьем, правда, без демонстративной радости. Антрагэ с де Фуа и бывшими телохранителями барона тоже вышлине стоило проявлять вопиющую невежливость, оставаясь в доме, когда приехал его хозяин, однако держались в стороне от слуг.
В день приезда герцога в поместье готовились к приёму. Никакого пира не планировалось, насколько понял Антрагэ, даже прибытие своё Мондави решил отметить лишь небольшим обедом в компании гостей.
Приняв короткий доклад мажордома, Мондави рассеянно кивнул ему и направился к Антрагэ с де Фуа.
Господа, я искренне рад видеть вас своими гостями, произнесённые обычным его ровным тоном приветливые слова как будто обращались в пыль. Особенно за вас, барон, что вы вырвались из Водачче.
Вашими молитвами, герцог. Вы не торопились сюда.
Было много дел в провинции и в Водачче, развёл руками Мондави. Очень много работы, но теперь я готов отдохнуть, иначе понимаю, что попросту свихнусь. Лимфа в голове закипит и свернётся, что не пойдёт на пользу мозгу.
Антрагэ лишь кивнул в ответ с понимающим видом.
Давайте обсудим всё за обедом, предложил герцог. Я долго питался дорожной пищей, что взял с собой, не рискуя есть на постоялых дворах. Но здесь я держу отличного повара, надеюсь, вы уже в полной мере оценили его кулинарные таланты.
После пищи, что подавали на постоялых дворах, усмехнулся Антрагэ, я готов был подмётки сапог есть. Однако здешний повар и в самом деле творит чудеса.
Отдадим же должное его искусству скорее.
И снова слова были живыми, такие мог произнести настоящий жизнелюбец, знающий толк в хорошей пище и вине, однако ровный, безэмоциональный тон герцога словно убивал их. Они звучали фальшиво, как будто Мондави говорил то, что должен сказать, а вовсе не то, что хочет.
Они поднялись на второй этаж, где в небольшой гостиной был накрыт стол. Первое время все молча ели, потому что хозяин поместья не спешил начинать разговор, а первыми заводить беседу де Фуа и Антрагэ считали бестактным.
У вас множество вопросов ко мне, наверное, наконец насытившись, произнёс Мондави. Антрагэ с де Фуа уже какое-то время отдавали должное красному салентинскому. Не стесняйтесь, задавайте.
Если быть честным, герцог, у меня почти нет вопросов. Интересоваться своей дальнейшей судьбой не станувы сами всё расскажете. Антрагэ был уверен, что всё сказанное сегодня Мондави будет ложью, и потому не видел смысла интересоваться своим будущим. Скажите только, отчего вы переметнулись на сторону короля? Ведь и после гибели моего сюзерена вы могли поддержать его сына, графа дЭ.
Мог бы, но судьба юного графа дЭ решенаи решил её ваш покойный сюзерен. Он не пожелал сделать последний шаг. Останься он в Эпинале, коронуй его коадъютор, принявший обязанности вместо бежавшего кардинала, вот тогда он не потерял бы поддержку многих союзников. И из старой знати, и куда менее родовитых, зато связывавших все надежды на будущее с герцогом Фиарийским. Но он предпочёл лишь править, но не царствовать, и это решило его судьбу. Как и судьбу его наследника, который, если будет достаточно благоразумен, останется графом.
И кто же позаботится о его благоразумии? ДЭпернон или кто другой из своры убийц?
Отнюдь. Это вызвался сделать граф де Кревкёр, проявивший отменное благоразумие.
От меня вы его решили не ждать, скривил губы в сардонической ухмылке Антрагэ. Вот только не возьму в толк, отчего вы не выдали меня дЭпернону? Зачем было меня спасать и везти сюда?
Для человека, у которого нет вопросов, вы задали уже довольно много. Шутка, если это и в самом деле была шутка, произнесённая обычным тоном Мондави, могла вполне сойти за оскорбление. Однако я отвечу, раз обещал. Я не желаю вам смерти, барон. Вы натворили бы глупостей, если бы остались в Водачче. Однако в скором времени, думаю, вы сможете вернуться на Родину. Что бы ни говорил дЭпернон, вас нельзя назвать мятежником или врагом короля. Во время мятежа вы находились далеко от Эпиналя и Адранды, так что ничем, по сути, не отличаетесь от меня или графа де Кревкёра.
При условии, что я проявлю благоразумие, как и вы.
Благоразумие вообще весьма полезная черта характера. Часто позволяет остаться в живых.
Не его ли проявил мой сюзерен, когда не стал надевать корону?
Когда затевается дело таких масштабов, о благоразумии надо забывать, отбросив его, ибо тогда оно может стоить жизни. И судьба герцога Фиарийского тому самый яркий пример.
Не желая продолжать неприятный ему разговор о судьбе покойного сюзерена, Антрагэ поднялся на ноги. Он прошёлся по гостиной и снял с каминной полки небольшую фигурку, вырезанную из кости.