Как только чертов внедорожник с его проклятым хозяином остались за тяжелой стальной дверью подъезда, я бешеными рывками поднялась по ступенькам на свой этаж, пытаясь выжечь эту боль рваными вдохами, горящими мышцами, ритмичными шагами. Залетела в квартиру, сползла по двери и разрыдалась в голос, отпуская светящиеся, как бродячий цирк в открытом поле, нити эмоцийгоречь, обида, разочарование. Зачем? Зачем он пришел в тот долбанный бар? Зачем я села к нему в машину? Зачем доверилась ему? Зачем?! Где взять сил, чтобы пережить эту боль? Идиотка! Я же знала! Я все знала с самого начала, почему не остановилась? Почему позволила себе надеяться, что со мной будет не так, как с другими? Почему он так поступил? Не хочет связываться с наследницей рода Блэквинд, с сомнительной репутацией? Думает, что у нас с Чэдом что-то было после расставания? Или Я, действительно, ему не нужна.
Не знаю сколько времени я просидела на полу в прихожей, поджав онемевшие ноги, с саднящим от криков горлом, с опухшими от бесконечного потока соленых слез глазами, с необъятной дырой разрастающейся в груди, с дрожащими от напряжения пальцами, с искусанными в кровь губами. Не помню, как добралась до спальни и отключилась, надеясь не проснуться.
Мудрецы могут бесконечно долго рассуждать о высших смыслах бытия, сыпать советами о том, что время лечит. Но пара умных фраз не спасёт от пульсирующей боли, рвущей в клочья душу. Не объяснят, как подняться с утра с постели и жить дальше, с замирающим от тоски сердцем. Пойти на работу и улыбаться друзьям, вопреки желанию молча лечь и умереть. Как быть с натянутыми в струны нервами, сотканными из волокон горечи и слез. Хлипкими нитями, готовыми в любой момент порваться. Ни один гребанный философ не расскажет, что сделать, чтобы стало легче. А я готова на многое! Только скажите, как? Как справится с желанием рыдать, кричать, срывая горло, рвать волосы на голове. Как начать жить заново?
Но вселенную не поменять. И я совсем не философ, так что стакан воды, традиционный красный свитер, неизменный атрибут начала новой жизни, узкие джинсы и на работу. Ах, да. Прихвачу заявление на увольнение и обновлю резюме на сайте поиска работы. Чтобы никогда больше не видеть долбанного Хадари! Не видеть, не слышать, не знать, забыть, вычеркнуть. Он не хотел видеть меня в ближайшие две недели? Что ж, я порадую его более радужными перспективами.
Мысли ложатся в ровные ряды, занимают свои места и все вроде сносно, только бедное раненое сердечко, при упоминании родного имени, так и норовит в очередной раз тревожно замереть и больше никогда не начать биться. Меня, как будто, швырнуло в прошлое, в тот самый день, когда мне изменил Чэд. Только в этот раз намного больнее. И чемодана нет. И бара. А сногсшибательный незнакомец, в которого я влюбилась до потери сознания, превратился в тыкву.
В шесть-девять я явилась к полудню, пару часов радовалась внезапной оттепели и выгуливала свои красные опухшие глаза, надеясь вернуть их в первоначальный вид. Купила в аптеке успокоительных, расстроилась, что рядом нет напарника, с его чудодейственными напитками, забрела в кофейню, за порцией ароматного кофе, поморщилась при виде своих любимых круассанов, которые вдруг стали символом печали и набравшись смелости пошла прощаться с полюбившейся работой.
Тэм, а я думал ты в отпуске! ко мне подлетел жизнерадостный форс и я невольно улыбнулась его довольному видуНе можешь без меня, да?
Ни дня, Брант. усмехнулась я, мазнув взглядом по приоткрытой двери кабинета капитанаМожешь позвать Эмз и Рэна? Мне нужно вам кое-что сказать.
Ал кивнул и быстро удалился, а я скинула пальто и уселась за свой стол. В порыве все бросить, я совсем забыла, что придется проститься с дорогими сердцу людьми. Не знаю, захочу ли я оставаться в Чартауне, где вероятность пересечься с капитаном возрастает в разы. И сейчас, когда друзья дружно шли к моему столу, я смотрела на них и старалась запечатлеть в памяти их лица, звонкий смех, походкувсё, что могла. Они окружили меня и притихли, заметив печальную улыбку на моем лице. Я поднялась, встала рядом с моими драгоценными коллегами, закинула руки на плечи Ремана и Милз, притянула ближе и они сразу поняли, чего я хочу. Наши лица оказались на расстоянии ладони и чуть слышно, шепотом, только для самых близких людей, я начала.
Спасибо, что были рядом все это время. нарочито важно начала я.
Ливингстон, подозрительно сказал РэнарТы на войну собралась?
Чш! заговорчески понизила голос, заставляя друзей прислушиватьсяКлянусь, что никогда вас не забуду.
Все-таки я был прав, Перк тебя по голове приложил фыркнул Ал, но Эмили наградила его тяжелым взглядом, дав мне возможность продолжать.
Клянусь, что не предам, не брошу в беде и всегда приду на помощь. закончила свою речь и все-таки не сдержала смешок.
Та-акпротянула ЭмзЭто все очень здорово, но может объяснишь, что происходит?
Клянусь! шепнул Рейман, не обращая внимания на озадаченную Милз.
Ну клянусь. картинно закатил глаза БрантЕсли очень надо.
Клянусь. быстро кивнула Милз и вернулась к своему, к слову, крайне уместному вопросуЧто случилось?
Я увольняюсь. опустила глаза, пытаясь контролировать эмоцииИ планирую уехать из Чартауна. Не знаю когда вернусь. И вернусь ли вообще.
Ты с ума сошла? зашипела ЭмилиЧто он сделал? Это же из-за
Так сложились обстоятельства. перебила я, опасаясь услышать имя, о котором совсем не хотелось говорить. Милзблизкая подруга капитана, она, наверняка, в курсе происходящего.
Я буду держать тебя в курсе дел, Тэмвесело подмигнул напарникКаждый день буду звонить и ты не выдержишь.
Ага! поддержал БрантЗахочешь вернуться, обязательно.
Эти трое мне бесконечно дороги и я знаю, что они чувствуют то же самое. В моей жизни есть люди, которые будут рядом, чтобы разделить горе и приумножить радости, крепко обнять в минуты печали и отпраздновать неожиданное счастье.
Мы четверть часа стояли обнявшись и болтали обо всем подряд, шутили, смеялись Я искренне наслаждалась каждой секундой, проведенной с друзьями. А сейчаспора. Я выслушала наставления друзей и отправила их работать, сама же подошла к кабинету Хадари, теребя в руках белый лист с небольшой надписью в центре. Глубоко вдохнула, толкнула дверь, вошла, как всегда, без стука и наткнулась на строгий взгляд холодных серых глаз.
Я думал мы договорились, Ливингстон. он вскинул чертову бровь и смотрел на меня не мигая.
У меня идея поинтереснее, капитан. подошла к столу и протянула ему заявление на увольнениеВам понравится.
Что это? Линдар пробежался глазами по тексту и ухмыльнулсяНет.
Да. это еще что за фокусы? Он не может заставить меня работать в шесть-девять.
Нет. Хадари порвал бумагу и выбросил в корзину рядомТы отстранена, на две недели, по состоянию здоровьявытащил из ящика стола приказ и пододвинул ко мне.
Нет. война, так война. Я подняла листок и повторила действия капитана, через секунду мелкие кусочки бумаги полетели в корзину, составить компанию моему заявлению.
Да. Линдар не сдавался, только достал из того же ящика еще один экземпляр. Рви сколько хочешь, приказ уже подписан комиссаром, а твое увольнение я не подпишу.
Принесу новое заявление, через две недели. процедила, сквозь зубы и уперлась руками в стол.
Неси десять. Хадари поднялся и повторил мой жест, оказавшись в паре сантиметров от моего лицаЗаймусь оригами.
Густое напряжение, возникшее между нами, можно было потрогать руками, клянусь. В его глазах разливалась зелень изумрудов, а дыхание, обжигающее нежную кожу губ, лишало рассудка, выбивало землю из под ног и заставляло вспоминать все самое сокровенное, что было между нами. Или это
Ты охренел! я ударила его кулаком в плечо и отскочила назадЯ тебе не нужна, забыл? Зачем ты лезешь в мою голову?
Жду прощального поцелуя. зарычал Хадари.
Не трать время, не дождешься! прошипела я и вылетела из кабинета, подгоняемая вполне ожидаемой фразой.
Где-то я это уже слышал.
Я схватила пальто, шагнула к дверям участка и замерла, потому что почти все женщины шесть-девять уставились на что-то крайне интересное. Или на кого-то. К шесть-девять подъехал некто на рычащем черном байке. Глянцевый шлем скрывал лицо, очевидно, отлично сложенного мужчины. Из под распахнутой косухи выглядывала темно-синяя узкая кофта, идеально сидящие джинсы были заправлены в грубые высокие, сверкающие чистотой, ботинки, а обладатель всего этого великолепия, грациозно слез с притихшего мотоцикла и уверенно вошел в участок. Что-то неуловимо знакомое было в этой неторопливой, притягательно-дразнящей походке.