Саймон ГринЧеловек с Золотым Торком
ГЛАВА ПЕРВАЯВсё, кроме винограда
Всё начиналось как обычная миссия. Некий Очень Важный Политик, чьё имя и лицо вам не знакомо, приехал - очень тайно - на Харли-стрит в Лондоне, где находится один из самых авторитетных - и, несомненно, один из самых дорогих центров специализированной медицинской помощи во всём цивилизованном мире. Этот политик, назовем его Мистер Президент, не тот, о котором вы подумали, был помещён в хоспис Святого Бафомета под вымышленным именем после того, как заразился сверхъестественным венерическим заболеванием во время тура доброй воли по Таиланду. Он был достаточно глуп, чтобы сорваться с поводка своих кураторов и отправиться на поиски развлечений в уличные бары Бангкока, и достаточно невезуч, чтобы в итоге оказаться в компании агента тьмы, маскирующегося под проститутку. В результате чего президент залетел И это не было ребёнком любви. Мне приказали прервать эту противоестественную беременность с особой жестокостью. Потомство не должно было появиться на свет, а если бы появилось, то не должно было свободно разгуливать по материальному миру. Меня снабдили пистолетом, и я должен был им воспользоваться.
(Как мы узнали об этом? Моя семья знает всё. Это её работа. А когда вы сражаетесь за правое дело на протяжении стольких веков, вы не можете не накопить обширную сеть источников - информаторов).
Я прогуливался по Харли-стрит, прячась на виду у всех. Никто не посмотрел на меня дважды; никто никогда этого не делает. Меня учили сливаться с толпой, быть просто ещё одним лицом в толпе. На мне был отличный неброский костюм-тройка, достаточно дорогой, чтобы соответствовать району, но не настолько стильный, чтобы привлекать внимание. Я шёл по Харли-стрит так, словно имел полное право там находиться, и все остальные просто считали, что иначе и быть не может. На самом деле всё дело в отношении. При правильном подходе вы можете вписаться куда угодно. Мне помогает то, что у меня такое лицо, которое всегда напоминает о ком-то другом: рядовое, располагающее, ничего такого, что могло бы потом освежить вашу память. Лицо агента. Всё дело в тренировках. Вы тоже можете научиться выглядеть как безвестная пешка.
Это был ленивый вечер летнего дня в Лондоне. Приятно тепло под бледно-голубым небом, и лёгкий ветерок На заднем плане шумел транспорт, но на самой улице было относительно тихо и спокойно.
Здесь были такси, приземистые чёрные Лондонские кэбы, которые высаживали и забирали людей, мужчин и женщин всех национальностей, занимающихся своими делами. И большой процент тех, кто не был ни мужчиной, ни женщиной, ни кем-то в этом роде. Вы удивитесь, если узнаете, сколько чудовищ каждый день ходят на виду у всех, скрытые от глаз простых смертных лишь самой поверхностной иллюзией.
Но я, - Друд, и я ношу золотой Торк на шее, поэтому я могу использовать Зрение, чтобы видеть всё, до тех пор, пока я могу это выдержать. В нескольких футах от них из такси выходил Эльфийский Лорд, высокий и величественный в своей сияющей мантии. У него были заострённые уши, абсолютно чёрные глаза и выражение полного презрения ко всему человечеству на лице. Он расплатился с таксистом купюрой крупного достоинства, с аристократическим презрением отмахнувшись от сдачи.
Водителю стоило бы побыстрее сдать эту банкноту в банк, пока она не соприкоснулась с холодным железом и не превратилась обратно в листик или в нечто подобное. Эльфы живут для того, чтобы пускать пыль в глаза человечества; это всё, что у них осталось.
По всей улице призраки входили и выходили из стен, стен, которых не было, когда они ещё были живы, пойманные в ловушку времени, как насекомые в янтаре. Просто отголоски времени. Демоны немыслимым образом скакали на спинах людей, глубоко вонзая копыта-шпоры в плечи и спинные мышцы и что-то шептали на ухо своим скакунам. Вы всегда можете определить, какие скакуны их слушают; их демоны были толстыми, раздувшимися. У одного человека были зачатки нимба. Он сопровождал друга со стигматами. Именно такие моменты вселяют в нас надежду.
Серокожий пришелец с большими чёрными глазами появился из ниоткуда, сжимая в трёхпалой конечности Лондонскую книгу A-Z. Репутация Харли-стрит простирается гораздо дальше, чем вы думаете. Никто из них не обращал на меня внимания. Я же говорю Меня обучали. Бывают моменты, когда я думаю, что было бы здорово жить нормальной жизнью, с обычными заботами и обязанностями, и не знать всего того, что я знаю. Не видеть всю тьму мира. Быть одним из ягнят, а не пастухом. Но, с другой стороны, я узнаю, что происходит на самом деле и кто настоящие плохие парни, и получаю возможность регулярно раздавать им тумаки. Что многое компенсирует.
Харли-стрит попрежнему представляет собой в основном длинный ряд террас в Георгианском стиле с броскими безвкусными анонимными фасадами. На фасадах зданий почти нет обозначений; либо вы знаете, куда идёте, либо вам там не место. Массивные, укреплённые двери с секретом, они открываются только по звуку зуммера, или если вы знаете нужные слова; вы не сможете заглянуть внутрь ни через одно из окон; И многие из этих почтенных учреждений охраняются и защищены так, что вы даже не захотите об этом знать. Именно они меня интересовали.
Я изучал хоспис Святого Бафомета, как мне казалось с безопасного расстояния, слушая свой мобильный телефон. Замечательная вещь, прекрасный повод просто постоять с ничего не выражающим лицом. Не было никакого смысла даже приближаться к парадному входу Хосписа. Я мог видеть многочисленные слои весьма мощных защитных конструкций. Такие даже не оставляют тел для опознания. Представьте себе огромные хитроумно устроенные волшебные капканы-ловушки с большими зубами. Такие защитные конструкции можно было ожидать в Хосписе специализирующимся на странных и ужасных болезнях; из тех, о которых вы не хотите, чтобы узнал весь мир. Поэтому я решил проникнуть в здание по соседству с домом Святого Бафомета, в более скромное и ещё более специализированное. Доктор Ди и Сыновья.
Они занимаются исключительно экзорцизмом; и судя по всему они работают с полной самоотдачей. Их девиз: Мы отправим их в Ад. Их оборона была столь же надёжна, но она в основном была ориентирована на то, чтобы не пускать людей внутрь, по вполне логичной причине только тронутый захочет туда попасть. Большинство людей приходилось затаскивать внутрь, пихая и крича на них всю дорогу. Но я не такой как все.
Я убрал мобильный телефон и оглядел улицу вдоль и поперёк, но, как всегда, все остальные были слишком заняты своими важными делами, чтобы проявлять интерес к такому ничтожеству, как я. Поэтому я просто проскользнул в пустынный узкий переулок рядом с Др. Ди и активировал свою живую броню. Большую часть времени она дремлет, в золотом обруче на моей шее - Торк; на старом языке. Невидимый для всех, кто не является членом семьи Друд, или, по крайней мере нужно быть седьмым сыном седьмого сына. (Кажется, таких уже не так много. Я виню в этом планирование семьи.) Я произнёс субвокально свои активирующие Слова, и живой металл Торка растёкся по всему моему телу, охватив меня в одно мгновение с головы до пят. Это тёплое, освежающее чувство, как будто надеваешь старый знакомый плащ. Поскольку теперь золотая маска покрывала мою голову и лицо, я мог видеть ещё более ясно, включая всё то, что обычно скрыто даже от таких одаренных людей, как я.
Я чувствовал себя более сильным, более проницательным, более живым, как будто вынырнул из приятной дрёмы в полное бодрствование. Мне казалось, что я могу одолеть весь этот проклятый мир и заставить его рыдать, как ребёнка.
Доспехи - секретное оружие семьи Друд. Благодаря им мы можем выполнять свою работу. Доспехи даются каждому из нас сразу после рождения, они навсегда связаны с нашей нервной системой и душой, и пока мы носим доспех, мы неприкосновенны, защищены от любой формы атаки, научной или магической. Это также делает нас невероятно сильными, удивительно быстрыми и совершенно необнаружимыми. Большую часть времени. В доспехе я похож на живую статую, золотую и величественную, и нигде на всей гладкой, блестящей поверхности нет ни одного стыка, ни одной подвижной детали или слабого места. В золотой маске, закрывающей моё лицо, нет даже отверстий для глаз и дыхания. Они мне не нужны. Пока я ношу её, броня - это я. Это вторая кожа, изолирующая меня от опасного мира.