Пойдем,обреченно согласилась я, понимая, что ни на шаг не продвинулась в своем любительском расследовании.
В который раз я удивилась, насколько хорошо Анчуткин знал расположение коридоров, лестниц и галерей в «Иве». Благодаря ему сейчас я могла безошибочно перейти из одной аудитории в другую, добраться до корпуса общежития или, например, до лаборатории кафедры артефакторики. Но выше лаборатории не поднималась, а Бориска уверенно вел меня винтовыми узкими лесенками под самую крышу, подсвечивая дорогу негасимой искройартефактом собственного изобретения.
В институте было тихо и мрачно. Казалось бысовременное здание, но когда мы крались пустыми коридорами, мне казалось, что это больше похоже на средневековых воров, задумавших ограбить заколдованный замок.
Только мы ведь никого грабить не собирались, и хотели всего лишь что-то там испытать с петерситом. Вернее, Бориска хотел.
Про себя я малодушно решила, что если нас поймают и обвинят в нарушении режима, я всё свалю на Анчуткинамол, ему загорелось, а я пыталась отговорить.
Перед узкой дверью, обитой металлическими гвоздиками, Анчуткин немного повозилсяпоколдовал возле замочной скважины, и дверь открылась сама, с душераздирающим скрипом.
А потише нельзя было?спросила я, нервно оглядываясь.
Здесь ночью никто не бывает,успокоил меня Бориска, но я не особенно успокоилась.
Мало ли, что он думает, что здесь никого не бывает. Мы же есть.
Поднявшись еще на три ступеньки, мы выбрались на крышу.
Собственно, никакой крыши у института не было. Была бетонная площадка, огражденная со всех сторон метровым барьером. Посредине белой краской был грубо намалеван кругне совсем ровный, больше похожий на овал.
Я никогда не забиралась так высоко, и хотя знала, что при случае смогу обернуться жар-птицей и точно не разобьюсь, под ребрами всё равно тошнотворно закрутило, стоило посмотреть на огни города, горящие где-то очень далеко внизу.
Погодкачто надо,объявил Анчуткин, поглядев на небо.
Светила почти полная луна, и даже негасимая искра не понадобилась. Он кинул ее в металлическую кружку, а кружку передал мне. Я отошла в сторонку, пристроившись каком-то перевернутом ящике, а Бориска вышел в самый центр то ли круга, то ли овала, и что-то забормотал, подкидывая на ладони заветный петерсит.
Ничего не произошло, и я этому почти обрадовалась. Мне было ужасно неуютно, и всё время казалось, что кто-то за нами наблюдаеттайком, еле сдерживаясь, чтобы не хихикнуть в темноте.
Пусть лучше Анчуткин поиграет в камешки, немного огорчится, что ничего не получилось, и мы отправимся по своим кроватям. Я и так не слишком хорошо начала учебный год, чтобы еще оправдываться, почему лазаю по крышам на пару с одногруппником.
Боря,позвала я, решив, что момент для расспросов самый подходящий,а что случилось с твоими родителями?
Автомобильная катастрофа,ответил он быстро и немного раздраженно.Не мешай!
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Зачем тогда звал, если я тебе мешаю?!
Стало темно и холодно, и я пожалела, что не взяла куртку. Луна спряталась в тучи, поднялся ветер, и негасимая искра в кружке затрепетала, как желтый березовый листочек. Ветер взлохматил Анчуткину волосы, и он стал похож на чертенка из мультика. Он держал на ладони камень и бормотал все быстрее и быстрее.
Раскат грома раздался прямо над нашими головами, и я от неожиданности чуть не свалилась с ящика. Следом грохнуло ещё раз, и ещё! И вдруг сразу три молнии прочертили небо!.. Кривые, блестящие, они ударили в бетон институтской крыши, метров за пять от Анчуткина.
Борька!!воскликнула я испуганно, а он обернулся через плечо, блестя линзами очков.
Ветер поднялся уже нешуточный, и из-за его рёва я не сразу расслышала, что кричит мне Анчуткин.
Работает!орал он, как безумный.Работает! Смотри, как я могу!
А молнии били всё чаще, и тучи ползли почти вровень с крышей. Не стало видно звезд, и огни города мерцали, словно сквозь серую дымку.
Смотри, как сейчас грохнет!Анчуткин завертелся волчком, когда молнии ударили по краю кругаодна за другой, белыми и желтыми вспышкамиослепительными, пугающими!..
Хватит! Хватит!звала я Бориску, пытаясь перекричать ветер.Сворачивай колдовство!
Но Анчуткин только упрямо мотнул головой и опять поднял руку к небу, начиная бормотать.
Точно спятил!разозлилась я и бросилась к нему, чтобы уволочь с крыши.
В это самое время что-то призрачное, с желтыми горящими глазами и оскаленной пастью, взметнулось в небо, набрасываясь на клубившиеся тучипризрачный волк поднимался всё выше, уворачиваясь от молний и сгоняя в кучу облака.
Анчуткин сразу забыл радоваться удачному заклинанию и сунул петерсит в карман.
Облачар!почти взвизгнул он и бросился к двери быстрее меня.
Мы кубарем скатились по ступеням и захлопнули дверь с металлическими гвоздиками.
Чуть не спалились!Анчуткин забрал кружку с негасимой искрой и схватил меня за руку, увлекая институтскими коридорами.
Это был Милян Маркович?спросила я.Он превращается в волка?
И разгоняет грозовые тучи,подтвердил Бориска.Только ты об этом ничего не знаешь! И молчишь!
А ты откуда знаешь?
Птичка нашептала,Анчуткин свернул еще два раза по коридору и остановился, глядя невидящими глазами.Но сработало же!..
Капец сработало,подтвердила я.Ты соображаешь, что было бы, долбани тебя молния?
Но не долбанула,ответил Анчуткин, широко улыбаясь.
Я посмотрела на него с сомнением. Точно ли этоботаник Бориска в толстовке? Сейчас он выглядел иначедвижения стали резкими, быстрыми, и глаза горели ярко будто светились изнутри
Здесь разойдемся,почти приказал он мне.Я в лабораториюположу петерсит, а потом домой. А ты иди в общежитие, и никому ни слова!
Даже Вольпиной?съязвила я.
Но он не расслышал и бесшумно убежал в темнотуя не услышала шагов.
Подожди!зашипела я запоздало.Искру-то забыл!
Ответом мне была мрачная тишина, и я покрепче прижала к груди металлическую кружку с негасимым артефактом.
Безумный профессор,проворчала я и пошла к корпусу общежития.
Совершенно провальная ночь. Ничего не узнала, чуть не попалась Облачару, ещё и дождалась, что Анчуткин начал мне приказывать. Анчуткинприказывать!.. Я хмыкнула, удивившись, как меняет человека увлеченность любимым делом, и едва не упала, споткнувшись обо что-то мягкоеобо что-то, лежавшее поперек коридора.
Посветив искрой, я чуть не упала во второй разна полу, ничком, лежал профессор Облачар. Лежали не шевелился.
Сердце ухнуло и застучало в сумасшедшем ритме. Я вытерла рукавом вспотевший лоб и осторожно наклонилась над преподавателем. Что это с ним? Стало плохо? Но призрачный волк Хотя, в прошлом году всё было так жепрофессор рухнул прямо в лужу во дворе, а волк помчался разгонять тучи. Это как-то связано?..
Я знала о колдовском мире до обидного мало. И теперь понятия не имела, как поступить. Было ли это нормальным явлением для Миляна Марковича, или надо было звать на помощь?
На всякий случай я попыталась нащупать пульс у него на шее, вспомнив уроки ОБЖ в школе
Свет фонарика ударил в лицо, и я чуть не уронила кружку, прикрывшись ладонью и одновременно пытаясь выбраться из полосы яркого света.
Краснова?!раскатистый бас прозвучал почище грома на крыше.А ты почему здесь? И что с Облачаром?
Свет фонарика метнулся в сторону, и к бездыханному профессору склонился Быков, точно так же, как я, прощупывая пульс.
Что произошло, Краснова?он сунул фонарик мне в руку и попытался привести Облачара в чувство, похлопав по щекам.
От этого похлопывания голова у бедняги мотнулась из стороны в сторону.
Вы поосторожней,посоветовала я.Шею ему не сломайте.
Не сломаю,озабоченно сказал он.А ты что с ним сделала?! Заехала по мозжечку? Совсем спятила? Решила заехать в Особую тюрьму?
Не хватало только этого! Чтобы меня обвинили в нападении на препода!
Это не я!завопила я шепотом, не очень надеясь, что он мне поверит.Он так и в прошлом году лежал, когда была гроза, и когда был призрачный волк!