Один из свидетелей отказался от своих показаний, другой бесследно пропал. Кто-то умело подчищал хвосты и прятал концы в воду, а Елена Ищеева как рупор Фонда экологических исследований мелькала на всех научных конференциях и в различных программах центральных каналов.
Михаила приняли в штат, но заслуга главного редактора и начальника отдела состояла лишь в том, что не взяли кого-то из своих. Дополнительных ставок им не пришлось выбивать. Когда Михаил вернулся в Москву и пришел в редакцию, его встретил портрет в траурной рамочке и вазочка со скупым букетиком подвядших гвоздик. Его наставник Анатолий Тихонович Петров не вернулся из недавней военной командировки. Вместе с ним подорвался на мине брат Сергея Боровикова.
Сторожевая башня
Известие о гибели военкора и брата Боровикова настолько шокировало Михаила, что он, не успев еще оформить документы на зачисление в штат, едва не написал заявление об уходе. А ведь он два года ждал этой должности, вместе с профессиональным статусом дававшей хоть и небольшой, но стабильный заработок. Он чувствовал свою вину в случившемся там в горах. Если бы он поехал с Анатолием Тихоновичем, а не взялся за расследование дела о полигоне, военкор и младший Боровиков остались бы живы. А сейчас он чувствовал себя если не стервятником, подбирающим падаль, то нищим, донашивающим одежду с покойного.
Не психуй, пресса! строго осадил его Сергей Боровиков, хотя это вроде бы Михаил позвонил, чтобы выразить ему соболезнования. Всех не спасешь. Ты же просто шаман, а не Всевышний. И по поводу места в редакции что за глупости? Думаю, из всех претендентов ты самый достойный. Ты уже спас Андрея и Лану, а мой брат сам хотел служить сапером.
И все же Михаил чувствовал себя виноватым. Почему Анатолий Тихонович, столько лет проведший под пулями, отыскал свою гибель именно сейчас? Да еще в компании брата следователя, который пытался выявить злоупотребления на аффинажном заводе и подобраться к принадлежавшему Константину Щаславовичу мусорному полигону? Что если это был прощальный «подарок» Бессмертного?
При первой же возможности Михаил отправился в зону конфликта. К середине лета после зверского теракта на Ставрополье активные боевые действия в том регионе прекратились. Велись переговоры, шел обмен пленными. Другое дело, что перемирие постоянно нарушалось, да и по поводу освобождения военнослужащих все протекало далеко не так гладко, как хотелось бы. Впрочем, на той войне вообще все с самого начало шло вкривь и вкось.
Это же ты спрашивал про Саньку Боровикова?
На Михаила с ожиданием и надеждой смотрел русоволосый сероглазый парень в форме сержанта, гибкий и подвижный, как ртуть.
Я пытался узнать, где его похоронили, а мне сказали, что могилы никакой и нет.
К тому времени Михаил знал от старшего Боровикова, что, хотя брат числится погибшим, на месте подрыва не обнаружили даже фрагментов тела. Впрочем, в разгромленной столице и других городах, где шли особо ожесточенные бои, обобранные трупы солдат-срочников неделями лежали без погребения, и боевики не позволяли прятавшимся в подвалах мирным жителям даже завалить их камнями.
Вот то-то и оно, что нет! загорелся парень, представившийся Артемом Соколовым. Твоего-то Тихоновича мы тогда вытащили, да он по дороге в госпиталь кровью истек, а Саньку и лейтенанта нашего Бергена Хотоева так найти и не смогли.
Михаил кивнул, так как уже знал, что к списку погибших товарищей и просто хороших людей прибавился лейтенант-якут, назвавший его ойууном.
Куда ты клонишь? с подозрением глянул он на Соколова, понимая, что тот затеял этот разговор не для того, чтобы вызвать жалость или оправдаться.
К тому, что наши ребята видели их живыми, когда патрулировали один из соседних аулов, и даже успели переговорить. Их держат пока в зиндане, ну в смысле, подземной тюрьме или попросту в яме и собираются перепродать еще дальше в горы на плантации конопли или кирпичный завод, продолжал он, не давая собеседнику опомниться. Мы докладывали командованию, но нам велели не лезть. Дескать, если штурмовать аул, без потерь среди мирных жителей не обойтись, а за это по головке не погладят. А какие там мирные жители, если все мужчины кроме стариков и младенцев и половина бабте же боевики, которые теперь называются бойцами самообороны.
Так что ты предлагаешь? Я же всего лишь журналист, не понял Михаил, морально готовый лезть хоть без дудочки в Навь, чтобы вытащить младшего Боровикова и Бергена Хотоева.
Впрочем, именно на его дудочку Соколов и рассчитывал. Михаил и в нем самом чувствовал магию, немного иную, нежели у них с Ланой, но достаточно сильную. Только парень об этом, к сожалению, не подозревал.
Вот именно, что ты журналист и можешь приехать в то село чисто как представитель прессы. Ну и отвлечешь боевиков, как тогда в горах, а мы тем временем ребят вытащим. И, если все пойдет гладко, так называемые мирные жители не пострадают. Мы бы Бергена с Саней еще в прошлый раз забрали, но вдесятером против сотни много не навоюешь. Тем более здесь даже дети умеют стрелять.
Михаил вздохнул. Он-то надеялся, что Соколов предложит хоть какой-то вразумительный план. Впрочем, заступая дорогу Бессмертному, сам он тоже имел весьма смутное представление о том, что следует делать, и рисковал не меньше.
Так это ж чистой воды самоволка, на всякий случай уточнил Михаил.
Почему? удивился Соколов. Ты журналист, приехал освещать, как идет процесс мирного урегулирования, а мы патрулируем территорию и тебя охраняем. Я уже с начальством договорился, и мне дали добро.
***
Горы к середине лета утратили свою живописность: трава у подножия пожухла, зелень увяла, припорошенная густым слоем пыли, забивавшейся во все щели и скрипевшей на губах. Бронежилет хоть и назывался «Улей», но к середине пути раскалился, как печь. Лицо ухитрилось обгореть до красноты даже под каской, что в сочетании с белесыми бровями и ресницами делало его похожим на порося. Впрочем, Михаил не жаловался и, с интересом глядя по сторонам, примечал на всякий случай дорогу.
Еще на подъезде к аулу он почувствовал присутствие смутно знакомой и явно враждебной силы и сообщил об этом Соколову.
Там действует кто-то из наших, пояснил он, имея в виду, конечно, колдунов и шаманов. Возможно, даже из числа тех, кому я недавно перешел дорогу.
Он знал, что последние вайнахские языческие жрецы канули в прошлое еще до прихода советской власти. Но среди боевиков встречались арабские наемники, в том числе и выходцы из Африки, где колдовство продолжало процветать. Впрочем, африканские шаманы, как и местные аза , оказались тут почти ни при чем, и об этом следовало догадаться, еще когда Соколов только вводил его в курс дела. Не просто так Саня Боровиков и Берген Хотоев, вместо того чтобы погибнуть сразу от осколочных ранений, оказались отброшены ударной волной аккурат на позиции боевиков.
Замаскировав машину в распадке, вместе с Артемом Соколовым и еще двумя опытными разведчиками Михаил решил подобраться поближе. Пластаясь по скалам, цепляясь за колючки и прилагая титанические усилия, чтобы мелкие камушки и обломки не выдали их слишком громким звуком падения, он вместе со своими спутниками добрался до зарослей неподалеку от блокпоста, откуда просматривался весь аул.
Стоявшие уступами на склонах глинобитные сакли и каменные дома с плоской или односкатной кровлей производили впечатление архаики, хотя и другой, нежели в старинных русских или мокшанских селах. Цивилизация намекала о своем присутствии в виде электрических проводов, телевизионных антенн и припаркованных во дворах или под навесами автомобилей, в основном военного образца. Въезд контролировал укрепленный блокпост с пулеметом, возле которого стоял Гелендваген знакомой модели, явно приобретенный на средства Фонда экологических исследований или в одной партии с машиной патрона. Михаил не удивился, а только мрачно порадовался тому, что для подтверждения догадки ему не пришлось задействовать зрение Иного мира.
Еще до отъезда из Наукограда Лана его честно предупредила о том, чтобы не тянул с шаманским посвящением, поскольку, загнав Бессмертного в Навь, он нажил себе нового врага, а вернееврагиню.