Я уже узнал, милорд. Невероятный Альберт был тут как тут, Гарет даже еле заметно вздрогнул. Я приказал от вашего имени привести их в порядок, и скоро они будут готовы. Там около ста лет никто не жил
Понятно. Гарет с опаской глянул на него. Какой-то этот Альберт был идеальный, аж подозрительно. Марчелло, на которого Гарет бросил один мимолётный взгляд, тем не менее, Гарета прекрасно понял и чуть склонил голову.
Мы можем сами нести стражу, сэр, продолжил Адам, ведь здешние пентюхи вовсе ворон не ловят! С наёмниками Гарет общался на немецком. Я прошёлся ночью по всем коридорам и по наружной стене, и меня даже не окликнул никто!
Merde! Выругался Гарет. Сотня Гейне будет нести караул в Рыцарской башне с сегодняшнего дня, дармоедов выгнать на хрен всех до единого. Об остальных я сегодня же поговорю с Тиберием. Он слегка поколебался. Глянул на Альберта:
Слушай, э-э-э
Альберт Ван Хармен к услугам вашей светлости.
Я ещё не герцог.
Это неизбежно, милорд.
Ну, потом об этом Что вообще здесь творится? Я имею в виду
Люди расслабились, милорд. Мягко произнёс Ван Хармен. Их высочество все любят, но никто не боится. Люди воруют, ленятся, пренебрегают своими обязанностями. Её сиятельство графиня слишком юна, чтобы навести порядок, и вдобавок несколько хаотична, я бы сказал. Она не боится быть суровой, но её суровость бессистемна и зависит от её настроения. Люди не работают, а подстраиваются под неё. Когда она не в духепросто от неё прячутся, когда гроза проходит стороной, продолжают лениться. Боюсь, милорд, ваше имущество рассматривается обитателями этого замка, как источник собственных благ.
Понял тебя. У Гарета желваки забегали по скулам. Ему вновь захотелось рвать и метать, выматериться от души, сорвать переполнявшие его злость и отчаяние на ком-нибудь рядомда хоть бы и на Альберте этом! Но Гарет взял себя в руки и сказал ровно:
Что, колодки и позорный столб на Хозяйственном Дворе ещё стоят?
Разумеется, милорд. Я взял на себя смелость и совершил некоторые перестановки среди слуг низшего звена. Слуг его высочества я, разумеется, касаться не смею, все онититулованные особы.
А набрать новых людей в городе и пригородах сможешь?
Разумеется, милорд. Ван Хармен позволил себе одобрительную улыбку.
За лень и праздностьвон из замка. За неисполнение обязанностейпинка под сраку и вон из замка. За воровствов колодки или к позорному столбу, отрубить пальцы на правой руке и вон из замка. За изменуна дыбу. Кто у нас в тюрьме?
Ганс Фон Зиберт комендант, милорд, Иеремия Стоунпалач и экзекутор.
С ними я позже поговорю. А сейчас
Кастелян Гриб хотел бы встретиться с вашей светлостью после визита к Женскому Двору. Я настоятельно рекомендовал бы принять его.
Что у него?
Дело касается рыцарей их высочества и их содержания. По словам кастеляна, оно превышено во много раз, боюсь, благородные господа давно сочли вашу казну своей.
Я его приму. Приуныл Гарет.
С прочими проблемами, если позволите, я разберусь сам и доложу вам обо всём, когда будет исполнено.
Позволю. Поколебавшись, сказал Гарет. Ну, не могло существовать такого идеального господина без всякой задней мысли! Вот так вот взял и нарисовался в самый нужный момент, такой нужный, такой ненавязчивый и своевременный Просто куда деваться?! Без особого настроения Гарет отправился в Девичью Башню, а Марчелло, с полным кошелём денегв Гранствилл, по своим делам.
Девичья Башня была двойником Рыцарской. В первой традиционно жили наследники мужского пола, в Девичьейсупруги, дочери и их двор, называемый Женским Двором. Его высочество был вдовцом, Гарет был ещё холост, и роль хозяйки Женского Двора играла Габриэлла ну, как играла?.. Кое-как. При дневном свете Гарет по пути отмечал признаки упадка: пыль, паутину, оборванные портьеры, отсутствие свечей в канделябрах, а порой и отсутствие самих канделябров, следы грязных ног на блестящих плитах в Рыцарском Зале Стиснул зубы, поднимаясь по парадной лестнице Золотой Башни в приёмную его высочества.
Как он? Спросил Тиберия, который вышел к нему навстречу.
Плохо. Ответил тот. Остался сегодня в постели, отказался от завтрака Спрашивал про тебя.
Ты сказал ему?..
Твои слова я ему передал.
И?..
Дай ему время. Твой отъезд, на самом делехорошая идея. У вас обоих будет время.
Слушай, ТиберийГарет оглянулся. Этот Альберт Ван Хармен
Которого ты назначил своим управляющим?.. Он недавно при дворе. Но зарекомендовал себя с самой положительной стороны. Ненавязчивый, грамотный, исполнительный. Только
Только что? насторожился Гарет.
Как тебе сказать?.. У него нет ни семьи, ни жены, ни братьев, ни сестёр. Он словно из ниоткуда соткался, и всегда там, где он нужен. Не пьёт, не играет, не ходит к женщинам, не оставляет себе на ночь служанку, чтобы грела постель. Я подсылал к нему людишек, которые предлагали ему взятку за разные услугине взял. Но и не доложил никому. Писем никому не пишет. Вообще странный тип. Вроде и положительный со всех сторон, но в замке его не любят. Может, как раз за то, что такой положительный?
Может. С сомнением кивнул Гарет. Ничего, если у этого Альберта есть хоть одна кость в шкафу, не говоря уже о целом скелете, Марчелло её отыщет.
В Девичьей Башне его визита ждали с таким нетерпением, что аж воздух вибрировал. Весь предыдущий вечер дамы и девицы свиты Габи, всего шестнадцать штук, мылись, душились, выбирали туалеты и украшения, ленты и платки, скандалили, рыдали и истерили. Сегодня в приёмной зале графини Маскарельской сильно пахло жжёным волосом, горячим утюгом, лавандовой и фиалковой водой, розовым маслом и истерикой; дамы, расфуфыренные в пух и прах, снова и снова уверяли друг друга, что совершенно не интересуются молодым Хлорингом, вздрагивая всякий раз, как открывались двойные двери, и меняясь в лице, когда оказывалось, что шухер напрасный. ГабриэллаГаби, тоже нервничала. Она забыла о том, что комнаты кузена нужно подготовить к его приезду, и теперь готовила отмазки, главной из которых была: она отдала своевременные распоряжения, а твари служанки их не выполнили. Виновные служанки тоже уже были назначены, и не подозревая пока о том. Ожидая справедливо рассерженного на неё кузена, Габи заочно уже злилась на него, оправдывалась и переходила в контрнаступление, не слушая, что ей говорили другие дамы. Слух об убийственной красоте молодого Хлоринга уже пронёсся бурей по всем закоулкам Хефлинуэлла, и все особи женского пола, от баронессы до последней кухонной замарашки, уже обсуждали его. Обсуждали его ордена, его внешность, его военные успехи, а с раннего утра, с лёгкой руки не то Инги, не то Ким, ещё и его постельные подвиги. Дамы, которым шёпотом поведали о них камеристки, таким же страшным шёпотом пересказывали это своим товаркам, горничные которых оказались не так расторопны. В приёмной стоял гул, то и дело слышались шепотки, хихиканье, звонкие возгласы и ахи. Лучший менестрель Хефлинуэлла, признанная на Острове звезда, Лучиано Делла Вольпе, тоже нервничал и то и дело сбивался с ритма, извиняясь перед Габи, которая тоже его почти не слушала. Рыцари стояли, чуть надувшись и уже заранее тихо ненавидя такого сильного соперника, который, ещё не появившись, уже завладел вниманием всех признанных красавиц, и только пажи Девичьей Башни, по воспоминаниям Гаретасамые противные и наглые мальчишки на свете, вели себя, как обычно, то есть, болтали, шкодничали, задирали друг друга и дам, и вообще не стеснялись всячески проявлять свой противный нрав. Как большинство мальчишек всех времён и мест, они плевали на субординацию, титулы и заслуги, и когда-то здорово изводили юного Хлоринга, дразня красноглазым, остроухим и чельфяком, за что он их нещадно бил и получал потом от отца и Тиберия хороших люлей. То и дело какая-нибудь дама, обычно одна из самых красивых, вскрикивала и набрасывалась на малолетних шалопаев с руганью и тумаками: они то задирали им юбки, то прикалывали к этим юбкам что-нибудь, то запускали под них собачку или котав лучшем случае! в общем, выражали своё восхищение их красотой и свои юные чувства, как умели. Когда герольд торжественно объявил: