Простите меня, девчонки, если сможетеШептал он, жмурясь и скалясь от невыносимой муки. Яне могу Прости меня, Мария Я обещал, что вытащу тебя, а сам пока и в ус не дую Я не забыл, не забыл!!! И я вас вытащу, клянусь, вытащу!!!
Алиса встала рано утром, сразу после рассвета, привела в порядок свою постель, умылась во дворе, почистила платье. Служанка пришла, подсадить в коробку ещё одного цыплёнка, на вопрос Алисы разулыбалась:
Да пока наседка остальных высиживает, они тут посидят. Я им яичко покрошила, надо покормить.
Если хотите, я за ними присмотрю. Мне это будет приятно. Сказала Алиса.
Спасибо, милая. А ты сможешь?
Смогу. Уверенно ответила Алиса. Служанка сняла с коробки платок:
Один хворенький был, подиУдивлённо хмыкнула: цыплята были бодрые, подвижные, попискивали в коробке, дружно набросились на еду. Алиса радостно улыбалась им, протянула руку, ощущая их живое тепло.
Они не умрут. Сказала уверенно. Не бойтесь! Здесь никто не умрёт. Всё будет хорошо.
Позавтракала принесёнными служанкой оладьями с мёдом, и помогла убрать на столе. Зашла сестра Таис и ещё какая-то женщина, высокая, строгая, с ясными глазами, похожими на вьюнки: темный ободок радужки окружал очень светлую, почти белую сердцевину с точкой зрачка в центре. У этого взгляда, казалось, не было никакого выражения, настолько глаза эти были странными и пронзительными. Таис представила её, как настоятельницу, мать Адриану. Потом уже она рассказала Алисе, что в миру мать Адриану звали Камилла, графиня Карлфельдт, и она приходилась двоюродной сестрой, или кузиной, её величеству, но не его высочествуу принца Элодисского и королевы были разные матери. Ей было около пятидесяти, но выглядела она моложе, была стройной, статной и очень гордой с виду. Ей следовало уже рассказать придуманную Гаретом историю, и Алиса страшно волновалась, но в грязь лицом не ударила. Как советовал Гарет, она говорила чистую правду, только до известного предела: что сирота, что её воспитывали в закрытом доме, в уединении, что она не покидала дом даже для того, чтобы побывать в церкви. Настоятельница поинтересовалась, чему её учили, что она читала, и вздохнула, услышав ответ:
Стандартный выбор. Эти книги дают набор знаний и истин, которые не так уж необходимы, а то и совершенно бесполезны и в жизни, и в быту, и совершенно не развивают ум. К сожалению, это всё, что позволено знать женщине в наше время, и даже это считается хорошим образованием. Я не думаю, Таис, что девочке так уж нужна эта Золотая Легенда. Это чтиво для малообразованных людей, и содержит много абсурдных выдумок и откровенного фальсификата. Подумать только, назвать Понтия Пилата, знатного римлянина, из сословия всадников, сыном звездочёта и дочки мельника! Этот человек совершенно не знаком был с иерархией римского общества того времени Почитать Золотую Легенду ты можешь, дитя моё, обратилась она к Алисе, когда получишь более обширное образование и разовьёшь свой ум настолько, что эти враки уже не смогут повлиять на него. Скажи, ты в самом деле любишь читать и стремишься к образованию?
Да, ответила Алиса, которой начала нравиться эта женщина, мне очень хочется знать, как можно больше, и как можно больше понимать. Мне говорили, что это не нужно, и даже вредно
Чушь! Глаза настоятельницы загорелись огнём внутреннего убеждения. Человек невежественныйраб, если не по статусу, то по сути своей. Раб любого, кто сможет склонить его на свою сторону любой мало-мальски красивой ложью. Истинную свободу даёт только знание, только умение анализировать, сопоставлять и понимать. Вот, например, разговоры о конце света Ты слышала их?
Нет. Покраснела Алиса.
Ты не много потеряла! А в нашей среде, и особенно в среде обывателей эти эсхатологические ожидания очень популярны уже не одну сотню лет. Невежественные люди слушают бред всяческих сектантов о том, что наступают последние дни, и верят, и сходят с ума от страха А ведь достаточно только вспомнить историю и понять, что мир отнюдь не скатывается к худшему, напротив, он медленно, но неуклонно идёт к свету, и с каждым годом становится немного лучше, чем было до этого Но прости меня, она улыбнулась неожиданно мягко и нежно, и её суровые гордые черты волшебно преобразились. Я могу заговорить тебя совсем
Мне интересно! Воскликнула Алиса, прижав кулачки к груди. Я так рада, и польщена, и мне так хочетсяОна смутилась, так хотелось бы
Поговорить? Настоятельница взяла её за руку. Не стесняйся. Сколько девочек, прибыв сюда, чувствовали то же, что и ты! Я и сама когда-то была точно такой же. Сколько душ пропадают, погибают, душ, которые могли бы способствовать развитию человеческой мысли, человеческому движению к свету! И всё из-за глупой предвзятости и косности Конечно же, здесь ты найдёшь и собеседниц, и собеседниковда, дорогая, не все мужчины ограничены и полны ненависти ко всему женскому. Большинство священников логику подменяют казуистикой и нагромождают горы слов, чтобы скрыть зерно истины Но есть и настоящие, просвещённые умы, есть люди, которым истина дороже традиций! Она была, судя по всему, увлечённой и истово верующей натурой, и легко загоралась. Ах, если бы ты осталась с нами, ты смогла бы поговорить с такими людьми, узнала бы столько нового и важного, перед тобой открылись бы такие дали!.. Но это мы ещё обсудим. Может быть, ты и не захочешь нас оставитькто знает? И она продолжила светским тоном:
Чем ты занимаешься целый день?
Я бы помогла вам, если можно, всем, чем могу. Сказала Алиса. Я умею вышивать гладью, плести кружева, играю на лютне
Довольно. Достаточно того, что умеешь плести кружева. Я бы советовала тебе посвятить часть твоего досуга чтению, частьработе над кружевами, всё необходимое тебе принесут, и частьработе в огороде. Надеюсь, ты не слишком горда для того, чтобы полоть грядки?
Нет, вовсе нет!
Хорошо. Сестра Таис сказала, что ты не ешь мяса. Это похвально. Но мне бы хотелось знать, почему. Это по религиозным соображениям?
Просто я плохо чувствую себя от такой еды.
И всё равно это похвально. Настоятельница встала, кивнула сестре Таис. Пусть девочка начнёт с Апостола, а там посмотримНадеюсь, Алиса, твоё пребывание под нашим кровом пойдёт тебе на пользу, а намв удовольствие.
Оставшись, наконец-то, одна, Алиса с облегчением открыла книгу, устроившись в нише узкого окна. Здесь было так мирно, так хорошо, так красиво И ещё Алиса протянула руку в сад, и на неё с тяжёлым гудением опустились, щекоча её, семь огромных шершней. Любой другой на месте Алисы, даже самый отважный рыцарь, обмер бы от ужаса: укусы этих чудовищ из мира насекомых были смертельны даже для взрослого мужчины. Но Алиса нежно улыбнулась им, как старым друзьям, губы её шевелилисьона беззвучно разговаривала с ними. С этого момента эти семь летающих копьеносцев всегда были при Алисееё свита, её охрана и её рыцари.
Гэбриэл проснулся, как и брат, поздно. Фыркнул на слугу, разбудившего его, отвернулся, пряча голову под подушку. Солнце светило прямо в окно, на кровать.
Милорд, ваш брат ждёт вас завтракать. Сказал Кевин вежливо. Что вам подать?
Дубину. Пробормотал под подушкой Гэбриэл. Чтобы я тебя огрел.
Не согласен с вашим желанием, милорд. Чуть усмехнулся Кевин. Я имел в видуиз одежды.
Давай что-нибудь. Смирился Гэбриэл, переворачиваясь, стаскивая с лица подушку и слегка приоткрывая глаза. Где Иво?
Если вы имеете в виду вашего армигера, милорд, он давно встал, помылся, и ждёт вашего пробуждения.
Гэбриэл сел. Покрывало соскользнуло с его плеч, и слуга содрогнулся, увидев шрамы Гэбриэл покраснел, вновь натягивая покрывало:
Ты мне дай одеть что-то ну, как вчера было. И иди.
Простите, милорд, но эти шрамыНе выдержал слуга. Что же с вами было?!
Так. Всякое. Буркнул Гэбриэл. Давай одежду.
Оделся, вышел в гостиную. Там сидел в кресле Иво, листая огромную книгу с иллюстрациями. Как раз внимательно разглядывал миниатюры времён года; глянул на Гэбриэла:
Ну, наконец-то! Ни хрена ты спать!
Ты завтракал? Спросил Гэбриэл, сладко потягиваясь.