Зверь изогнулся, прыгнул в ее сторону. Тут из леса раздался свист, чуть-чуть не допрыгнув до девушки, волк повернулся и исчез.
Веснянка дрожала, лишь что-то случайное спасло ее. Ночной зверь из темного леса не знал их языка. Неужели добро и солнце не так всесильны, как ей говорили?
Он теперь бежал в чащу. Ему было душно, страшно. Волк, волк. И застонал, ему захотелось оскалиться
Веснянка так пристально смотрела на лес, что не заметила, как к ней подошел отец.
Теперь пора. Созови, дочка, всех, да позвончее. Спляшите так, чтобы земля разбередилась и ей жарко стало. Помогите солнцу, пусть от вашего топота все цветы и травы повылезают.
Веснянка побежала с холма вниз, к деревне, и запела о том, что только что услышала у ожившей земли. Девичьи голоса подхватили припев:
Собирайтесь, девушки, собирайтесь, красные.
Теперь нам воляволя-переволя
Ходить, гулять, скакать, плясать.
Теперь нам воляволя-переволя
Скакать, плясать, в ладони бить.
Бортник подошел к старику:
Сейчас все сбегутся из разных сел, из разных мест.
Первый хоровод, Бортята. Девки верятколи не попляшешь, снег не сойдет. Чем веселее и гульливее, тем лучше, сам знаешь.
Да, старики говаривали, кому не нравится ни радость, ни утешение, тот не любим и сам вовсе не любил.
Они пошли к подножию холма, к ним подошла женщина и протянула особые хлебцы.
Зерно из последнего снопа запечь не забыли?
Что ты, Добрита.
Так разносите всем.
И я пойду, пора и мне, проговорил бортник.
Опять за своим медом? кричала вслед ему голосистая баба, уперев руки в боки. Говорят, ты его не только в избе, но и в лесу запрятал? Где это? Уж не в дуплах ли? Подумаешь, велика ценность! Какое сокровище! Русалок приворожить хочешь? Да на тебя ни одна лешачиха и не посмотрит.
Ничего ты не понимаешь! У меня такой мед, что после него даже и тебе целоваться захочется. -И бортник подмигнул, да так, что все лицо его скривилось.
На холме взад-вперед бегали дети, топча и тревожа землю. От того сползал снег, журча ручьями, обнажая мокрую и теплую Ярилину горку.
Хорошо бы еще меду на праздник.
А где Бортята, куда пошел Бортята? Хмельная голова кругами вела его к лесу.
Отойти-ка к лесу, проваливаясь в талый снег, бортник прислонился к дереву, тут покойнее. Глупая баба. Мой мед у меня такой мед, что от одного глоткану все сразу видишь, все понимаешь. Воткак выпьешь Хорошо здесь. Что это со мной?
Бортник сонно схватился за бороду
Люди внизу копошились, толпились, пели. Леший прищурил глаз и присвистнул:
Опять. Поспать не дадут.
Он спустился с вершины ели и крикнул в сторону:
Нечего дурака-то валять. Идем смотреть на праздник.
А может, снова к бортнику?
Ты что, не видишь? Ему и без нас уже весело.
И нечего тебе проказить, стоя на четвереньках, бортник ухватил кикимору за скользкий хвост, я и сам так умею.
Она обернула к нему лукавое звериное личико, высунула язык и протянула тонким голоском:
Ы-ы-ы
Вот тебе и «ы». Совсем распоясались. Что я тебеконяга, что ли? Уснуть нельзя, сразу тебе какая ни есть нечисть то рога приставит, то из бороды косы заплетет. Ну виданное ли дело из бороды косы плести?
Пока он это произносил, бывший в его руках хвост дернулся, да так сильно, что бортник не удержал его, и злодейка шмыгнула в кусты. Бортник погрозил ей вслед рукой.
Нет, я тебе покажу, я тебе покажу. Ты думаешь, я какой простой мужик? Нет, ябортник, я почище тебя колдовство знаю. Нет у вас такого права, чтобы из бороды косы плести.
Протерев глаза, бортник тоже подошел к холму и там, глядя на то возникающие, то исчезающие девичьи хороводы, спросил:
Скажи, Добрита, почему ко мне все какая-то такая нечисть лезет, то кикимора, то лешаки, лохматики? Нет бы что-нибудь покрасивее, кому-то русалки попадаются.
А ты, Бортята, пьешь много да по лесам много шатаешься.
И прицепятся так ведь, что не отвяжешься.
А ты потише, а то еще обидятся. Дружить со всеми надо, это ведь хорошо, что они тебя привечают.
Уж очень беспокойно. Да и мне вот кажется, что они к меду пристрастились. Кто-то его у меня тайком потягивает. Вот как выпью, они сразу где-то и пошевеливаются.
Это еще надо подумать, они ли? До твоего меду и без них много охотников.
Тише, попросили рядом. С вершины холма донесся звонкий голос Веснянки:
Солнышко-семенушко,
Выгляни, красное,
Из-за гор-горы!
Выгляни, солнышко,
До вешней поры!
Видело ль ты, ведрышко,
Красную весну?
Встретило ли, красное,
Ты свою сестру?
Видело ли солнышко,
Старую Ягу.
Это еще что? Бортник хлопал глазами. Опять леший или кикимора? Наши девки как начнут плясать, землю разбудят, всех их растревожатна кого только не наткнешься. Смотри, что за чудище! И меду вроде не много выпил. Нечисть страшная, но не кикимора, эту я хорошо знаю, вроде и не домовой
Из толпы танцующих выбежал кто-то диковинный, в шубе, одетой наизнанку, на боках у него торчала солома, на шее и рукавах бренчали колокольчики.
Бабу ли Ягу,
Старую зиму?
Пели девушки, махая руками и прогоняя чудище.
Как она, лютая,
От весны ушла,
От красной бегла,
В мешке стужу несла.
Оно помчалось вниз, волоча за собой к подножию холма большой громыхающий мешок.
Холод на землю трясла,
Сама оступилась,
Под гору покатилась.
Чудище вправду оступилось и покатилось кубарем, за ним из мешка посыпались разбитые горшки, зернотерки, всякий сор. Внизу оно остановилось, шуба развернулась, и из нее выкатился измазанный сажей Светик. Бортник подхватил его на руки.
Экой ты у нас стал!
Черепки и хлам, выпавшие из мешка, парни собирали в кучу.
Сожжем это в первом весеннем костре!
А девушки тем временем встали в круг около цветка.
Гляди-ка, как расцветилось!
Теперь стало видно все девицы по-весеннему нарядились. Разноцветный их хоровод казался снизу венком, надетым на холм. Он закрутился, завертелся.
Красота-то какая!.. Как на подбор!
Чернобровый бортник подмигнул бабе, стоявшей рядом.
Срамотник, скоро уж в землю, а все туда же, заглядывается.
А как ты думаешь, отчего у меня мед такой сладкий? То-то и оно, кабы на них не дивовался, давно бы все скисло.
Словно вьюн водят, словно вьюн! Но вот девушки остановились на вершине.
Веснянка, красавица, спой песенку!
Среди пестрой толпы пришедших к Ярилиной горке те, кто впервые попали на этот праздник, увидели, как в круг вышла девушка-подросток с русой косой. Она сначала стояла, опустив голову и держась рукой за горло, как будто силясь преодолеть что-то, а потом подняла просветлевшие глаза и запела.
Солнышко-ядрышко!
Выгляни, высвети,
Твои дети плачут,
По камушкам скачут.
Танцующие опустили руки. Кто-то задумчиво вышел из хоровода, сел на поваленное дерево, кто-то прикрыл глаза, а один простоватый малый стоял, разинув рот. Где-то высоко-высоко в небе летел жаворонок И от чистого, светлого голоса лопались первые почки.
Солнышко-ядрышко,
Вылети из-за моря,
Вынеси-ко, солнышко,
Звонкие ключи.
Отомкнуть землицу,
Выпустить травицу,
На травицу росицу.
Выпускай траву зеленую,
Расстилай росу медвяную.
Ой, да выпусти росу,
Девицкую красу,
На раннее лето,
На буйное жито.
Песня кончилась, и она тихо вышла из круга. И вдруг откуда-то из лесу в хоровод вбежали, закружили всех какие-то молодцы. Первый, стремительный, высокий, подхватил стоявшую рядом с подружкой певицу, и хоровод понесся, натыкаясь на деревья. Кто-то, не выдержав, со смехом покатился кубарем, все разбежались в разные стороны. Незнакомец почти больно сжимал ей руку. Она, наконец, попыталась шевельнуть зажатыми в его большой ладони пальцами и подняла свой тихий взгляд на него. Но тут же почему-то опустила глаза. Рука горела. Вокруг них закружились девушки.