Все будет хорошо. Его слова звучат четко, ясно, взгляд темных глазпронзительный, разящийни на миг не отрывается от моих.
Я и так напряжена после всего того, что происходило утром, и внезапно чувствую, что это уже чересчур. Я отвожу от него глаза и смотрю в сторону, пока мое дыхание не восстанавливается. Однако это не помогает, так что, в конце концов, я вновь утыкаюсь лицом в его твердую грудь и просто вдыхаю его запах.
Его сердце бьется гулко и быстрослишком быстропод моей щекой, но он по-прежнему так близок мне и кажется таким родным. И запах у него роднойот него пахнет апельсинами, снегом и нагретой корицей. Да, он родной. Сексуальный.
И мой.
Я вздыхаю, прижимаюсь к нему теснее. Мне этого не хватало, но я не понимаю почему. Ведь с тех пор, как я оставила лазарет, мы с ним были практически неразлучны.
С тех пор как он сказал мне, что любит меня.
Грейс. Он шепчет мое имя так, словно это молитва, необъяснимо перекликающаяся с моими собственными мыслями. Моя Грейс.
Да, твоя, соглашаюсь я шепотом, надеясь, что меня не слышит мой дядя Финн, и стискиваю талию Джексона.
И вдруг внутри меня что-то оживаетчто-то могучее, всепоглощающее, страстное. Это как взрыв, сотрясающий меня до самых глубин души.
Остановись!
Нельзя!
Не с ним.
Глава 3. По сравнению со мной спящая красавица отдыхает
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я отталкиваю Джексона и, спотыкаясь, делаю несколько шагов назад.
Он издает какой-то утробный звук, но не пытается остановить. Он просто смотрит на меня, и в его взгляде читается такое же потрясение, какое испытываю сейчас и я сама.
Что это было? шепчу я.
О чем ты? отвечает он, пристально глядя на меня. И тут я понимаю, что он этого не услышал, не ощутил.
Не знаю. Прости, эти слова вырываются у меня безотчетно. Я не хотела
Он качает головой, тоже сделав шаг назад.
Не бери в голову, Грейс. Все в порядке. Ведь тебе пришлось столько всего пережить.
Он имеет в виду то, что случилось с Лией, говорю я себе. Но ведь тогда и ему пришлось много чего пережить. И по нему это заметно, я понимаю это, когда окидываю его взглядом с головы до ног. Сколько я его помню, он никогда не был таким худым, так что теперь его умопомрачительные скулы и волевой подбородок кажутся еще рельефнее. Его темные волосы стали чуть длиннее и выглядят непокорнее, чем обычно, они почти полностью закрывают его шрам, а фиолетовые круги под глазами так темны, что похожи на синяки. Он по-прежнему прекрасен, но теперь его красота подобна открытой ране, от вида которой у меня щемит сердце.
Чем дольше я смотрю на него, тем больше меня одолевает паника. Такие изменения не могли произойти за одну ночь. Волосы у людей заметно не отрастают за день или два, и они не худеют так быстро. Что-то произошло, что-то существенное, но я почему-то не помню что.
В чем дело, Джексон? Когда он не отвечает, я поворачиваюсь к дяде, чувствуя вдруг вспыхнувший гнев. Как же мне надоело, что меня все время держат в неведении.
Скажи мне ты, дядя Финн. Я знаючто-то не так. Я это чувствую. К тому же у меня что-то с памятью, и
У тебя что-то с памятью? повторяет дядя Финн, впервые подойдя ко мне близко с тех пор, как сюда вошел Джексон. Что именно ты хочешь этим сказать?
Я хочу сказать, что не могу вспомнить, что я ела сегодня на завтрак. Или о чем мы с Мэйси говорили вчера перед тем, как лечь спать.
Джексон и дядя Финн обмениваются долгими взглядами.
Прекратите, говорю я им. Не пытайтесь вести себя так, будто меня тут нет.
Мы и не пытаемся, заверяет меня дядя Финн, примирительно приподняв руку ладонью вверх. Мы, как и ты, пытаемся понять, что к чему. Давайте пройдем в мой кабинет и поговорим. Он поворачивается к миссис Хейвершем. Не могла бы ты вызвать сюда Мэриз? Скажи ей, что здесь Грейс, и попроси прийти как можно скорее.
Она кивает.
Само собой. Я дам ей знать, что это срочно.
А зачем нам Мэриз? Я чувствую, как мышцы живота напрягаются при мысли о том, что меня опять будет осматривать наша школьная фельдшер, по совместительству являющаяся вампиром. После последних двух осмотров мне пришлось проваляться в кровати куда дольше, чем хотелось. Я же не больна.
Но тут я во второй раз за сегодняшний день опускаю взгляд на свои руки, и ко мне наконец приходит осознание того, что они окровавлены и все в синяках.
Вид у тебя, прямо скажем, неважный, нарочито спокойным тоном говорит мой дядя, когда мы входим в его кабинет и он закрывает за нами дверь. Я просто хочу, чтобы тебя осмотрел медик, чтобы убедиться, что все в порядке.
У меня накопилась куча вопросов, и я твердо настроена получить ответы на них. Но, когда я усаживаюсь на один из стульев, стоящих напротив письменного стола дяди Финна из вишневого дерева, сам он пристраивается на угол столешницы и начинает задавать мне собственные вопросы:
Я понимаю, что это может показаться тебе странным, Грейс, но не могла бы ты сказать мне, какой сейчас месяц?
Какой месяц? У меня падает сердце, сжимается горло, и я с трудом выдавливаю из себя:Ноябрь.
Когда Джексон и дядя Финн переглядываются опять, до меня доходит, что с моим ответом что-то здорово не так. По спине моей бегут мурашки, я пытаюсь сделать глубокий вдох, но на мою грудь словно давит тяжелый груз, и у меня ничего не выходит. В висках стучит кровь, я чувствую себя все хуже, но отказываюсь сдаться на милость тому, что обещает стать полномасштабной панической атакой. Вместо этого я хватаюсь за края стула, чтобы дать себе точку опоры, и трачу следующую минуту на то, чтобы мысленно перечислить несколько предметов в комнате, как меня учила мать Хезер после того, как погибли мои родители.
Письменный стол. Часы. Комнатное растение. Волшебная палочка. Ноутбук. Книга. Ручка. Папки. Еще одна книга. Линейка. К тому времени, когда я дохожу до конца перечня, мой сердечный ритм становится почти нормальным и мое дыхание тоже. Вместе с этим я обретаю абсолютную уверенность в том, что случилось нечто ужасное.
Какой месяц? тихо повторяю я, повернувшись к Джексону. С первого моего дня в Кэтмире он был со мной так честен, как только мог, и именно это мне нужно теперь. Я беру его руку, обхватываю ее обеими ладонями. Пожалуйста, Джексон, скажи мне, чего я не знаю?
Джексон нехотя кивает.
Тебя не было почти четыре месяца.
Четыре месяца? На меня обрушивается шок. Четыре месяца? Не может быть!
Я понимаю, что тебе это кажется странным, пытается успокоить меня дядя Финн. Но сейчас март, Грейс.
Март, повторяю я, потому что, похоже, только на этоповторять за другимия сейчас и способна. А какое число?
Пятое марта, голос Джексона звучит угрюмо.
Пятое марта. Это даже не паника: меня захлестывает ужасдикий, чудовищный ужас. На меня наваливается неописуемое ощущение болезненной незащищенности и пустоты. Четыре месяца моей жизнипоследнего моего года в школепросто исчезли, и я не помню о них ничего, ничего. Я не понимаю. Как я могла
Все хорошо, Грейс, ничего страшного. Джексон, по-прежнему, не отрываясь, глядит мне в глаза, его взгляд тверд, пожатие руки тоже. Мы с этим разберемся.
Ничего страшного? Я же потеряла четыре месяца, Джексон! Когда я произношу его имя, мой голос срывается, я судорожно хватаю ртом воздух и пытаюсь еще раз. Что со мной произошло?
Дядя сжимает мое плечо.
Сделай еще один глубокий вдох, Грейс. Хорошо. Он ободряюще улыбается. Умница. А теперь сделай еще один такой вдох и медленный выдох.
Я делаю, как он сказал, замечая, что, пока я выдыхаю, его губы продолжают шевелиться. Успокаивающее заклинание? думаю я, когда еще раз вдыхаю и медленно выдыхаю, досчитав про себя до десяти. Если это и впрямь заклинание, нельзя сказать, что оно так уж эффективно.
Теперь, когда будешь готова, скажи мне, что последнее ты помнишь? Он тоже смотрит мне в глаза, и его взгляд полон теплоты.
Последнее, что я помню.
Последнее, что я помню.
Этот вопрос кажется простым, но для меня он совсем не прост. Отчасти из-за зияющего черного провала в моей памяти, отчасти из-за того, что столь многое из того, что я помню, плохо различимо, туманно. Как будто мои воспоминания находятся глубоко-глубоко под водой и я вижу только их тень. Тень былого.