Как только челядинка собралась, Зарислава поднялась, повесила туесок на плечо, прихватив свои вещи в другую руку.
Подскочила и Рогнеда, напрашиваясь проводить их во двор. Подоспели Селяна с Благиней, и всеми вместе они вышли на открытый, залитый солнцем двор, на котором толпились кмети и нетерпеливо встряхивали гривами кони.
Радмила ждала их рядом с княгиней, находясь немного в стороне от мужского скопища. Пребран уже поднялся в седло и разговаривал о чём-то с Марибором. В сравнении с ним княжич выглядел совсем юным. Хотя и не раз побывавший в походах, повидавший смерть, он ещё не потерял своей беспечности и веселья. Заметив Зариславу, княжич посерьёзнел, а потом улыбнулся и долго не выпускал травницу из-под своего пристального взора. Марибор повернул голову, тоже решив взглянуть, кому было предназначено такое внимание. Сердце Зариславы бешено подскочило в груди, она быстро отвернулась.
Радмила поманила травницу к себе. Ощущая на себе почти осязаемые взгляды княжичей, та вскочила в седло подведённой к ней конюшим лошади и понаблюдала украдкой, как воины один за другим начали вскакивать в сёдла, поднимая расшитые стяги.
Глава 6. Подарок
В Волдар отряд въехал на рассвете следующего дня.
Зарислава, вскинув голову, всматривалась, как прозрачные, почти невидимые глазу лучи света пронизывают чистый воздух, тонут во множестве башен, переходов и уголков твердыни. Длинные холодные тени тянулись по двору, терялись в других тенях, ещё более глубоких и студёных. Бревенчатые стены огромного терема с множеством ярусов возвышались перед травницей горой. Широки были его палаты, и в тоже время пустынным казался он со сторонынет, стало быть, тут хозяйки, и тепла никакого не ощущается. И всё здесь грубое и массивное, гнетущее. Это не детинец в Доловске, что был для народа домом. И Зарислава поняла, что тут жизнь протекает по-иному
Воздух дрожал от молчания: не слышны были ни пение птиц, что обычно в раннее время шумны и говорливы как никогда, ни лай собак, ни тревожные стуки молотов кузни, а ведь кузнецы встают чуть ли не до зари. Тишина. Видно, не только крепость скорбит по ушедшей душе Горислава, но и сама матушка-природа.
Только когда Зарислава соскочила с лошади, увидела седовласые головы. Старцы ступили на крыльцо, неспешно сошли по длинной лестнице во двор. Марибор и Пребран почтенно преклонили головы, вслед им и княгиня Ведогора с дочерью.
Здравы будьте, гости добрые, отозвался один из старцев, самый высокий, с палкой в руке.
Он и как-то выделялся среди других: плечи его покрывало полотно, сшитое из волчьих шкур, полы спадали до самой земли. Лоб стягивала широкая тесьма, на груди поблёскивали обереги. Ко всему, взгляд старца был глубоким и проникновенным. И скользил он неспешно от одного к другому, пытаясь прощупать души каждого воина, но вдруг остановился и замер на Зариславе. Воздух будто застыл и стал накаляться вокруг травницы, сдавило молчание, слышно стало только, как шуршат от ветерка стяги и плащи воинов.
Прошу в палаты, наконец, сказал он. Ныне утром князю Данияру нездоровится, посему не обессудьте, что не сможет встретить гостей и свою невесту, и взгляд его потеплел на Радмиле.
Всей свитой вошли в просторную горницу, где их и встретила челядь, намереваясь проводить гостей по палатам, отдохнуть с дороги. И верно, все утомлённые.
Зариславе и Верне отвели полупустой, но тёплый чертог с одним оконцем. Из утвари были лавки вдоль стен, по верхуполати да крючки, вбитые в брёвна, на коих висели рушники. В углубадьи и ковши для умывания.
Верна прошла вглубь, повернулась, обратилась впервые за долгое время их пути к Зариславе:
Где будет твоё место?
Травница осмотрелась ещё раз. И приметила, что сундук, который стоял у окна, был высоким, почти до пояса, на нём удобно будет готовить снадобья. Зарислава кивнула в ту сторону.
Вон на той лавке.
Верна прошла к другой постели, что у противоположной стены. Видимо, Радмила наказала челядинке, во всём считаться с травницей.
Чернавка тяжело плюхнулась на лавку и вытянула ноги, бросив рядом с собой мешок, закрыла глаза. Видать вымоталась. Оно и понятно, весь путь в напряжении пробыть да за Пребраном следитьэто не кур ловить.
Зарислава прошла к лавке и первым же делом стала раскладывать вещи. Сняла туесок и, встав спиной к Верне, откупорила крышку. Огневицы пахнули смесью терпких запахов. Травы оставались зелены и свежи. Больше не беспокоясь, Зарислава закупорила крышку, опустила туесок на дно сундука. Если обычным травам нужны тень и воздух, то купальские огневицы остаются живыми и свежими, будто бы до сих пор растут на лугу. Они питают силу от травницы.
В то время, когда Зарислава сложила одежду, Верна уже переоделась в нарядное платье и теперь спешно переплетала косу. Закончив, она прошла к двери. Зариславе так и хотелось её остановить и сказать, что на Пребрана она не имеет видов, что он не интересует её, но подумала, что выставится глупой, вовремя одёрнула себя, позволив челядинке покинуть клетушку, не услужив ей ни взглядом, ни словом.
Скользнув взором по только что хлопнувшей за Верной двери, травница выглянула в окно. Из него видны были только кровли и голубое бескрайнее небо. Ещё так рано, не представлялось, чем ей ныне заняться до того, как понадобится она Радмиле. Одной бродить по терему не желалось, хотя кого опасаться? Тех почтенных волхвов, или же Данияра, что ныне за дверью? Пустынно кругом. А вот с Марибором искренне не хотелось сталкиваться
Зарислава в дороге много размышляла о нём. Должно быть, тяжело жить среди своих, зная, что в тебе кровь рода знатного и простая. Вроде бы и княжич, и имеет своё слово, но для других он, что кость в горле, камень посередине двора, с которым и не знаешь, как поступитьто ли обойти, то ли выкорчевать. Или же молить. Но для последнего слишком велика честь. А потому, наверное, много приходилось ему выслушивать о себе всякого скверного, да быть поруганным народом. Марибор весь путь держался впереди с дружинниками и, слава матери Славунье, более не приходилось Зариславе сталкиваться с ним, как, впрочем, и с Пребраном. Единственный раз княжич подъезжал на своём буром скакуне к матери и только для того, чтобы справиться о её самочувствии, умудрившись подмигнуть Зариславе и улыбнуться Верне. От чего лицо последней, и без того бывшее бледным, стало совершенно бескровным и синеватым. После этого травница остро ощущала веющий от челядинки холодок в свою сторону.
Вдохнув прохладу, плывущую из окна, Зарислава присела на краешек сундука, устало стянула очелье с головы. Ночь выдалась долгой, а всё потому, что провели её в сёдлах. Чтобы успеть добраться к утру, на ночлег не останавливались. Только помыслила об этом, как навалилась дрёма. Положив головной убор на сундук, Зарислава соскочила на пол и, пройдя к лавке, прилегла на застеленную войлоком и шкурами постель, закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон.
Из забытья её вытянули странные звуки. Зарислава с спросонья не сразу вспомнила, что находиться в Волдаремогучей твердыни, и не сразу различила чьи-то всхлипы. Подле неё кто-то тихонько плакал. Травница оторвала голову от подушки и увидела сидевшую на лавке Верну. Волосы её тёмные облепили взмокшее от слёз лицо, губы дрожали. Заметив, что её соседка проснулась, челядинка затихла резко, отвернулась. Зарислава даже растерялась, увидев горделивую Верну в таком расстроенном виде. Травница поднялась и спросила:
Тебя кто обидел?
Не надеясь, что Верна ответит ей правду, собрала мокрые от пота волосы, принялась плести косу. Выглянула в окно. Был уже полденьсамая духота.
Вопреки ожиданиям, челядинка повернулась и сказала:
Княжна Радмила зовёт тебя к столу нынче вечером, на пир.
Зариславу будто холодной водой окатили, сон слетел окончательно. Она поднялась, прошла к бадье, смочив руки в потеплевшей за день воде, отёрла шею и лицо. Вспомнила давний разговор с Радмилой, случившийся на крепостной стене, тогда княжна пообещала назвать её сестрой. Неужели решила сдержать своё слово?
«Но я ещё ничего не сделала для такого почёта».
Очередной всхлип Верны вывел Зариславу из задумчивости.
Ну, а ты ревёшь потому, что думаешь, будто я позарюсь на княжича Пребрана? повернулась она к чернавке.