Не оскорбил, просто пытался прогнать прочь, пожал плечами Ивар.
Прости. Не знаю, что на меня нашло. К сожалению, Всевышний не дал мне толеранции абстиненции к духу вина.* Ты в аббатство сейчас?
[*Силы воздерживаться от алкоголя]
Куда ж еще. Qui non laborat, non manducet.*
[*Кто не трудится, да не ест (Из Второго послания апостола Павла к Фессалоникийцам)]
Тогда пошли вместе. У меня тоже есть дельце к вашему аббату.
Безиан сказал, что ты подвизаешься в доме мэра, кем-то вроде писаря. Это правда?
Да, кем-то вроде. Помогаю ему в разных делах. Еще что рассказывал про меня твой лекарь? усмехнулся Дамиан.
Сказал, что я мог бы поучиться у тебя высокомерию и гордыне, ответил Ивар. У нас ним случился небольшой богословский диспут, и брат Безиан слегка осерчал на меня.
Это с ним случается. Очень упертый мужчина, ничем не пробьешь. Мы с ним и пяти минут не можем пробыть вместе, чтобы не заспорить о чем-нибудь. Вообще говоря, Безиан мог бы стать хорошим врачом, если бы имел ум чуть более гибкий и критичный. Но увы, он слишком верит в непогрешимость авторитетов. При всем при том, в душе он человек неплохой, пусть так сразу и не скажешь, улыбнулся Дамиан. По крайней мере, готовности помочь могли бы поучиться у него многие, мнящие себя врачами.
Кстати, я не поблагодарил тебя за жилье, вспомнил Ивар. Хотя даже не знаю, стоит ли за такое благодарить.
Какое еще жилье? удивился Дамиан. И почему «не стоит благодарить»?
Ты разве не помнишь, как позавчера посоветовал мне посмотреть комнату рядом с «Тремя жидами»?
Дамиан замялся:
Честно говоря, не очень. Но да, припоминаю, что одноглазый Сикарт подыскивал себе жильца. А что, тебе что-то не подошло?
«Что-то не подошло»?! возмутился Ивар. А ты знаешь, кто еще живет в том доме? Безиан вон аж позеленел, когда узнал от меня.
А-а, вон ты про что, сообразил, наконец, Дамиан. Ну с Безианом понятнотам родительское влияние, тут уж никуда не денешься. А тебе-то жиды что плохого сделали? Мне пока ничего, но надо же предупреждать о таких вещах! воскликнул Ивар. Теперь всё аббатство будет коситься на меня как на прокаженного.
Ну, не преувеличивай, успокоительным тоном произнес Дамиан. Во-первых, не всё. Во-вторых, на всякий роток не накинешь платок. В-третьих, у нас в Бордо с евреямину не вот чтоб уж прям дружбу водят, конечноно в целом относятся более снисходительно, чем на севере. Интересно, и что тебе там напроповедывал наш юдоустойчивый Безиан? Небось опять что-нибудь про отца лжи и человекоубийцу? Знакомая песня. Однако кому, как не тебе, должно быть известно, что такое contextus, сиречь переплетение? И что древние тексты при желании можно повернуть и вывернуть как угодно, если не брать в расчет этот самый contextus? Помнишь, что писал Алан Лилльский? У авторитета нос из воска, и форму его можно изменить в любую сторону.
Но неспроста же у нас недолюбливают иудино племя? возразил Ивар.
Разумеется, неспроста. Потому что боятся.
Кого, евреев?! в изумлении остановился Ивар. Да не смеши меня!
Именно их, убежденно ответил Дамиан. И страхов таких, как минимум, четыре.
Ух ты! Целых четыре? И какие же?
Страх первый: что евреи суть те же сарацины, точнее, их верные сообщники. Они и на лицо между собой схожи, и речь их звучит для нашего уха единообразно. Стало быть, евреи всегда на стороне магометан, совместно с ними алчут погибели христианского люда и готовы предать нас при первой возможности, вонзив нож в спину. И, по правде сказать, страх этот не всегда беспочвенен.
Ну хорошо, покачал головой Ивар. А какие еще страхи?
Второй страх: что евреи выкрадут и зарежут наших младенцев. Ну это уже придумка наших властителей. Причем недавняя. Где-то перед вторым походом к Гробу Господню появилась.
Зачем евреям резать наших младенцев? удивился Ивар.
А это ты у своего соседа спроси, ему наверняка есть, что рассказать, уклонился от ответа Дамиан. И этот второй страх вытекает из третьего: что евреи обладают колдовскими способностями. Точнее, могут получить их от дьявола в обмен на собственную душу, христианскую кровь или еще что. Обычно рассказывают про похищенные у христиан облатки, якобы используемые евреями в их магических шабашах.
В чем? не понял Ивар.
В шабашах. Я сам, когда первый раз услышал, не сразу догадался. Видимо, это от «шабата», субботы. Так в Тулузе стали называть колдовские сборища, которые евреи будто бы устраивают по субботам в своих синагогах-кнессетах. И, наконец, четвертый страхэто страх отравления. Отчасти связанный с третьим. В Талмуде есть правило, запрещающее евреям вкушать пищу, приготовленную язычниками, то есть людьми неиудейской веры. Однако что делать, если почти все банальные* печи принадлежат христианским сеньорам, а свои пекарни и мельницы евреям иметь возбраняется? Так у них и возник обычай кидать в печь хотя бы одно полено, чтобы еду нельзя было назвать приготовленной исключительно язычниками. А отсюда уже пошли слухи об отравлениях: когда какой-нибудь христианин видел, как еврей украдкой кинул что-то в печь, а потом целое село умерло от антониева огня и ведьминых корчей.** Причем вместе с тем же евреемно кому есть дело до подобных мелочей?
[*Изначально «банальный»это «принадлежащий сеньору»]
[**Разновидности эрготизма, т. е. отравления спорыньей]
Насколько я понял, брат Безиан опасается не столько еврейского колдовства, сколько лукавых словес ихних маймонидов, искушающих христианскую душу
Ха-ха-ха! рассмеялся высоким дробным смехом Дамиан. Наш Безиан зело напоминает мне покойного короля Людовика Святого. В те не столь давние времена еще считалось допустимым дискутировать с евреями, пусть и в своеобразной манере. Однако король Людовик считал, что спорить с евреями должны исключительно лица духовного звания, причем специально обученные. Миряне же, услышав нападки на христианский закон, должны прибегать к единственно верному, по мнению короля, силлогизму: всадить обидчику меч поглубже в брюхо.
Мне доводилось читать немного из «Путеводителя растерянных» того самого Маймонида, вставил Ивар. Сие сочинение показалось мне довольно скучным.
Напрасно! горячо возразил Дамиан. Маймонидодин из величайших умов, живших в этом мире. Однако я считаю, что он увел экзегезу священных текстов в сторону чрезмерной аллегоричности, аллегоризируя и то, что следовало бы воспринимать дословно. При этом он сам же писал про мириады книжников, тщетно тщащихся изыскать особый смысл в словах, в которые произносивший их не вкладывал никаких потаенных смыслов. Но вряд ли можно обвинять Маймонида в том, что он сам пал жертвой этой ошибки. Ведь истинадочь времени. Поэтому некоторые загадки священных текстов человек способен разгадать, лишь поднявшись на определенную ступеньку в своем развитии. На ту ступеньку, на которой он будет располагать соответствующими понятиями и реалиями. Как может человек понять сказанное, например, о ветряных мельницах, если он не знает, что такое ветряная мельница? А ведь они появились совсем недавно. А теперь представь, что ты жил шесть тысяч лет назад, знал, что такое ветряная мельница, и решил сообщить об этом потомкамразумеется, на том языке, что доступен их пониманию. Потомки же, не знакомые с описываемыми тобой реалиями, сочли все сказанное за притчу и принялись выискивать в ней скрытые смыслы. «Что же на самом деле означают эти каменные великаны с четырьмя руками, хватающими ветер? Великаны, заглатывающие зерно и исторгающие муку? Быть может, четыре рукиэто четыре реки, вытекающие из Эденского сада? А истирание зерна в муку есть иносказание о дряхлении мира?» Ну и заскрипели перья по воловьей коже
За разговором Ивар и не заметил, как они подошли к воротам аббатства. Дремавший на скамейке привратник, заслышав приближающиеся голоса, протер заспанные глаза, быстро поднялся и поспешил к ним навстречу:
Привет, англичанин, кивнул он Ивару, совершенно игнорируя при этом Дамиана. Слыхал новость? Брата Безиана сегодня утром нашли мертвым у себя в келье! Такая потеря. И так неожиданно! Ведь еще вчера я говорил с ним вот прям как с тобой, и вотнет его. Помилуй нас Господи, спаси и сохрани! привратник трижды перекрестился, нашептывая скороговоркой текст молитвы.