На видобычный шляхтыч, каких в округе много. А ведет себя так, словно княжич какой, или каштеляныч. Ишь, как храмовник вокруг него забегал, стоило Боруте в храм войти. В святыне, опять же, замертво не падает, дымом не плюется, а ведь вроде - поганин из поган. Странного жениха сосватал батюшка Мирославе. Зря Марыля завидует, чует Миросино сердечко, непросто будет им вместе, ой, непросто.
Борута же, налюбовавшись на невесту вспомнил, что на вопросы, вообще0то, полагается отвечать.
- Будет, панно Мирославо. Тут, у вас, может одним-двумя налетами обойдется. А нашим землям достанется так и так.
- А что пан в святыне искал?Задала Мирося вопрос, который мучал ее с самого начала.Не просто же так пан пожертвование приносил? Не чтобы на меня посмотреть?
- А почему бы и нет?Суровые складки на лбу Боруты разгладились, он опять улыбнулся.За такое счастье никакого золота не жалко.
- Скажет пан такое
- Ой, панно Мирославо, я еще и не такое скажу. Но, если правду говорить, надо мне было ваших предупредить об опасности. Но так предупредить, чтобы до самого каштеляна дошло, что дело нешуточное.
- А почему пан сам не написал?
- Потому тогда пошло бы послание через слишком много рук. И не все из нихдружеские. Иные думают, что легче было бы Ордену дать платить, чем терпеть нас на своих границах. А того, глупые, не понимают, что для орлена онитакие же погане, как и мы.
- Но, как можно, пане?!Возмутилась Мирослава, которой всю жизнь внушали, что ее верасамая правильная и настоящая.
- А вот так. Борута снова нахмурился. Пани отец был в спаленной Ясновке. Вот пусть панна как-нибудь спросит пана Януша, какими он дочек хозяйских нашел на пепелище. Разве дети Творца так с единоверцами поступают? Да и вообще, с людьми?
Мирося от ужаса прикрыла рот ладошкой, сдерживая вскрик.
- Пан меня специально пугает.Только и вымолвила она.
- Нет. Просто прошу, чтобы панна была осторожной. И чтобы не верила в орденское рыцарство и милосердие. Может, они и рыцари, но только с княжнами да каштеляннами, за которых отцы выкуп золотом по весу заплатить готовы.
- А что же я могу?
Борута на миг задумался. Не перегнул ли он палку? Да, напугать-то он девочку напугал, а, действительно, что она может?
- Пусть панна предупредит брата, чтобы завтра на рассвете был на рыбалке, на своем любимом месте.Решился Борута, словно прыгая в омут с головой. Покажу ему место, где в, случае чего, можно семью спрятать.
- А что же пан отцу то место не покажет?
- Место это тайное, панно Мирославо. Даже из наших не все его знают.
- И пану ничего не будет, что он нам о нем разболтал?
- Нет, не будет.Борута на миг позволил себе ласково коснуться щеки Мироси убирая за ухо прядку белокурых волос.Отец разрешил.
Еще мг они постояли друг напротив друга на виду у толпы и, одновременно, одни во всем мире. Потом Борута первый решился отвести взгляд.
- Пора. Отведу панну к родным. Пани Малгожата, наверное, уже извелась. А ну ж, съест ее деточку страшный ядзвин.
- Пану бы все шутки шутить.
- А без шуток, панно Мирославо, скучно жить на свете бедному ядзвину.
Так же степенно, словно на приеме в княжеских палатах, молодая пара дошла обратно до ступеней храма. Там Борута передал Мирославу пану Янушу и, раскланявшись со знакомцами, ушел. Вскоре из соседнего переулка раздался топот копыт и только тогда все наконец-то встрепенулись. Словно с уходом ядзвина с коружающих спала какая-то магия.
- Тьфу, чертовщина!Выразил общее мнение кто-то из мужчин.И как его только пон Януш в своем доме привечает!?
- Последнее дело, с соседом собачиться.Буркнул в ответ пан Януш.
- Иные соседихуже собак.Прилетело ему в ответ.
- Не всегда мечв помощь, - покачал головой храмовник, разнимая спорщиков.Иногда доброе слово поганина быстрее к Творцу приведет, чем все ваши проклятия.
Он обернулся к шляхтычу, что только что поминал собак. Это оказался зрелый мужчина, лет тридцати-тридцати пяти. Одет не бедно, но и не слишком пышно. Так, обычный шляхтыч средней руки.
- Знавал я пана отца, - неспешно и негромко, уверенный в том, что его-то уж услышат, начал храмовник.Добрый был рыцарь и верный сын Творца. И пана воспитал верным сыном Храма. Только вот хрупкая панна сделала за эти дни для просвещения народа ядзвинов больше, чем все пана семейство за века.
- Точно!Отозвался еще кто-то из мужчин. Судя по голосу, довольно пожилой.Сколько живу, не помню, чтобы ядзвин в храм заходил.
- Не просто ядзвин, - снова поправил храмовник, - сын вождя.
Весь путь до дома семья Соколувских проделала молча. Пан Януш молчал, полностью погруженный в свои тяжелые думы. Пани Малгожата продолжала истово молиться даже тогда, когда святыня уже скрылась из вида. Она сидела, полуприкрыв глаза и беззвучно шептала слова молитвы, так что Марыля с Мирославой не решились отвлекать мать разговорами. Зося, глядя на свекровь, тоже достала четки и старательно перебирала камешки.
Да и сами панны, надо сказать, были изрядно напуганы вестями. Борута сегодня принес весть о том, чего все ждали и боялись. Орденцы снова начали свой поход на юг. Теперь до самой осени шляхентые хлопцы и пахолки будут по-очереди караулить на лесных тропах. Так постановили на общем сходе после того, как сожгли Ясновку и Журавино. Что-то оно будет?
Но стоило бричке въехать в широко распахнутые для хозяев ворота поместья, как пани Малгожата взяла себя в руки. Прямо со двора скомандовав подавать обед, она ласково увлекла за собой мужа. Без нее пан Януш так и забыл бы про еду, сразу по приезду отправившись в оружейную.
Обед тоже прошел тягостно. Не радовали ни сочевьяки, ни так любимый паном Янушем хлодник на раковых шейках. И лишь к концу обеда, когда уже подавали заедок, пани Малгожата немного ожила.
- Ничего, Яночку, ничего.Твердила она, то и дело касаясь рукава мужа.Выстоим. В первый раз, что ли.
- Выстоим, Малгосю.Благодушно согласился пан Януш, вытирая усы.Хватит детей пугать, работы много.
Женщины сразу после обеда отправились обратно в светелку, шить приданое, так что с братом Миросе переговорить так и не удалось. До самого вечера она крутилась, как на иголках, за что даже получила нагоняй от матери.
- Миросько! Ты со своим ядзвином совсем, что ли, ума лишилась? Весь день, словно шило в дупце!
- Простите, мамо! - Мирося давно усвоила, что когда мать в таком настроении, лучше не перечить. Пани Малгожата хоть и была ласковой и отходчивой, но, при случае, могла и полотенцем отстегать по ногам за шкоду.
- Мамо мамо - Высказавшись, пани Малгожата немного успокоилась. И теперь пробовала выяснить, что же тревожит непоседу-младшенькую.Ну, рассказывай уже, горюшко мое, чего тебе там ядзвин наговгорил? Думаешь. Не вижу, что ты как отъехали от храма, сама не своя.
- Ничего, мамо.Некоторое время Мирося подумала, что из разговора с Борутой можно пересказать матери, но решила лишнего не говорить.Просил, если случится что, в тереме не прятаться а сразу уходить на болота. Всем нам. Говорил, что орденцы только с темирыцари, чьи отцы золотом выкуп платят.
- Дело говорил.Пани Малгожата на миг задумалась на миг о чем-то своем, всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.Дело твой ядзвин говорил, Миросько, хотя и дурак. Нашел о чем с невестой разговаривать! Была б на твоем месте панночка городская, там бы на месте без чувств и свалилась от таких разговоров.
Ну, хватит. Неча киснуть! Завтра мы с отцом посоветуемся, где скрытку лучше сделать. А ваше делоприданое шить да себя блюсти. Ты, Миросько, у нас теперь на всю округузнаменитость. Нашему пану храмовнику поверить, так на тебя молиться впору.
- Хи-и, - не удержалась Марыся, - святая Мироськапросветителька Ядзвинов!
- Не надо так, Марылю!
Не надо.
Марыля было фыркнула, но замолчала под строгим материным взглядом. Мирослава вздохнула: «Вот, вечно они так».
Марыся с самых первых дней невзлюбила тихую и набожную Зосю. Та была тихоней и первые месяцы после свадьбы постоянно плакала и молилась. Даже Гжесь поначалу старался пореже бывать дома, чтобы не чувствовать себя опять виноватым в Зосиных слезах. Но время шло, Зося привыкла, с Гжесем у них все сладилось, и только Марыля никак не могла успокоиться и забыть.