Пришлось Арику ждать ещё некоторое время, пока я смог снова нормально дышать.
Всё-всё, не смотри так, сказал я, утираясь и досадуя, что нечем даже умыться. Нормально уже ох Куда принесло нас, что за засохший лесок? Жара к тому же?.. Хоть и закат вроде скоро
Арик кивнул, у него был очень усталый вид, даже измождённый, я давно не видел его таким.
Идём, посмотришь на одного человека, послушай, его Недолго, сказал он. И, вздохнув, добавил: Надолго меня не хватит днесь.
И мы направились куда-то, куда было ведомо только самому Арику, я же последовал за ним, и вскоре заметил, что оба мы выглядим как еврейские юноши.
Так мы в палестинских землях? проговорил я, догадываясь.
Арик, прижал палец к губам:
Тихо, Эр, не бренчи зря, послушай его
И вот мы приблизились к группке таких же, как мы юношей, были там мужи и постарше и даже несколько девушек и женщин, все сидели вкруг, в разных позах, кто-то и обнимал друг друга, муж и жена или жених и невеста, должно быть, но что они делают здесь, на этих странных посиделках?..
Как же ты говоришь, что все равны? Ведь даже от рождения все люди неравны. Кто-то родится во дворце, а иного норовят выбросить в канаву
Небольшой, не щуплый, но довольно худой, и бледный, не слишком красивый юноша поднял лицо, у него было обычное, кажется, здешнее лицо, но светлые глаза и длинные светлые, даже белокурые волосы, что обрамляли его, делали его каким-то необычным среди всех этих детей знойного юга. Он улыбнулся немного, не снисходительно и не заносчиво, он улыбнулся так, что его лицо вдруг стало неизъяснимо прекрасно, прекраснее всех, кто смотрел на него. И более того, оно было как-то остро знакомо мне. Словно я видел его. Словно я давно и глубоко его знаю, и эти огромные глаза и он сидел где-то глубоко и больно во мне
Неравенство, о котором говоришь ты, Араний, не врождённое, не того, кто пришёл в мир, а того окружения, где человеку пришлось явиться на свет и быть испытываемым богатством, или же, напротив, нищетой. И то и другое испытание не из лёгких. А младенцы, кои явились суть есть младенцы, во всём равны, плачут, дышат и тянутся к своим матерям
Тогда вступила девушка и весьма красивая собой.
А если один из них красив, а второй уродлив, разве и тогда они равны?
Всё то же, Мария. Как богатство и нищета, так и красота и уродстволишь соблазн и обещание. И разве они осознают сою внешность? Потому души у обоих родившихся чисты и непорочны, ничем не замутнены и светлы, ярче самого солнца
Возбудился ещё какой-то вопрос, но Арик потянул меня в сторону от этого интереснейшего собрания.
Ар, нувздохнул я, чувствуя себя ребёнком, которого уводят с каруселей. В детстве я страшно их любил
Захочешь, я ещё устрою тебе путешествие сюда, хоть сто, но теперь давай возвращаться, сказал Арик, уводя меня подальше от собрания.
И вот снова миг и тяжко звякнувшие крылья и мы опять в моём приятно прохладном и благоухающем саду. Тут уж совсем вечер, скоро нетопыри полетят
Я сел на траву, чтобы отдышаться, не в силах дойти до скамьи на трясущихся ногах.
Кто это такой? спросил я Арика, сидевшего рядом со мной.
Он пожал плечами.
Я не знаю, Эр, кто он. Какой-то просветлённый мудрец или не могу сказать. Тебе не показалось, что он напоминает кого-то?
Да Только я не могу вспомнить, кого кого Ар? Ты знаешь?
Нет. Но сердце у меня не на месте, словно я смотрю, но чего-то не вижу
А зачем мы летали смотреть на него? Князь Тьмы хочет его убить?
Арик покачал головой.
Нет, не убить, Эр, ныне Лукавый куда умнее и тоньше, грубое злодейство уже не по его части, это так, развлечение для мелких бесов. Ныне Он хочет смутить, обольстить его. Погубить его чистоту. И хочет, чтобы это сделал я.
Что сделал?
Говорил с ним. Смущал его лгал, лил ему в уши смрадный яд Чтобы смог разубедить его в том, что он сын Божий.
Мы все сыновья Божьи, оттого Враг Человеческий и приходит терзать нас, сказал я, удивляясь.
Вот то-то. Ты это знаешь, я это знаю, так как я смогу убедить кого-то, что это не так?..
Я рассмеялся, потрепал Арика по крепким плечам, прямым и сильным, чего они только не вынесли уже на себе.
Ты устал сей день, вот и не соображаешь, братец Ар! Не хочешь убеждать и не надо. Он же не проверит, добросовестно ты выполнил его приказ или нет. Это Бог читает в наших сердцах, потому что живёт в них, Князю Тьмы надо ещё суметь заглянуть туда
Арик посмотрел на меня, просияв. Да, таким измождённым я давно не видел его.
Эр, ты
Да ладно, я знаюзасмеялся я, не собираясь слушать его благодарных восторгов. Предлагаю вот что: отдохнёшь и возьми меня с собой в следующий раз, может, и ещё чем помогу тебе. По крайней мере, хоть послушаю ещё раз этого чудного парня
Глава 5. Огнь и огонь
Я вернулся домой, усталый донельзя, каким не помню себя много лет, повалился прямо на двор. Уж начинало смеркаться, немного и солнце упадёт за вершины, станет совсем темно. Аяя, подбежала, испуганная и даже бледная.
Что ты?.. что ты, Ар?..
Я обнял её, успокаивая, убирая крылья, чтобы не глядела.
Не бойся, устал всего-то всё хорошо.
Идём, идём в баню и спать. Взвару только выпьешь
Она помогла мне подняться, и побрели мы в баню.
Я Эрика видел, проговорил я, оглядываясь на неё, обнимавшую меня, как немощного. Дворец у него хоромы не хуже царских не жалеешь?
Жалею, конечно опять ведь погадала, всё из дворцов лачуги какие-то бегу, ответила Аяя даже без улыбки, но я знал, шутит. Кроме того, наш дом, хоть и не дворец, конечно, но отменный. Аяя спросила меж тем: Счастлив он?
Она посмотрела на меня, и тут я увидел в её глазах, как она не простила себя по сию пору за Эрика, по сию пору помнит, что предала его, мужа
Баня расслабила мне тело, взвар и душу, и я спал после так, что не помнил даже, как добрался до подушки. А, проснувшись, увидел заходящее солнце. Я сел на постели, оглядываясь, не спуская ног, Аяя только-только заходила в дом, увидела, что я сижу, улыбнулась, поставив корзину с фруктами.
Проснулся? Вот и хорошо, а то я соскучилась совсем, улетел, вначале не говоря ни слова, а после Вставай Ар, поснедай, сил набираться надоть.
Иди сюдасказал я. Совсем не есть я хотел теперь
Арюшка, да ты что, и так день пропалзасмеялась Аяя, вроде и не желая.
То-то, что пропал, иди, я откинул лёгкое летнее одеяло.
Если не придёт, точно не любит меня, точно жалеет, что Эрика на меня променяла вдруг стало так страшно
Какой тысмущаясь, она потянула платье с плеч, подходя
Не снимай, я сам самя обнял её, приподнявшись, потянул к себе, моя, моя, тонкая, упругая и податливая, моя душистая, пахнет лучше всех садов в мире губы сладкие, словно ягоды, рай там, в этих губах И Любит! Любит меня, не думает о нём!..
Но я думала об Эрике. И часто. Не теперь, конечно, не в эти мгновения, но Думала, что судьба обошлась со мной жестоко, коли заставила сделать такой выбор. И в том, что ребёнка ему не родила, я тоже винила только себя, это было наше, моё и его, я не уберегла как и сына Огня, только теперь я виновата по-настоящему Мы с Огнем не обсуждали это, никогда он не упоминал ни о нашем не родившемся сыне, ни о сыне Эрика. Он ничего не говорил, не спрашивал, мы спрятали всё, что случилось тогда, словно просто соединились после разлуки, а Эрик между нами никогда не возникал, и мы не переступали через него
Но это было неправильно. Эрик его брат, и он его любит, и я люблю, мы должны были расставить всё по местам. Но ни я не решалась заговорить о моём муже, коим Эр оставался по сию пору, хотя, быть может, он и решил, что я отказалась от него, да и забыл о том и, вообще, обо мне уже тысячу раз, сколь прошло времени, подумать страшно Только на то я и рассчитывала, что он забыл. Я не забыла, но я виновна, потому и помню и стану вечно помнить, а он думаю, должен был забыть, чтобы не болело А время лечит, говорят.
Н-да время. Кажется, уже и Арик потерял ему счёт. Я вовсе не помнила, сколько прошло этого времени, так ладно и согласно мы жили с Огнем, так мало менялось вокруг. Только дом приходилось подновлять и перестраивать. Мы очень много путешествовали, посещали много-много удивительных мест и городов самых разных, и островов, иных континентов с людьми, что выглядели совсем иначе, не так как мы Но и там все менялось очень медленно, да и немногое. Сменялись правители, здания, появлялись новые, рушились старые, где-то на новых местах вырастали города, а прежние исчезали. Так гибли целые государства, например, на островах в Срединном море: вчера ещё мощнейшая держава, что торгует со всеми землями и едва ли не в страхе держит всех, заваленная златом и густонаселённая, а стоит слегка встряхнуться земле, городав руины, цари ослабли и всё идет прахом, даже народ рассеивается среди соседей, будто зерно, высыпаясь из мешка