Да будет так, отозвался седовласый воин, подмигнув. Он развернул лошадь, его спутники последовали его примеру, лошади синхронно стали на дыбы, и воины братства исчезли.
Преграда растворилась, путь был свободен, но Ведьма не решалась двигаться дальше, она была в задумчивости. Слова старого рыцаря заполнили ее мысли, она не поняла, что именно он имел в виду, но чувствовала, что не до конца знает свою Вселенную, в которой живет уже не первую тысячу лет, и в этом для нее крылась тайна. Маг заметил ее замешательство.
Думаю, не стоит принимать его слова серьезно. Ты же знаешь, что они любыми способами пытаются перетянуть на свою сторону, не спрашивая, хочешь ты этого или нет.
Не было похоже, что они пытаются перетянуть меня на свою сторону, отозвалась Ведьма.
Ты не можешь знать наверняка их мотивов.
Так же, как не могу знать мотивов Колдуна.
Ведьма осеклась, настало неловкое молчание.
Но, в отличие от них, мы говорим все прямо и открыто, без недосказанности и витиеватости, присущих им всем от страха ошибиться. Они положили на это всю свою жизнь, они не знают, что дальше, они как слепые котята, и вся их жизнь и все будущее держатся на слепой надежде и призрачной вере. Они растеряны, они боятся, что все напрасно, что у них ничего не получится. И этим они отличаются от насмы сами управляем своей жизнью и своим будущим, мы делаем то, что они никогда в жизни не осмелятся сделать, мы живем так, как хотим именно мы и никто другой, не оглядываясь по сторонам и не думая, а что станет с другими. У каждого свой путь. И твой путьдля тебя важнее всех остальных путей
Они скакали дальше. И Ведьма представляла, будто они скачут не по земле планеты, возможно, когда-то сотворенной самой Ведьмой, о чем она, естественно, не знает, а по их жизни. Их жизниВедьмы и Мага. Она представляла, как они всегда будут вместе, как они станут самыми великими и могущественными в этом мире. Она купалась в своих фантазиях о своем величии и славе. Пока ее мысли не пошли дальше этих фантазийслава, величие, власть, а что потом? Это и и что-то еще? Но что? Ведьма что-то упускала, казалось, она вот-вот нащупает это «и». Ее внутренний мир возрос до размеров внешнего Космоса, лишь бы нащупать это «и» вовне. И вдруг в голову закралась ужасная мысль: а что если это «и» внутри? И внешний Космос должен войти в нутро, и именно внутри, соединив две противоположности, Ведьма найдет это непонятное нечто. И страх неизвестности и того невообразимо огромного и захватывающего Нечто, которому нужно открыть дверь в себя, наполнил девушку. Нет, это слишком опасно. Внешний Космос заберет индивидуальность, амбиции, удовольствие от славы, величия, своей силы. Ведьма думала, что ей не под силу впустить Его в себя. Она чувствовала Космос, она управляла Вселенными, но она никогда не растворялась в них, а уж тем более не растворялась в чем-либо космических масштабов. Она смутно припоминала свою первую «смерть» от клинка Мага в то мгновение, когда она попыталась открыться и соединиться с космическим пространством. Но процесс не завершился, и при любой мимолетной мысли об этом она чувствовала, как ее пронзает холодное лезвие чуть ниже сердца. И хотелось поскорее забыть это, отбросить мысли и никогда больше не думать о том событии и о том неслучившемся единении. «Лучше буду думать о том, что ближе, говорила себе Ведьма. Что же мне может дать Космос? Разве он сделает меня могущественнее, сильнее? Разве он заставит всех вокруг бояться меня, поклоняться мне, разве он свергнет за меня Колдуна и сделает меня единственной императрицей, разве он будет распространять мою волю? Разве есть в моем микрокосме что-то такое, чего я не знаю, такое, чего я не могу достичь и куда не могу отправиться? Макрокосм просто растворит меня и»
Ведьма отмахнулась от этих мыслей, как от назойливой мухи, тряхнула головой и наконец взглянула на своего путника. Он тоже был задумчив. Что у него в головеВедьма не знала. Она могла бы прочитать его мысли, подчинить его волю, с трудом, но все же она была уверена, что смогла бы сделать это, несмотря на то что он был почти равным ей. Почтипотому что она женщина, а они в плане завоевания, психологического подчинения и насилия ушли намного дальше мужчин. Мужчины владеют телами, женщиныумами и чувствами тел. Возможно, Маг даже не заметил бы ее воздействия, несмотря на свою особенную силу, возможно, даже рассказал бы о тревожащих его мыслях, если бы она захотела. Но ничего подобного она делать не собиралась. Она уважала его и его выбор, видела его индивидуальность, горящую искорку его души, его независимость, силу, свободолюбие. Но вдруг она поймала себя на том, что ко всем этим возвышенным определениям, которые она только что перебрала у себя в голове, приплетаются страх и опасения, что кто-либо может поступить с ней так же. Подчинить ее себе, использовать, узнать все ее намерения и мысли. Ведьма не раз видела, как Маг использовал свой дар и незаметно оборачивал события в свою пользу, лишь подсадив мимолетную слабость, чувственный морок или безрассудство своему противнику. И делал это так тонко, что противник не мог отличить подселенца от своих чувств. Делал он это настолько искусно и впечатляюще, что Ведьма вдруг засомневалась в своем могуществе. Действительно ли женщина самое могущественное первоначало? А что если он то же самое проворачивал и с ней? А что если он уже давным-давно подчинил ее себе, а она даже и не заметила? Нет! Ведьма снова тряхнула головой и отвернулась от спутника. Она бы заметила это грубое вмешательство, она сильная. То, что Маг позволял себе в чувственном отношении с ней, мелочи, которые можно приравнять к манипуляциям обычного рядового человека. Воздействия сильнее она бы не допустила. И на этих мыслях она почувствовала этого никчемного червячка в своей душетрусость и малодушиекачества, которые постыдно иметь воину Темной области. И как она оказалась на стороне тех, с кем очень долго боролась? Первый ответ, который появился в голове, это была вынужденная мера, у нее не было другого выхода. И до недавнего времени ей казалось, что она поступила правильно, вместо смерти она получила здесь все, чего так хотела. Ведьма подумала: «А что, если это ее истинное предназначениесражаться за первопричинухаос и Тьму?» В этой мысли было что-то бредовое и одновременно что-то поднимающее ее воинственный дух. Возможно, она изначально была склонна к служению Тьме и трансформации в темной среде, а путь борьбы с ней был ложным. Все запретное так притягательно. Возможно, это было любопытство. Ей всегда было любопытно, что здесь? Каково это быть темным воином? Каково держать в руках меч, участвовать в настоящих битвах до последней капли крови, сжигать и разрушать дома, пытать и лишать людей жизни? Ведьма была уверена в том, что насилие необходимо, оправданы не только физические и психологические пытки, применение силы к тем, кто глух и нечуток, но и высшая для низших и несознательных существ мера наказаниясмерть. Смерти они боятся больше всего, смерть от чужих рук они считают самым большим наказанием. Смерти боятся почти все. Если бы они были хоть чуточку умнее, смерть бы они воспринимали как величайшее благо, особенно если оно даровано существом намного могущественнее их. Ведьма не могла понять, почему они цепляются за каждую минуту своей жизни. Смертьповсюду, каждую секунду умирает немыслимое количество живых существ, смертьэто естественная часть жизни. Даруя смерть, даешь еще одну попытку живым на исправление и следование истинным ценностям. Лишь светлое братство трясется над тем, чтобы продлить жизнь каждого, чтобы именно в этой жизни они что-то поняли, исправили, осознали. Но, по ее мнению, есть только один выходфизическая смерть, насильственное снятие всех оболочек. Однозначно. Как много было битв с вражеским братством из-за этого.
*
Я никогда не была в низших мирах. Как мы туда будем спускаться? Мы замедлим наши вибрации?
Ни в коем случае, отозвался Маг, оглядывая местность, в которой они остановились. Он спешился и пересек поляну. Ведьма последовала за ним.
Если мы замедлимся, продолжил он, то очень велика вероятность, что мы обретем дополнительную оболочку, закристаллизуемся в ней, забудем там себя и не сможем выбраться в ближайшую сотню лет. Действовать придется быстро, во время перехода будет неприятное ощущение, как будто тебя протаскивают через игольное ушко. Причем это ушко таких размеров, что туда пройдет только нить паука. Мы будем там летать в бестелесной форме, и, как только появится наша цель, мы примем вид, подходящий для низшего мира, самый грубый, который только сможем принять.