Я помолчала. Качнула головой.
Так я и думала, соседка сладко зевнула, потянулась, будто кошка. Сбегаешь, значит. Может, и меня с собой прихватишь, а?
Криста
Да шучу я, она хихикнула, потом сунула руку под подушку и выудила оттуда тонкий нож с деревянной рукояткой в простых ножнах. Такой легко спрятать и за голенищем сапога, и за поясом штанов, и в рукаве. Держи, пригодится еще. Не как оружие, так хоть как талисманлезвие у него из холодного железа, а ты и так каждой тени шарахаешься. Держи поближе к телу, и ни один фэйри к тебе и близко не подойдет.
Спасибо, растерянно пробормотала я, беря нож и разглядывая причудливые вензеля, вырезанные на рукоятке. Откуда красота такая?
Да я почем знаю, беззаботно пожала плечами Криста. С собой принесла, из прошлой жизни, считай. Ты, кстати, не думай, я его тебе не насовсем дарю. Вернешьсяотдашь. Она белозубо улыбнулась, подмигнула мне, забираясь обратно в кровать и накрываясь одеялом по подбородок. И только попробуй не вернуться, Арайя.
Да вернусь я, вернусь. Никуда не денусь, усмехнулась я, пряча нож за голенище сапога и охлопывая себя по карманам стеганой куртки, проверяя дорожные мелочи.
Один из карманов как-то подозрительно оттопыривалсяя сунула в него руку и, к своему удивлению, извлекла глиняный свисток. Маленькую птичку с раскрытым ключиком и смешно выпученными глазками. Тот самый, который когда-то давно, еще в детстве, вручил мне Раферти. Интересно, когда я его успела сунуть в карман куртки? Думала, что его искать по всем углам придется, а вот поди ж ты
Я взяла сумку за широкую кожаную лямку, забросила ее на плечо и шагнула к двери. Криста приподнялась с постели, чтобы задуть свечу, посмотрела на меняи неожиданно подмигнула.
Удачи, Арайя.
Я кивнула и вышла из комнаты, оставив за спиной мгновенно сгустившуюся тьму и запах свечного дыма
Глава 4
Ночь была светлой и ясной. В небени облачка, только частые россыпи звезд, узкий серпик молодого месяца, уже тускнеющий, соскальзывающий к горизонту, да мерцающая лента, Невестино Полотно, пролегла от горизонта до горизонта. Тишина обступает со всех сторонзвонкая, чистая, как прозрачная льдинка, такая бывает только осенью, когда тепло бабьего лета осталось позади, но проливные дожди еще не начались. Стылый ветер поднимается со стороны Ленивки, гонит в сторону Одинокой Башни густые клубы молочно-белого тумана. Еле слышно хрустят под ногами мелкие камушки, усыпавшие хорошо утоптанную дорогу, пар от дыхания легким облачком на мгновение зависает перед лицом и рассеивается без следа.
Снова в дороге
Я скосила взгляд на Раферти, который неторопливо шел рядом со мной, беспечно помахивая кривоватой дорожной палкой и придерживая свободной рукой значительно отяжелевшую от припасов из Одинокой Башни сумку. Из дыры на ее боку забавно высовывались перья проросшей луковицы, а лямка, казалась, была готова вот-вот оторваться вместе с большим кожаным лоскутом, который непонятно каким чудом до сих пор удерживался на месте. Вечно растрепанная грива кудрявых с проседью волос почти касалась кончиками широких, чуть ссутуленных плеч, как будто Раферти наконец-то стал уступать прошедшим годам и клониться чуть ниже к земле. К дороге, с которой он, казалось, никогда и не сходил.
Ты почти не изменился, тихо произнесла я, отводя взгляд. С того дня, как я переступила вместе с тобой через порог таверны, где работала моя мать. Ты такой же острый на язык старый бродяга, и прошедшие с той поры годы не только не согнули тебя, они даже седины в бороду не добавили.
Может потому, что в ребре у меня давным-давно поселился беспокойный бес? Раферти усмехнулся. Ты тоже не слишком изменилась, малая. Конечно, ты стала чуть повыше, голос стал погромче и ты вместо того, чтобы дать пощечину нахалу, укравшему у тебя поцелуй, поджигаешь ему штаны с помощью колдовства. Но в глубине души ты все та же маленькая девочка, немеющая от страха перед темнотой. Вернее, перед тем, что в этой темноте может скрываться.
Я почувствовала, как к щекам жарко прилила кровь и смущенно пробормотала:
Так ты все видел?
Густой, сочный хохот бродяги расколол ночную тишину, как брошенный камень вдребезги разбивает тонкий ледок, которым успело подернуться только-только замерзшее озеро. Раферти взмахнул палкой, с силой стукнул нижним ее концом о землюи тишина рассыпалась окончательно. Откуда-то начало доноситься уханье совы, птичья перебранка, зашумели кроны деревьев, зашуршала подгоняемая ветром палая листва. Я невольно втянула голову в плечи и шагнула поближе к бородачу, внезапно уловив движение в густой тени, притаившейся у обочины дороги по левую руку.
Малая, да это много кто видел, а тем, кто увидеть не успелрассказали в подробностях. Не каждый вечер все-таки менестрелям девки в отместку за поцелуй штаны поджигают, да еще хорошо так. Дырища-то, говорят, во все причинное место была, едва самое ценное ты мужику не спалила. Раферти улыбнулся еще шире, по-отечески приобнимая меня за плечо. Хотя если бы и спалила, не думаю, что местные на тебя в обиде были б. Менестрели, они ж не только песни складывают да на лютнях играютони еще и девок портят за здорово живешь. И хорошо, если девица, поддавшись на складные речи и хорошее обращение, не окажется через полгода с пузом поперек себя шире.
Предрассветная тень, притаившаяся у обочины дороги, чуть просветлела, будто бы на нее упал наконец зыбкий, неясный свет молодого месяца, высветив контуры палой листвы и комьев глины. Я подняла головунебо на востоке постепенно серело, звезд становилось все меньше, а месяц казался подтаявшей зеленоватой льдинкой на бархатисто-синем фоне.
Ты многое замечаешь, после недолгого молчания произнес Раферти, размеренно шагая по дороге и направляясь к перекрестку, расходящемуся «вилкой» на два путиодин вывел бы к северному тракту, проходящему через единственный известный людям цзиррейский перевал, второй, после недолгого петляния, поворачивал к югу. Кое-кто сказал бы, что слишком многое. И научилась ты этому не в Одинокой Башне, а у берега далекого моря-океана, в своей родной деревне. Вот и ищешь себе волшебного слугу, спутника, защитникакак получится. Потому что прекрасно знаешь о том, что бывает, если слишком хорошо всматриваться в бездну.
Она рано или поздно посмотрит на тебя в ответ, я передернула плечами, поправила лямку заплечной сумы. Нам говорили, что в старые времена Сумерки могли выглянуть из любой, кажущейся слишком густой тени, что граница между Сумерками и человеческим Срединным миром была слишком зыбкой и ненадежной, но потом что-то произошлои она стала нерушимой. Фэйриэто те, кто не успел вернуться домой, кто остался и, будучи отрезанными от источника своих сил, были вынуждены заключать союзы с людьми, чтобы выжить среди них. Ведь так?
Почти, Раферти улыбнулся. Люди слишком мало знают о фэйри, поэтому могут лишь догадываться о том, почему случилось так, как случилось. Хотя они правы в том, что корни этого «молодого народца» тянутся на изнанку тени, потому нередко она смотрит на Срединный мир из их глаз. Поэтому не старайся без нужды смотреть фэйри в глаза, но, если все-таки посмотрелане отводи взгляд, малая. И тогда, быть может, ты проживешь чуточку дольше.
Я не ответилалишь передернула плечами, будто стряхивая с них нечто невидимое, невесомое, налипшее на непромокаемую стеганую куртку, похлопала по карманам, выуживая узкую плетеную ленту, и повязала ее на голову, прижав непослушные кудри, будто обручем. Проверила, удобно ли прилегает к спине тяжелая заплечная сумка. Дорога, несмотря на позднийхотя, вернее было бы сказать «очень ранний» час, легко ложилась под ноги, потому и до перекрестка, к которому обычным ходом идти было часа полтора, мы добрались гораздо раньше. Небо только-только начало розоветь, сгустившиеся было предрассветные сумеркиотступать, а мы уже стояли у столба с прибитыми к самой верхушке его дорожными указателями. Один на север, второй на юго-восток.
Пришли, хмыкнул бородач, покачивая дорожной палкой и глядя по сторонам. Так кого ты себе в защитники искать надумала, Арайя? Дневного фэйри, кто покорится тебе легко и беспрекословно, или же дитя холодной грозовой ночи, буйных ветров и острых граней, чье повиновение придется завоевать в жестоком бою? Полегче и покороче дорогу решила выбрать, или все ж потруднее и подлиннее?