У тебя под ногами, пожала плечами Мист и стала обходить стены. Мне кажется, его пора кормить. Ну, по крайней мере, когда ты отоспишься, будет точно пора, а Книгу мы пока так и не нашли. И я ее что-то тут не вижу.
Торрен вяло поджал ноги, убирая их из видимости Пушка и сложил руки на животе.
Вот ты думаешь, сел, ручки на животике сложил, и Книга к тебе сама придет, что ли? возмутилась Мист, обстукивая стены. Они имела подозрение, что где-то тут есть еще одна комната, потому что плохо себе представляла эльфа, живущего в таких суровых условияхособенно бросалась в глаза разница между ложами Калеба и Мейли, а они оба были маги и чародеи, следовательно, должны были обладать сходными взглядами на жизнь. А, глядь, нету Книги, недовольно сказала девушка.
Зато есть животик, отозвался Торрен.
Да уж, ты-то не то, что кашей, но и колбасой из человечины не брезгуешь, сварливо отозвалась Мист, и тут под ее рукой раздался немного другой звук. В этом месте стены было изображено дерево, оплетающее корнями пронзенный мечом шар, заключенное в подобие расписной арки, и отличающийся материал начинался как раз на границе арки. Приглядевшись, Мист с удовольствием нашла по границе рисунка исчезающе тонкую щель, отлично замаскированную слоями обклеечной бумаги и краскойэта арка и была дверью. Эй, сюда иди, позвала Мист и, опомнившись, повторила по-эльфийски, Стэ кийм!
Зубы Тьмы завозились под кроватью и, разлепившись в тонкий слой темноты, прямо по полу потекли к девушке.
Стэ вийр, Мист постучала по рисунку, и Пушок, истончившись до тонких струек мрака, втянулся за ложную стену.
Думаешь, он откроет? с сомнением спросил Торрен и с кряхтеньем начал подниматься, потому что отдыхать, пока подруга подвергается потенциальной опасности, совесть ему не позволяла.
Нет, с неудовольствием отозвалась Мист. Стэ кийм, Пушок стал пробираться обратно, по всей длине щели, четко ее обозначая. Я просто пыталась понять, что здесь правда есть дверь, и мне не мерещится.
Лучше бы мерещилось, чем на такое смотреть, сплюнул Торрен и, немного покачиваясь, подобрал свою секиру и подошел к подруге.
А что такого? не поняла девушка.
Ну ты себе представь, что тебе эту ползучую тьму год назад показали? повел плечами Торрен.
Мист смерила выползающего Пушка не понимающим взглядом: он просачивался тонкими струйками через едва заметные отверстия и собирался в густую вязкую тень над полом.
Скажем так, я и год назад страшнее видала, заключила девушка, растирая руки. Я попробую прожечь в районе засова, она деревянная на звук, объяснила она. Очень надеюсь, что книга, все-таки, там нас ждет.
Мист сосредоточилась, подталкивая свою усталую и инертную волшебную силу в руки, и, увидев, что от ладоней стало отсвечивать красным, прижала их к двери там, где исходу Пушка мешало что-то внутри.
Скважины нет, видимо, артефактный засов, тихо прокомментировал Торрен, наблюдая, как под руками Мист съеживается и опадает краска, и начинает распространятся вкусный запах горелого дерева.
Меня это сугубо не интересует, сдержано ответила Мист, надавливая сильнее. Рука провалилась в обугленное дерево двери, девушка, обжигаясь, нащупала внутри поворотный механизм и надавила на него, думая про Калеба самые нехорошие вещи. Скрипнуло, грохнуло, Торрен налег плечом на дверь и она распахнулась внутрь, открывая полную света комнату, разительно отличающуюся от спартанской обстановки соседней. Во-первых, тут была прекрасная кровать с мягкой периной, а во-вторыхмножество предметов роскоши и искусства, ровно столько, чтобы заставить комнату выглядеть изысканно, но без излишества. В углу за ширмой обнаружился даже импровизированный водопровод и толчок, что Мист умилило донельзя. Видимо, все эльфийские маги мыслили примерно одинаководаже жаль, что Торрен был настолько смертелен, с Калебом явно можно было бы обсудить многие интересные вещи относительно эльфийского наследия.
Кучеряво жил, урод, на грабеже и разбое, пробурчал Торрен. Но вообще маловато как-то.
Чего маловато? Мист, вороша вещи и открывая ящики.
Всего маловато, парень и перетекающая у него под ногами Тьма рыскали по углам тоже, суя нос повсюду. Барахла маловато. С тем, сколько они, я думаю, награбили караванов, даже если аккуратно, даже если очень, очень осторожно, богатств должно быть поболее. Где-то еще склад есть, Мист.
Тем более, что Книги я так и не вижу, согласилась она и добавила нехотя. И не чувствую, тоже.
А где ты ее чувствуешь? оживился Торрен.
Давай все полезное собирай, трепло, ласково сказала Мист, сворачивая с кровати перины с целью поиска тайников.
Драгоценностей в итоге они нашли достаточное количество, а вот свои оставшиеся вещинет, что приводило их к выводу о том, что, вероятно, либо где-то в замке осталась необследованная часть, либо их барахла тут и вовсе не было. Но в этом случае возникал вопрос, кто же тогда унес дальше или не донес до склада добычу с Торрена и Мист, если количество оставленных позади трупов совпадало с расчетным по словам их временного друга Курта.
Мист присела на край кровати и призадумалась. Торрен пристроился рядом, но вскоре ему, усталому, надоело находиться в вертикальном положении, и он улегся в груду разбросанных перин, сворачиваясь вокруг Мист теплым, хоть и несколько неудобным кольцом.
Так или иначе, но постепенно усталость и тепло взяли свое, и Мист, сама того не заметив, задремала, привалившись к надежному и привычному Торрену. Снился ей какой-то безумный сумбур, через который, наверняка, даже паскудник Мейли не мог бы пробитьсяхотя Мист не отказалась бы задать ему пару вопросов, вернее, пару десятков вопросов. Странно, но, кажется, от каждого диалога с Мейли число вопросов только прирастало.
Говорят, что за Доменом Света лежит домен Ветра, дом Свифта. Разные ветра дуют там, добрые и злые, и они уносят прочь эмоции и чувства, стирая отпечатки прожитых жизней с душ, что бредут по бесконечному каменному плато, меж струй воздуха, в ожидании финала, в ожидании конца. Волшебство изменений приходит из этих мест, магия иллюзий, подменяющая одни образы другими.
Девушка проснулась толчком. Что-то хрустнуло, или зашелестело, и она услышала сквозь сон, выпрямляясь и открывая глаза в наступивший густой сумрак.
И страшно заоралапотому что полумрак обрисовывал прямо перед ней покачивающуюся фигуру в длинном балахоне и с неестественно свернутой набок лохматой головой. Торрен рядом тут же подскочил, пытаясь спросонья сообразить, кого убивать, куда бежать, а стоящий перед ними человек поднял руку, словно собираясь произнести заклинание, и на пальцах блеснуло сквозь темноту кольцо. Мист заорала снова, все еще частично во сласти дремы, тормозящей мысли и реакции, выкрикнула злополучные Эйиладд Кирин, разом ослепивший их с Торреном обоих и лишивший ночного зрения, и, кажется, Эйиладд Киредие тоже, и навстречу огненному короткому языку, кроме вспышек заклинаний, поднялась темнота черней ночи, разрастаясь, поглотила слепящее пламя и бросилась на нападающего, охватывая его плотным одеялом, пеленая, опутывая, душа. Жертва Пушкаа Мист все-таки смогла сообразить, что это именно Пушок бросился им на защитуиздавала какие-то задушенные звуки, слушался хруст и треск.
Мист смогла слезть с кровати, путаясь в Торрене, доспехах и скомканных постельных принадлежностях, и заметалась в поисках источника света, то и дело натыкаясь на своего точно также мечущегося приятеля. И только когда все стихло и тело, распластавшись на полу, перестало двигаться, они смогли зажечь масляную лампу, найденную на прикроватном столе.
Они держали ее вместе, и именно так и повернулись, переглянувшись, к добыче Пушка: два перекошенных, встревоженных лица.
Впрочем, причины для тревоги были. Вместо того, чтобы просто обкусать жертву, как раньше, Пушок, почему-то, оплел ее целиком, черной сетью пульсируя по телу давешнего эльфа Калеба. Серая призрачная пленка и черные сгустки, соединенные тонкими нитями словно втягивались внутрь, забирая с собой краскикожа эльфа и его волосы стремительно бледнели, словно из них высасывали цвет.