Сам пойдешь, значит, без энтузиазма отозвалась Мист. А мне еще надо план придумать, как остановитьто, что там происходит.
Сначала надо узнать, что именно происходит, хмыкнул Торрен, встряхиваясь и автоматически проверяя состояние своей экипировки. Глядь, и придумаем что-то.
Глядь, выругалась было Мист, но тут Торрен не слишком вежливо ухватил ее за руку и потащил вниз, полускатываясь по мокрому, грязному склону. В первый момент Мист настолько удивилась, что даже ничего не вякнула, а потом от опасного, прерывистого скольжения у нее перехватило дыхание, и она даже заорать толком не могла, только цеплялась обеими руками за Торрена и открывала и закрывала рот беззвучно, как рыба, выброшенная на берег. Именно рыбой, которую схватили на крючок и куда-то тащат, она себя и чувствовала, пока Торрен пер ее за собой, неудержимый, как лавина, и следом с гиканьем и воплями сыпались, как зеленые прыткие мячики, все остальные. В самом конце движения Торрен, конечно, таки не удержался на ногах и рухнул всем ростом в жидкую грязь, вспахивая ее и взметывая море брызг, и Мист последние метры эпично прокатилась на его спине, как на саночках, и даже подниматься на ноги не торопилась, когда он остановился. Напротив, села поудобнее, попирая ногами своего друга и уставилась на разной степени удачливости спуск всех остальных. К счастью, Айтхара сообразила прихватить Раха, который, конечно же, как и Мист, сам бы никогда на такой безумный слалом не решился бы.
Мист, слазь, предупреждающе сказал Торрен, которому липкая грязь и вес сверху мешали снова принять прямоходячее положение.
Нет уж, у меня тут чистая победа чистого разума, а вокруг грязь, Мист поерзала, устраиваясь, пока все остальные, так или иначе, приземлялись, вставали, отряхивались и громогласно ржали друг над другом, изучая полученный в процессе спуска маскировочный окрас. Эррах, не рискуя жаловаться, с остервенением отряхивался от грязи, но, кажется, только еще сильнее размазывал ее по себе. Впрочем, досмотреть Мист не дали, ее диван, подушка и все остальное в лице Торрена встало на крачки, едва не сваливая ее в грязь, лихо гикнуло, подскакивая, и Мист таки полетела в лужу, приземлившись с громким смачным плюхом.
Победа чистого разума, говоришь? Ха, гордо сказал Торрен, стряхивая с плеча невидимую пылинку. Похоже, разум-то изгваздался.
Это уже победа человека над разумом, посетовала Мист, впрочем, совершенно не обижаясь. Они с Торреном даже совершеннейшую драму умудрялись превращать в редкостный балаган, с этим она уже смирилась и даже находила в этом свои плюсы: к примеру, такие короткие вспышки взаимного идиотизма прекрасно берегли нервы и отвлекали от любых переживаний о сущности всего сущего, что было как нельзя более кстати сейчас, в этой размытой водой долине, где кости покоились на костях, и магический колокол где-то поджидал, чтобы снова возвестить о грядущей атаке мертвецов. Ладно, надо, все-таки, к Башне, раз меня так невежливо спустили, Мист, приняв предложенную руку друга, поднялась на ноги, пнула чью-то подвернувшуюся кость подальше от себя, старательно не глядя в эту сторону, и, пересчитав по головам известных ей, а, значит, наиболее ценных членов отряда, величественно, насколько позволяла мокрая задница и грязная одежда, двинулась к словно прорезающему реальность черной неровной щелью остову Башни.
Нижняя часть строения, до того скрытая водой, выглядела куда лучше верхней, от которой остался один только жалкий огрызок: черные камни кладки влажно блестели издалека, но, несмотря на внушительность и некую обреченную живописность этой картины, Мист совершенно не хотелось туда идти. В такие моменты она как нельзя более остро чувствовала свой статус недоучки, которая нахваталась вершков и толком не понимает, что происходит и как именно добиться того или иного эффекта. Поэтому Мист, насупившись, хмурилась, двигаясь к одинокому строению, а вот Торрен, напротив, был весел, как птичка, и даже насвистывал себе под нос про цыпленка.
Оптимист, обругала его Мист, не выдержав. Ну, чему ты радуешься-то?
Живы, целы, кучу мертвяков уделали, скоро разберемся, что тут случилось, а еще основная метка у этой Башни теперь, наверняка, не под водой, перечислил Торрен. И лезть никуда не надо.
Как будто ты согласишься просто взять и смотаться, обреченно вздохнула Мист.
А это уже другой вопрос, не связанный с первым этойпричинной связью, живо ответил Торрен. Да ладно тебе, Мист, глядь, сейчас быстро во всем разберешься. У тебя вон теперь Рах есть, пусть он думает, раз вызвался запасной головой работать.
Мист, неожиданно остро представившая себе себя с запасной головой, изъятой у эльфа, хихикнула, но Торрен своего добилсянастроение, испорченное было отчаянно-обреченным видом руин и разворошенных захоронений, через которые приходилось переступать чуть ли не на каждом шагу, снова поднялось, а дурные предчувствия отступили.
Колокол застал их уже на самом подходе к Башне: громкий, печальный звук раздался совсем рядом, призывая к вниманию, словно набат, и Мист успела различить, как серый пепел струится мимо них, втягиваясь в землю, впиваясь в ломкие обсосанные водой кости, заставляя их рассыпаться на глазах, становясь той же гадкой серой трухой, которая, собираясь воедино, уплотнялась и собиралась в подобие человеческих тел.
Кто там ниэссэ заказывал? Мист привычно отступила на шаг, мимолетно сожалея о том, что сейчас нет такого замечательного помощника, как доброй памяти Симорель.
Это нам десерт завезли за счет заведения, Торрен, достав Хладогрыз, заслонил подругу, чтобы дать ей время подумать, и встретил первую атаку шустрой, прыгучей твари широким взмахом, заставившим ее дернуться и отскочить. Кажется, обладающий какой-то остаточной артефактной мощью меч все-таки был твари не по вкусу, хоть они и не боялись его настолько, чтобы оставить в покое его владельца.
Мист немного заторможенно встряхнула руками, наблюдая за тем, как ниэссе пытается обойти Торрена, но тот каждый раз поворачивается, заслоняя задумчивую подругу, Эрраха и подтягивающихся орков. Мист же пыталась понять, сдохнет ли, или все-таки нет, от очередного Киринанет, не ниэссеона сама.
Серый мир, принятый после первого боя, успешно ревитализировал ее, поставив на ноги, но насчет своих магических способностей она немного сомневалась. Однако когда сзади раздались приглушенные ругательства и возгласы на орочьем, возвещающие подлое нападение серых тварей с тыла, время на рассуждения кончилось. Мист подлезла под занесенную руку Торрена и уверенно выпустила вперед и мимо белый яркий сполох, который прорезал и развеял серую плоть одним сильным, яростным порывом. Развернувшись, Мист отвесила следующий магический удар второму ниэссе, прекращая воинственную возню своих спутников, и осторожно подула на свои ладони, которые, ей казалось, смутно дымились в неверном полусвете этого места, где солнце, видимо, никогда не светило в полную мощь. По крайней мере, и вчера и сегодня тут царили тревожные полусумерки, пронизанные отдельными призрачными лучами, пробивающимися сквозь низкие серые облака.
Дальше идем, прокомментировала Мист, снова поворачиваясь к Башне и ускоряя шаг, насколько позволяла неровная, изрытая, источенная водой земля. Тут и там вода и злое волшебство выворотили из земли захоронения, и стены последних заупокойных домов покойников торчали, словно гнилые зубы. Из лужи прямо у входа в Башню торчала безжизненная гнилая рука, с которой местами старое мясо слезло до костей, а сама полуобрушенная арка входа казалась провалом в первозданный мрак. Это выглядело до странного знакомо и от этого еще страшнее, поэтому Мист осторожненько притормозила, с подозрением глядя на плещущуюся внутри тьму, и рука в луже зашевелилась, словно пытаясь поймать зазевавшуюся жертву.
Мист беззвучно взвизгнула заметив движение: открыла рот, перекосила лицо, но ни звука не издала, кроме громко вдоха, и отпрыгнула в сторонку. Торрен равнодушно ударил Хладогрызом по торчащей конечности, отсекая ее и заставляя плюхнуться в лужу с отвратительным бульком.
Мне кажется, сказал он. Или такое же было в Сарэне? спросил он, вытирая лезвие меча от гнили краем плаща.