Однако в удачу я верила слабо, и, хотя собственная смелость уже сильно затуманила мне голову, в голове еще осталась капля здравомыслия: я отправила Эдвину посланника с подробным письмом о том, где я и зачем. Мне не хотелось, чтобы он оставлял Томаса, не хотелось заставлять его выбирать между моей безопасностью и безопасностью Томаса, однако, если побегом все пойдет не по плану, у меня хотя бы будет надежда. Или у тех, кто выживет.
В назначенную ночь я ждала их, забравшись на дерево. В небе взошла полная луна, она напоминала мне сырое тесто для пирога, а звезды вокруг нее сияли как рассыпанная мука, наверное, после дворцовых обедов походная еда для меня уже не годилась, раз я видела на небе пироги.
Мои размышления оборвались, когда в темноте среди деревьев послышались шаги, сопровождаемые тихими голосами. Мечты о пирогах тут же развеялись, опомнившись от забытья, я прислушалась и почти сразу узнала среди голосов Умму. Сердце тревожно забилось, я поспешно спустилась с дерева и кинулась ей навстречу.
Одри! Слава небу! взмолилась колдунья, бросившись ко мне в объятия.
Она и остальные были одеты в старые балахоны, обнимая Умму, я почувствовала под пальцами обтянутые кожей кости и содрогнулась: она никогда не была худышкой.
Где Эдвин? спросила она, отстраняясь от меня и испуганно оглядываясь. Ее светлые волосы спадали на лицо сухой соломой. Он ждет дальше, да?
Он был занят, проговорила я, от чего-то чувствуя себя виноватой. Здесь только я, так что
Распахнув глаза, Умма помотала головой.
Подожди как занят? Что случилось?
Он на войне, объяснила я. Мне хотелось сказать больше, но я подозревала, что времени у нас нет. Идем, я расскажу по дороге.
Нет! она остановила остальных, вскинув руки. Ее взгляд бегал по земле. Эдвин один из сильнейших, только он может им противостоять. Если нас поймают, не пощадят никого! Без него у нас нет шансов!
Мы должны попробовать, возразила я.
Ты не понимаешь! Умма подняла на меня одичалый взгляд. Лучше вернуться. Вернуться сейчас же, может они нас пощадят!
Я лучше сдохну в бегах, чем снова окажусь в яме, выпалил один из колдунов, выступая вперед. Я иду с рыжей.
За ним последовали остальные. Колдуна звали Дэв и он был среди них негласным лидером, это он организовал побег, как я узнала позже.
Мы устремились сквозь чащу, стараясь идти как можно быстрее, но не успело взойти солнце, и нас настигли. Они появились, словно вампиры из страшных историй, выплыли из-за деревьев бесшумными лесными тенями и атаковали без предупреждения, двое беглецов упало замертво и только по удару их тел о землю мы поняли, что нас догнали.
Я вцепилась в пространство и отправило в воздух мощнейшие волны, на которые была способна. Этот прием отлично сработал бы с воинами, но в этот раз мне противостояли маги, причем куда более опытные, чем я сама. Они погасили мои нелепые попытки сбить их с ног и атаковали во всей красе своего искусства.
Их магия была стремительной и резкой, она лишала жизни за секунды, пролетая фиолетовой стрелой от колдуна к жертве и обратно, заключив в себе крупицу сил убитого. Я знала эту технику, Эдвин учил меня защищаться от нее, и держалась позади бегущих, чтобы отражать атаки.
Где-то в темноте воздух разрезал новый свист, затем я увидела фиолетовую искру, и первая фиолетовая молния настигла меня. Руки вспомнили движение сами: когда она была у моей груди, и рассекла ее руками, словно разрубая на части. Эдвин тренировал меня до изнеможения, зная, что, если когда-нибудь я окажусь не готова к этому приему, это будет стоить мне жизни.
По отсветам я поняла, что наших врагов всего двое, но работали они со слаженностью близнецов. Вторая, третья молния, четвертую пришлось гасить в воздухе: она была предназначена одному из бегущих.
Наше отступление напоминало бутафорию, спектакль, мы двигались спинами вперед, медленно отступая за деревья и внимательно следя за преследователями. Те же проводили в движении лишь две из десяти секунд, отправляя в нас новые проклятия.
И все в тишине, ни слова, ни звука, ни вскрика. Вот, один из беглецов побежал от дерева к дереву, вампир вскинул руки, и между ними расцвела фиолетовая вспышка, на миг осветив его одежду и лицо. Еще секунда, стрела летит к нам И второй, я успела это увидеть, начал плести искрящееся холодным зеленым светом заклинание. Они пожертвовали секундами, когда могли защищаться от меня, чтобы напасть вместе.
Я не бояласьпока еще не успела испугаться, все происходило слишком быстро, и соображала лучше, чем могла от себя ожидать. Сосредоточившись, я подняла обе руки и танцующим движением перевела вытянутые указательные пальцы от своего лба по спирали в направление обоих колдунов. Мутные потоки незнакомой на этих землях магии, которой научил меня Тью, размылись в воздухе, и один из преследователей, тот, что собирался атаковать смертью, упал замертво.
Но мое ликование было недолгим.
Второй закончил плести заклинание и выпустил его по направлению к нам. Среагировать я не успела. Последнее, что я запомнила о том дне, это вспыхнувшие перед глазами зеленые огни.
Я очнулась на земле, воздух вокруг был ледяной, как в могиле, в обступившей тьме я смутно различала призрачные стены и слабые тени фигур. Они то исчезали во мраке, то появлялись вновь, я слушала чье-то умолкающее дыхание. Все было смазано, даже холод казался ненастоящимзадубевшие пальцы скребли земли, почти не чувствуя боли.
Вокруг меня образовался непроницаемый и неосязаемый кокон, толстый, как пеленальное одеяло, ерзая и покачиваясь, я не сразу поняла, что окутавшие меня ощущения реальны. В теле не оставалось ни капли магии, вот в чем было дело.
Наткнувшись на чей-то балахон, я извинилась и попробовала позвать Умму. К счастью, она откликнулась и смогла добраться до моего угла, гремя цепями.
Ты жива! всхлипнула она, обнимая меня. Одри, они убили всех, в ком оставалось хоть что-то
Я прижалась к ней, стараясь согреться. Сознание работало урывками, в нем горела только одна мыль: согреться, скорей бы согреться.
Что?
Умма обняла меня крепче, кутая в свои лохмотья. Даже сквозь забитый нос я почувствовала исходящий от них жуткий гнилостный запах, но запретила себе думать об этом.
Я идиотка, проговорила она, всхлипывая. Из беглецов они оставили только тех, кто уже давно пуст, и тебя я не знаю, почему они не убили тебя, но я так рада! Прости меня за это лучше бы они убили тебя сразу лучше бы тебе вообще было не приходить!
Я провела рукой по костлявой спине, успокаивая Умму и частично чтобы успокоиться самой. Плечи пробила дрожь, но уже не от холода.
Развязав свою перекинутую крест-накрест шаль, я укутала ей себя и Умму. Так мы и сидели небо знает сколько времени, один из выживших колдунов, тот, что еще мог говорить, рассказал мне, что здесь происходит.
Мы находились в темнице клана Жизни, как они себя называли. Старшие его члены бродят по окрестностям и заманивают новичков, обещая им великое могущество, но на деле они, разумеется, никого не учили. Всех тех, кому хватило глупости последовать за ними в чащу, немедленно опустошали и отправляли сюда, в яму, где держали, как дойных коров.
Маги этого клана в совершенстве умели управляться с жизненными силами, они вытягивали ее из своих пленников и насыщались, это и был секрет их могущества. Стоило силе забрезжить хотя бы в одном из пленных, его тут же выпивали. Такая жизнь была настолько невыносимой, что люди сознательно отрекаются от силони не желали быть выпитыми, и магия покидала их. Тогда вампиры забирали последнее, что у тех еще оставалось. Когда магия уходила из тела и взять больше было нечего, они забирали жизнь.
За все время, что жила в мире Эдвина, я не сталкивалась ни с чем более жестоким.
Несколько месяцев назад они бросили к нам Дэва, он у них был адептом, но попытался сбежать, рассказывал мне один из выживших. Он был почти пустышка, едва дышал, когда оказался тут, но выкарабкался и помог нам придумать план. Он научился нас обращаться с жизнью, и мы стали прятать силы от надсмотрщиков, потихоньку скапливая их. В день ритуала мы передали все крупицы Дэву, и он смог одолеть стражу Но не вышло.
Рыжая поработала на славу, саркастически фыркнул кто-то из дальнего угла. Спасибо, теперь я умру, зная, что хотя бы попыталась!