Не припомню у тебя новых слуг последние лет семь, ненароком заметила Лантея.
Это новая прислужница Мерионы, не моя.
А что случилось со старой? Я помню, моя сестра допускала к себе только Шео, хоть та была уже совсем немолода.
Матриарх сменила позу, подобравшись всем телом и отведя взгляд от своей собеседницы.
Там случилась не самая приятная история. У Шео были проблемы дома из-за больного брата. За ним некому было приглядывать. Но в тот день, когда Шео решила отпроситься, твоя сестра была в дурном расположении духа. Что стало с ней случаться довольно часто в последнее время, кстати, мрачно подчеркнула мать. И приказала ее выпороть на площади. Чтобы служанка запомнила, что она должна хорошо выполнять свою работу, за которую получает деньги.
И, дай угадаю, немолодая женщина этого не пережила? Лантея нахмурила брови.
Матриарх кивнула и спустя несколько мгновений вновь заговорила:
Не буду отрицать, что Мериона становится все более жестокой с годами. Она часто начала пользоваться своим положением. С другой стороны, если девочка ослабит хватку, то ее никто не будет воспринимать всерьез. А ведь она займет трон после меня. Подданные должны не только уважать ее, но и бояться.
Лантея не стала переубеждать мать. Она знала, что это бесполезное занятие. Поэтому девушка просто осталась при своем мнении. Разговор угас сам собой, как и всегда было раньше, когда правительница беседовала с младшей дочерью о старшей. Матриарх, еще пару минут посидев в тишине, все же поднялась на ноги и привычным жестом поправила одежду.
Прежде чем я пойду, хочу напоследок спросить у тебя еще кое-что, Лантея, начала говорить мать и на мгновение запнулась. Что ты теперь собираешься делать с этим чужаком, со всеми знаниями, полученными тобой на поверхности?
Донесу их до общественности. Хетай-ра сами должны решить, пора ли им выходить наружу.
Не такой ответ я хотела услышать. Мать скривилась. Пойми, дочь, если Барханы станут открытыми, то вся наша древняя культура, уклад и традиции просто будут уничтожены.
Нельзя просто так запереть под песком навечно тысячи хетай-ра, лишив их сознательного выбора, жестко припечатала Лантея.
Но так было всегда! Именно благодаря этому наша цивилизация процветает.
Процветает?.. Тьма! Скорее, чудом выживает столетиями в постоянных стычках с ингурами и питается одним пещерным лишайником!..
Девушка обожгла матриарха яростным взглядом. Ее лицо пылало от праведного негодования.
Нет, мама, наш народ не достоин больше подобного существования. В ближайшие дни я созову общие городские слушания, где расскажу все, что я узнала о жизни на поверхности, за пределами песков. И даже ты не сможешь мне помешать осуществить это.
Глава вторая. Лабиринты темных залов и переходов
Первым даром ЭванЛин ее детям было время.
Она научила хетай-ра отсчитывать его, ценить его и тратить.
А после сделала своих детей смертными, чтобы ценность времени для них возросла многократно.
Лантее так и не удалось нормально выспаться и отдохнуть: сказывалось волнение прошедшего дня и все эти тягостные разговоры, которые девушка половину ночи прокручивала в голове. Даже вернувшись домой, она не чувствовала себя в безопасности, словно стены дворца начали давить на нее, стоило переступить порог купола. Матриарх, у которой не получилось чужими руками раздобыть сведения, приходила к дочери вечером с четкой цельюразузнать о планах Лантеи и попытаться ее переубедить, поскольку грядущая смута вряд ли была ей на руку. И, так как задумка не удалась, правительница непременно должна была прибегнуть к более радикальным способам воздействия на дочь, как и всегда.
Утром, облачившись в одно из своих старых платьев традиционно зеленого цвета, Лантея свернула на макушке волосы в тугой узел и, не забыв захватить один из потрепанных поясов с парой костяных ножей, поспешила в центральную часть дворца, где располагалась канцелярия матриарха. Пока она скользила по темным коридорам, которые в это время суток выглядели гораздо оживленнее, чем вечером, чужие взгляды удивленно скользили по лицу хетай-ра, будто по дворцу летел настоящий призрак. Прислуга перешептывалась между собой, служащие канцелярии ограничивались поднятыми бровями, и никто так и не посмел заговорить с Лантеей или же просто поприветствовать ее. Будто за два года отсутствия в Бархане ее давно уже похоронили и забыли.
Главная дворцовая канцелярия занимала около дюжины смежных помещений, и там практически никогда не останавливалась работа. Некоторые отделения состояли всего из пары хетай-ра и теснились в узких проходных залах, в то время как другие имели в своем подчинении несколько десятков служащих и с комфортом располагались в обширных палатах, где хватало места даже для устланных шкурами козеток и продолговатых столов, загроможденных увесистыми архивными журналами.
Девушка толкнула высокие массивные двери, выполненные из темного закаленного стекла, и шагнула в главный зал канцелярии. Ее мгновенно со всех сторон окружил гомон разговоров, скрип стилосов по пергаменту и стук костяных счетов. Всюду, на стенах и шкафах, висело огромное множество ярких фонарей, другие были расставлены на постаментах и столешницах, и в их свете трудились десятки сосредоточенных хетай-ра. Вдоль стен рядами тянулись письменные столы, за которыми восседали служащие: кто-то кропотливо заполнял журналы, другие советовались между собой и постоянно сверялись с толстыми книгами. В пустом пространстве посередине зала располагался стол канцлера, где не было ни единого свободного от документов и свитков места. Вокруг постоянно толпились хетай-ра, то подкладывая новый исписанный пергамент, то что-то спешно пересчитывая на счетах.
Стоило Лантее приосаниться и медленно подплыть к центру комнаты, как служащие, завидев ее, спешно начали склонять головы, приветствуя дочь матриарха, и незаметно рассасываться по своим рабочим местам. В помещении стало намного тише, и каждый присутствующий, делая вид, что крайне занят делами, украдкой следил за девушкой, возвращение которой целое утро обсуждал не только весь дворец, но и половина Бархана. Вторая половина же о нем еще просто не успела узнать, но до полудня этот вопрос должен был решиться сам собой.
Из-за своего стола поднялась канцлер, приложив кулак к солнечному сплетению, и вежливо склонила голову:
Младшая дочь матриарха, рада вновь видеть вас дома.
Это была сухая невысокая женщина с белыми прямыми волосами до плеч и крайне суровым взглядом глаз цвета стали, спрятанных за аккуратными маленькими очками в костяной оправе. Лантея никогда не видела, чтобы эта немолодая хетай-ра, уже больше тридцати лет занимавшая свой ответственный пост, улыбалась или изменяла как-то свою внешность: она всегда срезала волосы под одинаковую длину, не красила лицо и носила совершенно невыразительное черное одеяние до пола с коротким воротником-стоечкой и наглухо застегнутое на все пуговицы с низа и до самого подбородка. На ее лице со впалыми щеками и обвисшей дряблой кожей больше всего выделялись губыширокие и мясистые, с опущенными уголкамиони всегда были упрямо сжаты.
Благодарю, Эхенади. Я здесь по делу, произнесла Лантея, неторопливо расправив складки своего платья, а после сложила пальцы рук в замок на уровне живота.
Да, конечно. Чем я могу вам помочь? с ноткой тщательно скрываемого раздражения в голосе быстро спросила канцлер, бросив взгляд на массивные песочные часы, стоявшие на краю ее стола.
Необходимо в ближайшее время провести внеочередные общие городские слушания. Надеюсь, последние были достаточно давно?
Где-то за спиной Лантеи едва слышно начали перешептываться служащие. Но Эхенади неожиданно громко шикнула на них, и голоса мгновенно затихли. Ее авторитет в канцелярии был непререкаем, поскольку считалось, что она пользовалась неограниченным доверием матриарха.
Одну минуту. Я проверю, вежливо ответила женщина, по-прежнему сохраняя на лице непроницаемую маску.
Она сдвинула в сторону на своем столе стопки документов, пока не отыскала тяжелый потрепанный журнал. Потянув за тканевую закладку и открыв нужную страницу, канцлер быстро пробежала глазами по ровным строкам в книге и только после этого утвердительно кивнула: