Как бы стал ее частью? воскликнула я неуверенно.
Да, можно сказать и так
Кажется я понимаю куда ты клонишь, промурлыкал Вениамин и хитро прищурился.
Бесшумно переставляя лапы, он подошел к мольберту и принялся вокруг него расхаживать. Вениамин так и эдак присматривался к картине, разглядывал ее с разных ракурсовон настраивался на энергетические потоки и пытался связать их, с исходящими от картины едва уловимыми вибрациями.
И тут он и впрямь, кажется, что-то почувствовал. Это было заметно по тому, как у него встопорщились усы.
Он удивленно мяукнул, подал Милице знак, чтобы та подошла и указал ей на то, что его так поразило. Лиса посмотрела в заданном направлении и кивнув, подтвердила, что он был прав. Чтобы не привлекать к себе внимания, они прикрыли лапами рты, и принялись о чем-то тайно перешептываться.
После недолгих разногласий им видно все же удалось прийти к обоюдному решению. Они опять уставились на картину. Вениамин сосредоточился, навострил уши и как бы сканируя пространство, принялся шевелить усами, а лиса вытянула шею и поводив чутким носом туда-сюда, стала тщательно принюхиваться, словно пыталась уловить исходящие от пейзажа запахи.
Невероятно, воскликнула она. Ты оказался прав. Из картины доносится запах тины, прелых листьев и мокрого песка. Я даже улавливаю исходящую от нее сырость.
А я что тебе говорил, подмигнул ей Вениамин. Настоящая магия, высшей пробы. Поздравляем тебя Аня, ты молодец, у тебя все получилось.
Я старалась, сказала я, краснея от незаслуженного комплимента. Но только, судя по всему, старалась недостаточно. Если, по справедливости, то это не моя заслуга, а Анны. Это она приложила руку, после чего картина ожила. Так, что в данном случае молодец не я, а Анна. А мне до нее еще учиться и учиться.
Не нужно скромничать, снисходительно произнесла Анна, вытирая ветошью с пальцев следы от краски. Ты и сама бы прекрасно справилась с работой если бы не была такой напряженной и не зацикливалась на результате.
Ага, тебе легко говорить, заявила я в свое оправдание. Будь у меня такие навыки, я бы тоже при помощи карандаша и кисти могла создавать порталы в другие миры. Могу поспорить, ты можешь это делать даже с закрытыми глазами. А я, в отличие от тебя, пока только учусь. И перед тем, как нанести хоть какой-нибудь маломальский штришок, вынуждена все продумывать и рассчитывать. Иначе все мои труды пойдут насмарку. И между прочим, я вовсе не напряженапросто излишне внимательна и сосредоточена.
Называй это как хочешь, сказала Анна, прекрасно зная, что если уж я упрусь, то со мной спорить бесполезно, но по сути это дела не меняет. Сосредоточенность, это хорошо. Но в любом деле всего должно быть в меру. То, как ты относишься к написанию своих работ, я назвала бы не сосредоточенностью, а перфекционизмом. Иногда это качество бывает полезным, если им не злоупотреблять. Но только не стоит забывать, что зачастую такой подход не способствует прогрессу. Умудренные опытом мастера говорят: то, что лучшееэто враг хорошего.
Так что получается, что мне не можно стараться?
Разумеется нет, в знак примирения Анна положила руку на мое плечо. Стараться нужно обязательно. Только при этом ты должна усвоить, что изобразительное искусство, это не та наука, где каждое действие нужно рассчитывать по сложным формулам. Тут главное не скрупулезность, а творческий настрой. Нужно понять, что ты чувствуешьне напрягаться, а раскрепоститься. Настроиться на волну и уловить поток. Ты должна захотеть слиться с ним воедино и устремиться по его течению. И вот тогда ты сама удивишься, как у тебя сразу станет все получаться.
Не совсем понятно, призналась я, но я попробую.
А тут и не нужно ничего понимать, Анна сделала шаг к картине и тут ее рыжие локоны от порыва ветра взметнулись и распушились. Вот подойди сюда. Я же тебе говорю, что это надо почувствовать
А если я ничего не почувствую, я все еще сомневалась, что это настолько просто. Может со мной что-то не так и ты напрасно тратишь на меня время.
Не выдумывай, Аня, все с тобой так. Просто ты пока ничего не чувствуешь, потому что излишне напряжена. Вспомни об этом, когда будешь писать следующую картину. Выбрось все лишнее из головы, расслабься и постарайся уловить волну.
Да, на какую еще волну?.. вознегодовала я. Я что тебе радиоприемник
Так, все успокойся, отпусти ситуацию и не придирайся к моим словам, сказала она уже более строгим тоном.
По настроению Анны я заметила, что моя дотошность начинает ее доставать.
Твоя беда в том, что ты воспринимаешь все буквально, произнесла она уже более мягким голосом, и ищешь проблему там, где ее нет и не может быть. Давай отвлечемся. Тебе знакомо такое понятие, как вдохновение?
Конечно знакомо, ответила я.
Так вот, вдохновениеэто та самая волна и есть. Сейчас я дала ей определение, а до этого выражалась образно. Теперь осознала, что это и было моей ошибкой. Хотела тебе объяснить наглядно, чтобы ты поняла, а в итоге только тебя только запутала
Да, нет, не запутала. Все нормально, поспешила я ее разубедить. Просто у меня такая натура. Стараюсь во всем разобраться досконально и при этом ничего не упустить. Зато теперь буду точно знать, на чем фокусировать внимание. Сейчас попробую настроиться на этот твой потокчего-чего, а уж вдохновения у меня в избытке.
Пока мы с Анной разбирались, в чем разница между точными определениями и поэтическими образами, Вениамин и Милица, пользуясь случаем, сиганули в открывшийся портал. Спрыгнув на ровно подстриженный газон, они сразу помчались к прудутолько их и видели
У нас на дворе стоял морозный декабрь. За окном завывала метель, а по раскатанной ледяной дороге, вдоль заснеженных тротуаров мели поземки. В то время, как из глубин картины лились ароматы ранней осени: пахло спелыми яблоками, медом, сеном, прелой листвой и полевыми цветами. Если тут у нас было холодно, то там бабье лето было в самом разгаре. Деревья расстались с зеленой одежкой и переоблачились в яркий багрянец, бронзу, золото и охру. Еще во всю цвели розы, бархатцы, георгины и хризантемы. В зеркальной глади изумрудного пруда серебристыми блестками мелькали стайки рыб, журчал фонтан, а в ореоле солнечных лучей занималась радуга.
На склоне ровно подстриженного холма, внизу у пруда резвились Вениамин и Милица. Они кувыркались в траве, осыпали друг дружку ворохами палых листьев, носились на перегонки и лавировали между клумбами.
Что вытворяют бесенята, усмехнулась я, наблюдая за тем, как Вениамин выгнал Милицу на пригорок, а потом стремглав бросился от нее назад. Пусть порезвятся, у нас ведь так уже не побегаешь. В парке, куда мы ходим гулять с Вениамином, вот такие сугробынаверное мне по пояс, если не выше А тут им раздолье.
Это верно, согласилась Анна. А тебе самой не хочется пойти туда и прогуляться, посмотреть каково там на той стороне?
Разумеется, я была не против побывать в укромном мирке, который к тому же я сама и создала.
Анна шагнула вперед, прошла сквозь портал и беспрепятственно переместилась внутрь картины. В классе осталась только я.
Сойдя с газона на дорожку из желтого гравия, Анна развернулась ко мне и поманила меня рукой. Тогда я собралась с духом, настроилась, сделала глубокий вдохсловно собралась глубоко нырнутьзадержала дыхание, закрыла глаза, перенесла сознание вглубь пейзажа, шагнула вперед и тоже переместилась на другую сторону.
При соприкосновении с вибрирующим полем портала, я ощутила, как мое тело бросило в жар, а потом его окатило леденящим холодом. Кожа тут же покрылась мелкими пупырышками, от затылка по позвоночнику пробежала волна щекотки, и я почувствовала микро пощипывания и покалывания, будто по мне пробежало полчище муравьев. Это длилось это всего мгновение и вскоре снова все пришло в порядок. Озноб отступил, и я почувствовала, как по телу растекается приятное тепло.
Открыв глаза, я выдохнула и вдохнула воздух созданного мною мира полной грудью. Он поразил меня своей плотностью. На языке ощущался привкус прелой травы, освежающей мяты и еще какой-то в меру резкий и терпковатый аромат незнакомых мне цветовне сказать, чтобы приторный, скорее медвяно пряныйтак могла пахнуть таволга если смешать ее с геранью и с корицей.