Так всем проще: и мне, и ей. Я возвращаю ей все то, чего она была по вине братьев лишена: теплый дом, девичьи радости, подруг, Хранитель поводил пальцем по лужице, растекшейся по столу. Ведьма почувствовала, что Ярид хочет что-то сказать, но не решается. Помолчала, давая ему возможность оборвать затянувшуюся паузу. Вайга, знаешь, а я видел ее. Вот так же близко как тебя.
Да ну! Все-таки не утерпел! Не напугал девчонку?
Она и не догадывалась, что я был рядом. Кинула в меня огрызком яблока, против воли его губы растянулись в улыбке. Смышленая, подвижная.
Красивая?
Красивая. Но ты же знаешь, я за этим не гонюсь. Алисией зовут, произнес и прислушался к звуку имени. Повторил еще раз. Алисия.
Так вот куда Винд мотался!
Сейчас выпустит «пар» и придет для отчета.
Если уж в замок Виру ездил, то не скоро «пар» выпустит. Считай, денька три бесноваться будет.
Я подожду. Торопиться некуда, Хранитель тряхнул головой, собрал волосы под черную ленту и закинул за спину.
Вайга в задумчивости рассматривала его.
Я вижу, на твоих висках седины гораздо меньше стало. И суровая складка меж бровей разгладилась.
Хранитель сдержанно улыбнулся. Он и сам заметил, что с рук исчезла мелкая сеточка морщин.
Хоть бы поделился своим умением, с упреком произнесла Вайга. Вот умру я по дряхлости, как тогда жену искать будешь?
А ты влюбляйся каждый раз заново, глаза у Свеярида блестели. Любовь и не такое чудо сотворит.
Сам знаешь, мы ведьмы такие: полюбивши раз, другой любви не ждем.
Не того ты, Вайга, выбрала.
Знаю, что не того, но сердцу не прикажешь, вздохнула и глаза опустила. Совсем как в молодости. Но тогда на лице пылал румянец, а сейчас сейчас там глубокие морщины и кожа цвета пригретой солнцем земли.
Прости.
Нет в том твоей вины, ведьма засуетилась. Огляделась в поисках своей шубы. Слуга, будто почувствовал, вырос у двери.
Останься. Боюсь, на самом деле заплутаешь.
С тобой в одном доме? Ну уж нет. Еще здесь я слезами подушку не мочила, последнее произнесла тихо, себе под нос.
Вот вроде и привыкла, что не смотрит на нее как на женщину, а всякий раз обидно. Ей бы уйти вместе с Фростом, ведь звал и не раз, а она уперлась. Молодая была, горячая. Все не верила, что не сможет в себя Хранителя влюбить. Не влюбила, как ни билась, но все равно не ушла. Сначала оправдания себе искала, мол, рядом с Хранителем старость нескоро наступит, а она как-то неожиданно нагрянула. Конечно, не через полсотни лет как у людей, а гораздо-гораздо позже. С вечера засыпала, чувствуя в себе женский огонек, а, проснувшись, поняла, что тот потух. К зеркалу подойти боялась. Возненавидела свое отражение, плакала. На глаза Свеяриду долго не показывалась, избегала встреч, а как случайно столкнулись, он и не заметил, что Вайга уже старуха. Видать, и прежде не особо в лицо смотрел. И что теперь? Ни красоты, ни сил, ни надежды.
Рис, подай и мою шубу. Провожу. Заодно на обратном пути к Винду загляну.
Вайга усмехнулась. Не терпится Хранителю разузнать о своей Алисии. И боль острой иглой толкнулась в сердце. Ревность. Уж сколько раз душила ее в себе, а все живет.
Глава 6. Перед зимним балом
Два года в пансионе пролетели как один день. Все было внове, все волновало. Поначалу Алисия дичилась: и манерами нужными не обзавелась, и двигаться правильно не умела. Благо, хоть читала без запинки и писала без ошибок. «Врожденная грамотность» так высказался преподаватель словесности, хваля за большую любовь к книгам и ругая за то, что читала не ту литературу, которая развивает хороший вкус.
Но все оказалось поправимо.
Если до приезда Алисии Виру в пансионе жили лишь девочки из дворянских семей, то вскоре после ее появления в королевское учебное заведение прибыли «дочери народа», понятия не имеющие, как правильно говорить, не умеющие есть вилками и вовсе не читающие даже неправильную литературу. На их фоне Лиса была уже не столь ужасна, и насмешки от «истинных леди» прекратились.
Возмущенные появлением в элитном учреждении «дворняжек» преподаватели и воспитанницы быстро угомонились, стоило вмешаться королю. Он объявил, что насильно никого не держит, ропщущие должны смиритьсякоролевство берет курс на обновление крови. Уж слишком часто у высших дворян появлялись дети с врожденными болезнями, причина которых крылась в близкородственных браках. Чтобы служить примером, Эмерик Второй удочерил двух сестер, осиротевших после пожара в купеческих рядах, присвоил им титул принцесс и посулил выдать замуж в самые благородные семьи, если не своей страны, то соседних. Приданое обещалось быть грандиозным.
Протестующие сразу прикусили язычки. Кто отважится пойти против короля? Фырканье на новонареченных «дворянок» строго пресекалось, а известие, что содержание дочерей народа оплачивает сам Хранитель, и вовсе примирило с их существованием. Спрягали глаголы, осваивали арифметику и танцевали плечом к плечу как обладательницы голубой крови, так и простые горожанки. Все вместе, шаг за шагом, юные леди королевского пансиона приобретали лоск.
Алисия невольно прислушивалась, если речь заходила о загадочном благодетеле. Живущая с ней в одной комнате девушка однажды открылась, что ее отец все еще надеется породниться с северным князем, который никак не определится с выбором жены.
Поговаривают даже, что ею непременно будет одна из воспитанниц королевского пансиона!
Эти откровения заставили Лису не выдавать, коль уж сам Хранитель молчит, факта их обручения. Да и вообще, что есть обручение? Если слушать рассуждения подруг, то у Алисии Виру все было неправильно: ни знакомства с женихом, ни помолвочного кольца на пальце. Подписаны какие-то бумаги и только. И вообще, нет даже намека на произошедшее предложение руки и сердца. Впору усомниться, что жених вообще существует.
Стоило признать, молчание Хранителя волновало и заставляло мыслями вновь и вновь возвращаться к нему. Когда они увидятся? Как себя вести при этом? Лиса каждый раз замирала, когда в просторную залу, куда собирались воспитанницы в день посещений, заглядывала дежурная и называла фамилии тех, к кому пришли.
Алисия Виру? тут непременно нужно было подняться, чем бы ты не занималась: музицировала, читала стихи или пробовала себя в рисовании. Таков был порядок. Дежурные не должны бегать по этажам и выискивать воспитанниц, родственники которых изволили посетить своих чад. К тебе тетушка.
Алисия выдыхала и спешила к Эдите. В теплую погоду они прогуливались в парке вокруг чудесного пруда, в котором жили лебеди, в ненастье спешили укрыться в кофейне или зимнем саду.
Но как же Лиса боялась, что в один из родительских дней, а таковые случались раз в месяц, в пансионе объявится жених!
Алисия Виру? К тебе дедушка.
В этот момент она сгорела бы от стыда.
Но странное дело, после того, как Хранитель два года не давал о себе знать, ей сделалось даже обидно: что она за невеста, если о ней не вспоминают?
Хотя, нужно быть честной, подарки продолжали сыпаться. Что есть, то есть. Вот и накануне первого в жизни Алисии бала из дома дяди доставили коробку с платьем, туфельками и списком поучений, написанных собственноручно тетушкой Эдитойчего юной леди ни в коем случае нельзя делать, если какой-нибудь выученик пажеского корпуса вскружит ей голову.
«А, может, Хранитель передумал? Ведь тетушка лишь раз обмолвилась, что вещи оплачены им, а после ни звука. А что? Леди и лорд Пилли люди тактичные, могли просто скрыть, что у жениха планы в отношении меня поменялись. Учится, присмотренаи то хорошо! Дядюшка знаменитый конезаводчик, его жеребцы не раз брали призы, дела идут в гору, и что ему стоило купить любимой племяшке бальное платье?»
Девочки, вы, случайно, не знаете, Хранитель уже женился?
Если бы он женился, мы даже здесь бы слышали, как воет мой отец, Мажанна, дочь главного поставщика вин для королевского двора, печально улыбнулась своему отражению в зеркале.
Почему ему так важно породниться с северным князем?
Он ругает себя за то, что не уберег виноградники на террасах Саймарииих погубил внезапно грянувший мороз. А вновь посаженные и близко не дают того букета, что так нравился королю. Его Величество уже не раз выражал сожаление, Мажа распустила волосы, тряхнула головой и потянула за локон, спиралькой упавший на лоб. Если бы Хранитель женился на мне или моей старшей сестре, папа по-родственному договорился бы повернуть время вспять. Ему нужна всего лишь одна ночь, когда следовало жечь костры, а не надеяться на Высшего.