Сегодня я проследовала по своему обычному маршруту: по «главной улице» до амфитеатра, там налево, мимо башни астрономов и стеклянного куба киноведческого факультета. Оттуда вдоль длинной галереи изобразительных искусств, похожей на старое трамвайное депо, и к лесу. Перед ним я остановилась и подошла ко входу в одно из общежитий. Рядом никого не было. Странно. Проверив часы, я нахмурилась и решила подняться на второй этаж: обычно Макс не запаздывал.
Привет, дверь в комнату распахнулась еще до того, как я постучала. Увидев меня, сосед Макса, колдун из Восточной Европы и обладатель сложно произносимого имени, резко затормозил. А Макс?..
Гргур пропустил меня внутрь и исчез, сбежав куда-то по своим делам. Ладно Закрыв за собой дверь, я приблизилась к Максу, разговаривавшему с кем-то по скайпу.
Можешь объяснить, о чем ты вообще думал? устало поинтересовался Макс у собеседника; услышав за своей спиной шаги, он обернулся.
«Мне уйти?» жестом спросила я. Макс в ответ махнул рукой:
«Оставайся».
Послушавшись, я встала за его спиной и помахала экрану.
Привет, Коннор! Что ты теперь натворил? спросила я, переходя на английский. Заклинание-переводчик, накрывавшее территорию ГООУ и позволявшее каждому студенту не только говорить на своем родном языке, но и понимать остальных, увы, не действовало при беседе с кем-то, кто находился за пределами университета.
Сидевший по ту сторону монитора подросток, всем своим видом говоривший «трудный» украшенная шипами косуха, выбритая с левой стороны голова и несколько пирсингов в брови, встрепенулся и перестал игнорировать экран.
А, русская! Я говорил, что у тебя смешной акцент?
Не устаешь об этом напоминать.
К сожалению, когда встречаешься с кем-то, обычно получаешь не только одного конкретного человека, но и его родственников. У Макса это был Коннор, его младший брат. Так получилось, что их отец погиб, мать была больна, а о других родичах, если они и существовали, Макс никогда не упоминал. В итоге воспитание Коннора легло на его плечи. Задача сама по себе нелегкая (попробуйте объяснить подростку, почему он должен вас слушаться, когда вы всего на два года старше), а теперь, когда Макс начал учебу в ГООУ и лишился практически всех рычагов воздействия, и вовсе невыполнимая.
Он принес в школу бутылку водки, ответил за брата Макс. Голос его за ладонями, которыми он закрыл лицо, прозвучал глухо. Теперь его отстранили от занятий на две недели. Опять. Предупредили, что еще пара таких выходоки исключат. Что ты тогда собираешься делать? обратился он опять к Коннору.
Я хотела было спросить, зачем он это сделал, но промолчала. И так ведь понятно: чтобы эпатировать. А заодно насолить брату.
А еще отвел глаза продавцу в магазине. Так? Макс отнял руки от лица и строго посмотрел на Уолша-младшего; тому хватило совести, по крайней мере, принять устыдившийся вид. Мы уже говорили, почему обычных трогать запрещено?
Раз двадцать, буркнул Коннор. И что такого? Вон, скажи ему, русская, ткнул он в мою сторону пальцем, у вас ведь в России водку все пьют!
Вообще-то нет, сообщила я. Я тебе говорила, это стереотип. Мы не начинаем пить водку еще в младенчестве. Мы вообще не все пьем водку. И даже у нас продажа алкоголя несовершеннолетним запрещена.
Почему-то развенчать этот миф оказалось сложнее всего. «В России всегда холодно и лежит снег» опровергалось при помощи интернета и прогноза погоды, но вера в то, что русские и водка неделимы, не\искоренима. Удивительно. Россия же была не единственной родиной крепких напитков (вон, Соединенное Королевство никто за виски не упрекал), но по какой-то неизвестной мне причине оказалась страной с самой стойкой ассоциацией.
Коннор неверяще уставился на меня.
В каком отстойном месте ты живешь!
Да меня как-то устраивает И вообще, лучше скажи, как ты умудрился попасться? Ты ее прямо из горла пил, что ли? Неужели нельзя было додуматься перелить в бутылку из-под минералки, тогда никто не заметил бы
За последнюю реплику я получила заинтересованный взгляд от Коннора и хмурый от Макса. «Не учи детей плохому». Поняла.
В смысле я хотела сказать, зачем тебе вообще водка? Алкогольэто зло. Сначала все хорошо, а потом понимаешь, что совершил непоправимую ошибку
Результат не изменился. Макс все еще недовольно смотрел на меня, запрокинув голову, а Коннор, глядя на нас, откровенно ухмылялся.
Все, сдаюсь! подняла я руки, признавая поражение. Вас оставить вдвоем?
У меня совершенно отсутствовал опыт в воспитании детей. В семье, несмотря на большое количество двоюродных братьев и сестер, я была младшей, поэтому нянчились обычно со мной и Риткой, а не наоборот. Племянников у меня еще не было, только Влад этой осенью женился, но о детях разговор не шел, я своих в ближайшие десять лет не планировала заводить, так что о том, как правильно разговаривать с детьми, ничего не знала. Тем более с подростками, которые из разряда «он такой же, как я, только чуть младше» внезапно перешли в категорию «ты для него вроде как выполняешь роль родительской фигуры».
Не надо, мы уже заканчиваем. Макс снова повернулся к монитору: Это был последний раз, понял?
А то что? с вызовом спросил Коннор.
Отправишься в штаб-квартиру до совершеннолетия. Там уже всем надоело вытаскивать тебя из очередных неприятностей, будут только рады, когда ты окажешься под замком и неусыпным контролем Насколько Охотники вообще могут быть рады.
Кажется, угроза возымела действие.
Плевать! Коннор все-таки нашел в себе силы сделать вид, что ему все нипочем. Хуже, чем здесь, все равно не будет.
Уверен? от тона Макса, мрачного и многообещающего, Уолша-младшего все-таки проняло. Но не сильно. Проклятье, Конн, когда ты наконец возьмешься за мозги?
Подросток опять насупился.
Не учи, огрызнулся он. Ты мне не мать, чтобы воспитывать!
А вот это уже был удар ниже пояса. Потому что мать их находилась в больнице святой Елизаветы для душевнобольныхя не знала почему и не спрашивала, не та это была тема, чтобы совать в нее любопытный нос, и в воспитательном процессе принимать участие не могла. А Макс, как ни старался ее заменить Да, он не был ею.
Изображение на экране поменялось, и вместо слабо освещенной комнаты с серыми обоями скайп показал черный прямоугольник: Коннор предпочел отключиться, чем выслушивать ненужные, как он считал, сентенции. Зараза. Макс тихо выругался и снова спрятал лицо в ладонях. Немного замешкавшись, я положила руку ему на плечо в попытке хоть как-то поддержать. Наверное, все-таки не стоило: только я дотронулась, как Макс вздрогнул и повернулся ко мне.
Прости, я задержался. Пойдем?
И он еще извинялся!
Ты не хочешь попробовать перезвонить?
По-твоему, он ответит?
Я сильно в этом сомневалась.
Не думай об этом.
Но
Это не твоя проблема, Наташа, серьезно повторил Макс. Пошли.
Так было всегда. Его проблемы оставались его проблемами, как бы тяжело ему ни было нести свою ношу. Как и Софии, Максу я не знала, чем помочь. Пока могла только молча послушаться
Я не любила заходить в лес на южной границе студгородка. Стоило ступить на припорошенную сосновыми иголками землю, как тело само вспоминало произошедшее в нем. Магия никуда не уходит. И сила, оставшаяся после незавершенного ритуала, связанная кровью и впитавшаяся в почву, все еще была здесь. Ждала меня. Звала. Но именно по этой причине я почти каждое утро приходила сюда. И собиралась приходить в лес до тех пор, пока не перестану замирать, пересекая невидимую границу, пока не прекращу бояться этой силы и мечтать о ней во снах.
О чем задумалась? тихо спросил Макс.
Нет уж, Макс, если ты не делишься проблемами, то не ожидай, что я взвалю тебе на плечи еще и свои.
Так и не дождавшись ответа, он плеснул на меня водой. Я остановилась и недоуменно моргнула. Надо же, и не заметила, что мы уже почти дошли до места: метрах в десяти по склону иссиня-черная поверхность воды блестела на солнце. Стерев рукавом капли с лица, я мрачно посмотрела на Макса.
Никогда не соглашайтесь дать девушке пару уроков магической самообороны, пусть даже она просит. А если согласилисьвсегда будьте начеку.