После Косыгина отчитывался Бухарин, за нимЖданов, назначенный председателем Госплана, и нарком путей сообщения Ежов. Страна была готова к войне
2
Мы, национал-социалисты, начинаем там, где остановились шесть столетий назад. Мы останавливаем вечное германское распространение на юг и запад Европы и обращаем взгляд на страны на востоке. Наконец, мы порываем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и переходим к земельной политике будущего.
Если мы думаем о землях, то сегодня в Европе вновь мы должны иметь в виду в первую очередь только Россию и подвластные ей окраинные государства.
Патрулировавший границу ТБ-702, оснащенный мощным радиолокатором, первым засек взлет авиационных армад с приграничных аэродромов, и в четыре утра двадцать второго мая над Киевом в первый раз зазвучала сирена воздушной тревоги.
Новиков, получивший после переаттестации звание генерал-лейтенанта, был сразу же разбужен адъютантом и поспешил в штаб корпуса.
Война, которую так долго ждали, началась.
Но первыми в бой вступили не пограничники, а саперные подразделения, что превратили всю пограничную полосу в ревущий и взрывающийся ад. Мосты, дороги и переправы превращались в обломки и дымящиеся воронки, а по передовому краю немецких войск уже работала ствольная и реактивная артиллерия, превращая попавшие под удар войска в смесь грунта, металла и разорванных кусков плоти.
Огонь! И четыре новенькие гаубицы М-30, подпрыгнув на месте, изрыгнули из жерл почти сто килограммов воющей пламенной смерти.
Товарищ капитан! связист оторвался от радиостанции и, сдвинув наушники, поднял глаза на командира батареи. Сверху передают: есть накрытие!
Капитан Уваров невольно поднял глаза к небу, где стрекотал корректировщикавтожир АК. «Муха» была еле видна в предрассветной мгле, но дело свое вела уверенно: вначале навела батарею на французскую полковую колонну, выдвигавшуюся к границе, а теперь направляла огонь на батарею 85-мм пушек. Те отчаянно пытались нащупать советскую батарею, но пока им это не удавалось: хотя утро еще не наступило, обе стороны границы были озарены тысячами вспышек выстрелов, так что целиться по отсвету орудийных выстрелов было задачей практически невыполнимой. А уж использовать звукоуловители и вовсе не имело смысла: вычленить во всеобъемлющем тяжелом грохоте звук гаубичной батареизадача не то что не тривиальная, а и вовсе невыполнимая.
Вот и сейчас разрывы девятикилограммовых французских «гостинцев» встали на почтенном расстоянии от позиции батареи.
Уваров поднял руку:
Батарея, прицел прежний, заряд полный, четыре снаряда беглымогонь!
Осатаневшие от грохота номера опрометью кинулись к зарядным ящикам
* * *
С борта камовской «Мухи» было хорошо видно, как на батарее еврофашистов встали огненные столбы разрывов. Летчик-наблюдатель младший лейтенант Трофимов толкнул в бок командира, старшего лейтенанта Сергиенко, и показал пальцем вниз. Командир кивнул и повел свой легкий аппарат на снижение. С минимальной скоростью они обошли по широкому кругу позицию бывшей батареи, Трофимов несколько раз отщелкал фотоаппаратом, чтобы иметь подтверждение успешного выполнения задачи, и АК неторопливо двинулся дальшедля батареи капитана Уварова найдутся и другие цели.
В это же время в воздухе столкнулись две воздушные армады. Бомбардировщики и истребители сопровождения Третьего Евросоюзаа именно так с легкой руки президента США Рузвельта начали называть объединившуюся Европу, летевшие на советские города, напоролись на поднятые по тревоге истребители ПВО и авиационные части РККА, шедшие на запад с ответным визитом.
Тот первый день запомнился выжившим пилотам на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на категорический запрет таранных ударов, некоторые советские пилоты в ярости бросали свои машины в лоб атакующим немецким самолетам и прихватывали с собой в могилу еще нескольких врагов.
* * *
Майор Александр Покрышкин вел в бой эскадрилью двадцать шестого истребительного полка ПВО. За последние два месяца в полку редкий день проходил без тревожного вылета, хотя результат бывал не всегда. То ли это были учебные тревоги, то ли нарушителя успевали перехватить еще до зоны ответственности Варшавского района ПВОАлександр не знал, как не знал и того, почему их подняли по тревоге в четыре часа утра и бросили в небо. «Точно мальчишка поднял стаю голубей», подумал он, вспомнив автомашину с ярко-желтым флагом на шесте, установленном в кузове, которая вывела его эскадрилью на взлетную полосу. Собственно говоря, майор Покрышкин Александр Иванович был не командиром эскадрильи, а командиром полка, но вот уже два дня, как комэск капитан Иванов был в госпитале. Банальный аппендицитничего страшного, но летать он, пожалуй, месяца три не будет. И хотя Александр, в принципе, вполне доверял заму Ивановастаршему лейтенанту Гилаеву, но все-таки Вот почему-то сегодня, как говорится, сердце было не на месте, и майор решил вести эскадрилью сам. Тем более что кроме Иванова в эскадрилье не было летчиков с боевым опытомтолько молодежь, закончившая училища уже после окончания Пограничной войны.
Сам же Покрышкин сбил в Пограничной войне двенадцать самолетов противника лично и два в группе, получил орден Красного Знамени и звание капитана досрочно. Так что он знал воздушный бой, умел его вести и старался обучить своих подчиненных всем хитростям и премудростям истребительной службы.
В кабине «Мига» а именно так среди знающих летчиков именовался И-220, ожила рация:
Сокол, Сокол, я Гнездо.
Есть Сокол.
В квадрате пятнадцать вам навстречу движется групповая цель. Высота три с полтиной. Скоростьчетыреста. Как поняли?
Понял вас, Гнездо. Количество?
Неопределяемо. Сокол, Сокол, как поняли? Неопределяемо.
Покрышкин присвистнул. «Неопределяемо» значит «очень много». Очень-очень! Это значитвойна
Понял вас, Гнездо. Идем на перехват. Эска.
Быстро проинструктировав полк и задав построение эскадрилье, Покрышкин вывел полк на высоту шесть тысяч метров и пошел вперед. На всякий случай оглянулся: ведомый, младший лейтенант Голубев, держался как приклеенный. «Молодец, тезка, тепло подумал майор. Не зря я его гонял» А потом время для размышлений закончилось: навстречу, построившись «свиньей», шли самолеты противника.
Покрышкин, сделав «горку», вырвался слегка вперед и определил по силуэтамнавстречу идут бомбардировщики Хейнкеля Не-111. Двухмоторные, без выделяющихся над фюзеляжами кабин, они несли по три тонны бомб каждый. Чуть выше держалось прикрытиеистребители Bf-109F и скоростные перехватчики Fw-190. «Около полка», определил на глаз двадцатидевятилетний ветеран. И скомандовал по радио:
Соколы один, два! Берете на себя конвой. Остальнымработать по брюхатым! Как поняли?
Командиры эскадрилийСоколы один-два-три-четыре-пятьподтвердили прием, и уже через несколько минут все шесть с лишним десятков истребителей полка мчались вниз, атакуя незваных гостей.
Экипажи «сто одиннадцатых» «хейнкелей» не успели даже понять, что случилось, как четыре бомбардировщика, уже дымя и пылая, валились к земле. Пятый бомбардировщик, попавшийся в прицел советских перехватчиков, просто взорвался в воздухе, разбрасывая вокруг себя тучу раскаленных осколков. Видимо, снаряд калибра двадцать три миллиметра угодил аккурат в бомбоотсек. Пытаясь увернуться от осколков, два бомбардировщика столкнулись. У одного оторвало левую плоскость, второй лишился носового остекления, и оба рухнули вниз.
А над бомбардировщиками уже завязалась яростная схватка«собачья свалка». Более тяжелые, но лучше вооруженные краснозвездные самолеты тянули «худых» и «фок» в бой на вертикалях, те же, в свою очередь, пытались навязать советским летчикам бой на виражах. Впрочем, на вертикалях детища Курта Танка уступали творениям Микояна и Гуревича лишь самую малость, а «Миги» не так уж проигрывали на виражах «Фридрихам», так что буквально через минуту в воздухе крутилась бешеная карусель скоростного воздушного боя с непредсказуемым исходом.