- Благодарю вас, сеньоры.
Запыхалась. Грудь бурно вздымается, платье липнет к телу, во всем теле такая нега, что хочется лечь и не двигаться, и смотреть на звезды, слушая шепот моря. Мысль эта цепляет навязчиво, и девушка, забирая бутылку вина и отпивая прямо из горлышка, слушает восхваления, а сама думает все, как бы исчезнуть более незаметно.
Музыканты что-то играют, пляски продолжаются дальше, но уже без нее. От всех попыток затащить в круг отмахивается и смеется, говоря, что с нее на сегодня хватит. Море, звезды и отдых на прохладном песке так близки, сказала уже всем "спасибо" и пожелала доброй ночи, идет, оставляя веселье за спиной. Ее догоняет кто-то, оказывается - местный мальчишка, - сует в руки записку, не говоря ни слова.
- Эй! - окликает она его, но тот уносится прочь, теряясь в темных закоулках Порт-Артура.
Почерк незнакомый, буквы крупные и неровные, будто выводил их человек старательный, но к письму не привычный. Но впечатление производят сами слова. Руки дрожат, пальцы вцепляются в лист, будто в величайшую ценность.
В нем - предложение встретиться завтра в таверне "Синеглазая рыба", обещание новостей из дома и обращение - как к Марии Лючите Альтанеро де Контильяк.
Перед глазами встает образ отца, все в нем - сила и власть. Аккуратно зачесанные назад волосы, жесткие черты лица, упрямые глаза цвета дарьенского шоколада, всегда идеально подобранная одежда.
- Что-то случилось? - спрашивает, подходя ближе, Уберто.
- Нет-нет, - отвечает быстро девушка, складывая записку и убирая ее за корсаж. - Все хорошо.
- Ты странно так выглядишь.
- Как?
- Будто духа увидела.
- Наверное, так и было, Уберто. Даже наверняка. Не бери в голову.
Юноша откидывает со лба волосы, лицо серьезно.
- Проводить?
- Куда? - спрашивает рассеянно, мыслями она вовсе не здесь.
- К морю. Ты ведь туда собиралась?
- Да, да...
Идет, все так же погруженная в себя и в размышления о предстоящей встрече, вызывая все большее беспокойство спутника. Берет себя в руки, улыбается криво, говорит что-то.
Море не успокаивает. Кажется даже, что всплесками своими и нервным дыханием возбуждает лишь больше, заставляя метаться душой. Долго так Чита выдержать не может, приносит извинения сеньору Димаре. Тот хмур и насторожен, понимает, что с ней что-то не так, но ничего сделать не может, ведь капитана не встряхнешь за плечи, требуя вразумительного ответа. И девушка уходит, чтобы провести ночь в каюте - в терзаниях и взглядах на не желающее светлеть небо.
* * *
Утром Лючита выглядела разбитой.
- Тебя будто черти морские всю ночь за волосы таскали, - сказал Энрике. - Отвечай, где была?
- У себя, - простонала девушка, дотрагиваясь до висков.
Голова раскалывалась, ни вода холодная, ни крепкий кофе не помогли. Пришлось идти к доктору. Тот посмотрел с пониманием, дал какую-то мазь для растирания, точки нужные показал. Спросил:
- Что вас тревожит, сеньорита Фелис?
- Это долгая история, сеньор Бри.
- Разве мы куда-то торопимся?
И она, странным образом доверяя этому человеку, начала рассказывать. О том, как влюбилась и брошена была, о дороге в монастырь и побеге с Энрике, о Блистательном и сеньоре Сьетекабельо, о "честных контрабандистах" и Питере Стоуне, о пиратах и перезахвате Кентаврии, теперешней Ла Кантары, о Васко, о смерти Висенте, о путешествиях своих и приключениях, об Уберто и снова о Питере, о Картахене и мистере Хоуке, о глупостях своих и желаниях.
- А дальше вы всему свидетелем были.
Рассказала она и об отце, о том, как боялась его совсем маленькой - сильно, и так же сильно любила, куда как больше, чем мать. Как начала возражать и спорить, сначала из упрямства природного, а после все больше входя во вкус, как приучилась иметь на все свой собственный взгляд.
- Я не могу о нем забыть. Выкинуть из памяти и жить, будто бы сирота. Не могу. Это мой якорь и порт, который манит всегда.
- Но что корабль без якоря? Щепка в море. Они нам нужны, якоря эти, без них человек теряется и места себе не находит. Оттого все дела дурные - когда нет за спиной дома и людей, которые любят и ждут.
- Любят... если бы так! - воскликнула горько Лючита.
Повертела в пальцах пустую чашечку. Кофе кончился, в скромной каюте доктора вновь запахло лекарствами и притираниями.
- Он забыл про меня и видеть не хочет.
- Разве может отец забыть дочь? Тем более, такую. Если судить по рассказам вашим, вы - плоть от плоти, и кровь у вас одна. Отец ваш человек достойный. Не бойтесь, он примет и, возможно, даже поймет.
- Если бы так.
Девушка качнула лишь головой, полная грусти. Но от беседы с сеньором Бри стало все же легче, будто поделилась той ношей, что тащила всю жизнь на загривке.
На обед собиралась тщательно: белая с красным рубашка, красный колет, любимая шляпа с пером. Сабля и пистолеты на месте, под штаниной спрятался, прилепившись к ноге, нож-наваха. Глянула с удовольствием в зеркало. Молода, хороша и опасна. Улыбнулась, пытаясь унять волнение.
Замешкалась у дверей, вспоминая совет доктора не ходить на встречу одной, и, при всем своем сумасбродстве, решила ему последовать. Унати, вечного охранника, на месте не было, чего и следовало ожидать - его вахту отпустили на берег. Братцу говорить не хотелось, а Уберто, которому могла бы довериться, как раз оказался занят делами с ним. Девушка отчаялась уж найти себе спутника и начала спускаться по сходням, когда столкнулась нос к носу с мистером Хоуком-старшим.
- О! Малкольм! Какими судьбами? Где вы пропадали все это время? - выпалила удивленная Чита и замолчала смущенно, понимая, что отчитываться перед ней он не обязан.
- Осматривался, так сказать, - уклончиво ответил мужчина. - А Даррена вы не видели, случаем?
- Нет, к сожалению.
- К сожалению? - прищурил один глаз сеньор, и девушка подумала с досадой, что и этот туда же пошел.
- Он же вам нужен, - пояснила она.
- Э! Не так уж и нужен. Вижу, вы направляетесь в город, сеньорита Фелиция.
Чита кивнула и осмотрела придирчиво, оценивая на предмет благонадежности.
- Мистер Хоук, а вы умеете хранить семейные тайны? - поинтересовалась так вкрадчиво, что тот хекнул и горделиво выпрямился, напрягая мышцы.
- Э! Сколько я их похоронил... - неопределенно ответил он. - А что требуется?
- Составить компанию одной маленькой, но очень опасной сеньорите.
В общем зале "Синеглазой рыбы" воцарилась атмосфера сонливости: хозяин протирает кружки, пышногрудая служанка, подоткнув подол, вымывает полы в углу. За дальним столиком сидят, обсуждая что-то, двое матросов с Кантары. Лючита морщится, когда они, завидев капитана, бурно ее приветствуют. Кивает коротко, но присоединяться не спешит, и они, заметив спутника девушки, благоразумно углубляются в разговоры о жизни.
Час проходит впустую. Местное пиво вовсе не так плохо, но от волнения кажется, будто горчит. Истории Малькольма Чита слушает вполуха, и если в другое время завалила бы кучей вопросов, то сейчас тревожные мысли в голове довлеют, заставляя не отрывать взгляда от двери. Посланник, кем бы он ни был, являться не спешит.
- Он не придет...
Неожиданно понимает, что приходить он и не собирался. Тревога захлестывает, девушка срывается с места, подлетает к хозяину.
- Здравствуйте, почтенный. Вам что-нибудь для Лючиты Фелис передавали?
Он трясет головой, явно не понимая, чем так рассержена эта красивая, но хмурая сеньорита.
- А для Марии Лючиты Альтанеро де Контильяк?
Он продолжает трясти головой, и Чита говорит совсем уже зло:
- А если хорошенько подумать?
- Н-нет... а! - вскрикивает, когда девушка направляет на него пистолет и начинает бормотать, - хотя, приходил сеньор, говорил, что если будет шуметь тут юная сеньорита, то сказать ей, чтоб шла к синему дому на гончарной улице, недалеко тут, от дверей налево, прямо и в первый проулок направо. Ай, не стреляйте, сеньорита, я тут не при чем!
- Э! А при чем тут ты? - спрашивает Малкольм, выныривая из-за спины Лючиты.
- Не при чем!
- Дурак, - бросает сердито хозяину девушка и отходит прочь, делая знак матросам, что все в порядке, она пошутила. Неудачно так, но пошутила.