Подумалось: чудесная ночь.
- Да, ночь чудесная, - проговорил тихо мужчина.
- Вы читаете мысли? - спросила она с усмешкой в голосе.
- Только когда они слишком явные, сеньорита.
- Вы, верно, шутите.
Чита воззрилась на него с недоверчивым любопытством. Даррен тронул двумя пальцами краешек шляпы.
- Конечно, шучу.
Девушка фыркнула и отвернулась, явственно чувствуя, что он насмешничает.
- Так зачем вы пришли? - спросила, не оглядываясь.
Перед глазами вздымалась лоснящаяся шкура моря - ласкового, но дикого зверя.
- Извиниться.
Лючита скосила глаза на сидящего рядом мужчину.
- Я вас внимательно слушаю, - произнесла она, заслужив в ответ усмешку.
- Признаю, я многое вам наговорил из того, что говорить не собирался, и совсем не в той форме и не в тех словах, чтобы вы поняли меня правильно. Вы должны бы ненавидеть меня - из-за столкновения с теми кораблями теперь и вы не в ладах с хистанской короной. И тогда, в Картахене, слышал, неприятности у вас были с властями местными.
- Это у них неприятности были со мной, - зло ответила Чита.
- Так это вы дворец...
- Да, я.
Улыбнулась хищно, прищурив глаза.
- Правильно говорил отец, вы - маленькая, но очень опасная сеньорита.
- Так он говорил обо мне?
- Уши все прожужжал. Не говорил - восхищался.
Смущенно пробормотала:
- Он удивительный человек. Чудесный.
- Да, чудесный. Еще бы коки меньше жевал, - вздохнул Даррен. Опомнился и сразу же перевел тему, - так вы на меня не сердитесь?
- А должна?
- Но я так часто ваш путь пересекал... не в самые удачные моменты.
- То лишь одному Богу ведомо - удачные или нет. А сердиться... что сердиться на собственную дурную голову? Как говорит мой брат Энрике, человек сам выбирает свой путь. Нельзя встать в двух портах разом, и что будет, нам не известно тоже. Мы можем лишь выбирать из того, что нам предлагают, надеяться на удачу, молиться и делать все, что в наших силах. А ругать кого? Только себя.
- Мудро весьма.
- Это все братец, - открестилась Лючита от незаслуженной похвалы.
- Значит, мудр он.
- Энрике? Он шутник и задира, и ветер в его голове...
- Дорогая сестренка, что ж ты на меня наговариваешь?
Голос Кортинаса раздался за спинами, сидящие повернулись, одновременно хватаясь за оружие - Чита за пистолет, Даррен за шпагу.
- И давно ты здесь нас подслушиваешь?
- Что ты? Как можно?! - преувеличенно бурно возмутился юноша, - сеньор Хоук, Лючита, не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Так хотелось ответить: шел бы ты, братец... но промолчала, нахмурив лишь брови. С приходом Энрике делось куда-то очарование ночи.
- Может быть, прогуляемся лучше? - предложила девушка, понимая, что очарование это вряд ли вернется.
Взгляд ее обратился на собеседника, но тот лишь качнул головой, отвечая, что забыл про дела, увы, неотложные, и вынужден извиниться. Попрощались тепло, Чита невольно залюбовалась ровной спиной, широкими плечами, длинными сильными ногами, но смутившись взгляда Энрике, быстро отвернулась.
- Значит, совету моему следуешь? - спросил он, когда шли не спеша до таверны, где гуляла часть команды Вьенто, Кантары и призовая команда Гранда.
- Ты о чем?
- Даррен Хоук, - раздельно проговорил юноша, ухмыляясь нахально.
- Братец, лишнее говоришь.
- А ты иногда лишнее делаешь.
- Разговариваю с людьми?
- Я не о том. Хочу сказать тебе кое что.
- И что же?
- Не стоит принимать решений необдуманных и поспешных.
Голос ее зазвенел:
- О чем это ты?
- Все о том же Даррене Хоуке, Питере и о тебе.
- Братец, связь между людьми, о которых ты говоришь, есть лишь в твоей голове.
- Чита, ну кому ты тут врешь? - спросил Кортинас. - Я знаю тебя лучше кого бы то ни было. И все видели, как вы общались с сеньором Стоуном. Многие думали даже, что в один прекрасный день он попросит твоей руки, ты пообещаешь хранить ему верность до гроба, а у команды появится еще один повод выпить и погулять. И будете жить вы долго и счастливо. А что получилось? Повод выпить и погулять у них появился. Вот только тебя он мало коснулся. Теперь ты обижена и оскорблена, что более чем естественно, и он конечно же негодяй, но это ничего не меняет. Ты обижена и жаждешь признания, любви и нежности. А тут появляется он - сильный, молодой, красивый. Капитан, спасенный из передряги. А ты любишь так помогать тем, кто нуждается. Дальше мне продолжать?
Лючита молчала, глядя себе под ноги. Брату хотелось возразить, но - что? Внезапно накатила усталость, желание спорить улетучилось. Никогда еще в споре не рождалась истина.
- А в общем, делай, что хочешь, сестренка. Мне ли тебя учить?
- Ты всегда этим занимался, - отозвалась девушка.
Кортинас невесело усмехнулся.
- Одно прошу: научись смотреть не только вперед и думать иногда головой, а не сердцем. Ты удачлива, да, не зря тебя так прозвали. Удачлива ты на приключения и счастливое их завершение. Но не всегда тебе будет везти. Помни об этом.
* * *
"Танцуй, сеньорита, танцуй, пока можешь ты танцевать" - поет мужчина, кудрявый и черноглазый, терзая гитару, и струны поют вместе с ним. Второй выводит ритм, бешеный, дикий, он врывается в грудь вместе со вздохом, заставляя сердце сбиваться на непривычный стук.
Ола! Танцуй, сеньорита! Танцуй!
Сеньорита танцует. Вздернутый подбородок, стан горделиво прям. Взглядом можно обжечься - столько в нем страсти. Взлетают руки, взмывает платье красной волной, хлопки и дроби ритм повторяют, соперничая, споря. Она знает, что хороша, знают это и остальные.
Танцует. Красное с черным - по нервам, по чувствам, стук каблучков раной по сердцу. Мантилья давно уж слетела с плеч, волосы растрепались, живут своей жизнью, словно тысячи темных шелковых нитей на сильном ветру.
Команда вскрикивает от восторга. Куда там плясуньям местным! Их движения призваны разжечь похоть и порадовать тело, но забывают они о душе. Здесь же - гордость, и злость, и свобода.
Красное с черным, гитара и песня, выкрики и хлопки - все, как когда-то давно, - и вовсе не так. Старше стала, путь прошла, пусть и недолгий, но насыщенный очень. Многое было, а сколько будет еще! Танцевать самое время - пока молода и красива, смела и сильна. Пока жива. Долго ли это продлится? Кто знает... потому - танцуй, сеньорита, танцуй!
Энрике кружит, держат за талию руки, смеются глаза. Хорош ее братец! Играют разные роли - следующая лучше предыдущей. То влюбленных изобразят, то неприступность или вовсе не знакомы будто они.
Музыканты ритм меняют, повествование идет медленней и печальней, с надрывом и грустью. На смену приходит новый партнер. Ведет уверенно, руки его крепки, плечи широки, губы гнутся в улыбке, а глаза...
Море во время шторма, небо в грозу.
- Уберто? Что ты...
- Танцую.
Обнимает, нежность и сила в каждом движении. Закручивает и роняет, но вовремя ловит, чтобы она, вывернувшись из объятий, убежала, смеясь, маня и отталкивая одновременно. Танец - общенье без слов. Будто немые они говорят: позицией рук и ног, головы, улыбками, взглядами, выпадами и жестами. С ним легко понимать друг друга и саму себя. Так легко, что кажется, будто знала мужчину этого - юношу и мальчишку - вечно, до рождения даже. А сейчас лишь снова нашла.
Прощаются - ее пальцы в его ладони - и партнером приходит другой. Порывистый, резкий, но строгий и вежливый, иногда чересчур. Глаза его странные зелены сегодня, а нрав буен. Танец с ним будто хожденье над пропастью: кто первым оступится, тот и проиграл. А бой сдавать ой как не хочется, и Чита танцует: быстро, зло даже, втягиваясь все больше в действо и замечать переставая то, что вокруг происходит.
Звенят струны гитары, летит пыль из-под каблуков, вскрикивают зрители, держа ритм хлопками. Мгновение долгим полетом - и все стихает, обрываясь на высокой ноте. Девушка замирает, качается чуть, будто потеряв опору, мужчина поддерживает, предлагая руку, и Лючита ее принимает, спускаясь с настила деревянного на каменную мостовую.
В глазах у людей лихорадочный блеск, это все ром, музыка, танцы и чувство прекрасного. Говорить не хочется, сильны слишком переживания, но все ждут чего-то, и она произносит: