Юную сеньориту увели на прогулку, обольщение же Лючиты казалось занятием неблагодарным и, более того, опасным, посему каюту он покинул без промедления. Сеньор Бри последовал за ним. Мистеру Нэду Кортинас шепнул пару слов на ухо, и старпом вышел, ухмыляясь. Энрике подмигнул напоследок хмурой Лючите и исчез, прикрыв за собой дверь.
- Я... - начали оба, и сеньорита Фелис, и Мигель, но тут же замолчали.
- Простите, я вас слушаю, - сказал он.
- Ну уж нет, это я вас готова выслушать, сеньор Эсперансе. Или правильнее сказать: Сперасе? Которая фамилия истинна?
- Обе. Хотя при рождении дана первая, позже она была искажена.
Они вновь замолчали.
- О чем вы хотели спросить?
- А вы что-то хотели рассказать? Например, о том, как оказались здесь? Или исчезли из Пинтореско... или о том, как бросили меня, готовую с вами бежать хоть на край света, а? что ж вы молчите?
- Я не знаю, как вас убедить, ведь говорит в вас не благоразумие, а обида. Но все вовсе не так, как вы думаете. Я ни за что, слышите, ни за что не оставил бы вас, не будь на то весомых причин.
И он рассказал ей о людях, что охотились за его головой, потому как он, человек пусть и не кристальной репутации, но все-таки честный по мере возможностей, умудрился перейти кому-то дорогу, и теперь этот кто-то пытался его убить. Что пришлось оставить ее, дабы не подвергать лишним опасностям. Что писал он письма дорогой и любимой Лючите, но не получил ни единого ответа. Что решил, будто не любит она его, потому как и жизнь у нее ровная, размеренная, и положение куда как выше его, и ни к чему все это менять на невнятную судьбу жены безумца и путешественника.
Он говорил, а Лючита все думала, что мало он изменился, обаятельный и вкрадчиво сладкоголосый, и что по-прежнему имеет влияние на девичьи сердца. На все, кроме ее.
- Складно ты говоришь, красиво, - сказала она. - Только не верю. Ни одному словечку.
- Милая Чита, нинья...
- Не называй меня ни милой, ни девочкой, ни любимой! Хватит! - отчеканила слово за словом она. Добавила совсем официально, - в каком порту желаете быть высаженным, сеньор Эсперансе?
- Я... еще не решил.
- Я могла бы вас выкинуть за борт, - задумчиво проговорила она. - Или вздернуть на рее. Или рассказать историю эту команде, и они сами решили бы вашу судьбу.
- Вы не станете делать этого.
- Я? Вы плохо меня знаете, благородный сеньор. Лючита, нинья и милая девочка, теперь пиратка, и вам ли не знать, какой это жесткий и беспринципный народ. Думаете, я вас пугаю? Ничуть.
- Я верю в ваше доброе сердце.
- Зря.
- Сеньорита Фелис, послушайте...
- Подите вон.
- Что?
Он выглядел изумленным.
- Катись к черту, тыща акул тебе в задницу!
Мужчина вскочил со стула, темнея лицом. Рука лапнула рукоять шпаги, вытянула наполовину, но тут же оставила, потому как в грудь смотрело дуло пистолета, и рука у Лючита ничуть не дрожала.
- Подите вон, сеньор Эсперансе. Э, оружие-то оставьте. И кинжал тоже.
- По какому праву? - проскрежетал зубами Мигель.
- Вы не внушаете мне доверия. Унати, Бартемо! - крикнула она в приоткрытое окно. Явившимся матросам велела, - сопроводите сеньора Эсперансе в кубрик, он желает поразмыслить в одиночестве.
- Вы совершаете ошибку, - зло бросил мужчина.
- Возможно. Но не большую, чем совершили вы.
С его уходом тряхнула головой, будто избавляясь от лишнего. В кружке на донце плескалось вино, понюхала, прошептала коротенькую молитву и сделала глоток, смывая бодрящей влагой неприятный осадок.
* * *
Энрике Кортинас, аристократ по рождению и свободный искатель приключений по судьбе, вертел в пальцах чашку с недопитым шоколадом и вещал. Бедро опиралось на носовую пушку, глаза цепко оглядывали палубу, постоянно возвращаясь к очаровательной собеседнице.
- Сеньорита Хуанес, не стоит так дергаться и краснеть от каждой брошенной в ваш адрес фразы. Ребята тут добрые, дикие порой, но не злые.
- Мне кажется, что смотрят они на меня с каким-то нездоровым любопытством, - тихонечко проговорила она, держась поближе к брату капитана, однако, не ближе, чем того позволяло приличие.
- Это-то как раз здоровое любопытство.
Сказал он это с усмешкой, от чего девушка мило покраснела и прикрылась веером. Глазки ее при этом усердно рассматривали доски палубы.
- Но как они смеют, у меня ведь защитник есть.
Лючита, восседающая на планшире, только хмыкнула. Братец скосил на нее глаза и молвил:
- Есть, но для команды нашей он и не защитник вовсе, а так - случайный путник, уважением не пользующийся. Потому осторожней будьте. Нет, при мне никто ничего вам не сделает, но... ведите себя аккуратнее. Во имя вашего же блага. И снимите, наконец, это дурацкое платье!
Мэрисоль вспыхнула до корней волос, кожа пошла неровными пятнами.
- Что вы себе позволяете?! - воскликнула она, разом приковав к себе парочку взглядов. Осеклась, продолжила тише, - вы, да вы... как вы смеете?!
- О! Вы неправильно меня поняли.
В глазах Энрике плясали чертенята. Лючита подумала, что он-то как раз знает, что говорит, и понимают его так, как он хочет. Насмешничает, словом.
- Платье милое, более чем. А я только сказать хотел, что не стоит вам привлекать лишнего внимания. Сестренка, поможешь сеньорите одеться?
Улыбка сошла с лица Читы, она бросила:
- Только ради тебя, братец. И мира на корабле.
Развернувшись, она зашагала в каюту. Кортинас махнул в ее сторону рукой.
- Что ж вы стоите, сеньорита Хуанес? Догоняйте, пока не передумала.
Мэрисоль наряды Лючиты пришлись в пору, если не считать факта, что штаны обтянули бедра до того туго, что, казалось, порвутся, а грудь грозилась выпрыгнуть из выреза рубашки. И колеты, и длинный камзол оказались тесны, застегиваясь лишь на половину пуговиц. Одно подошло безукоризненно - мягкой кожи мокасины, с которыми Чита, сожалея, рассталась.
- Кому-то следует меньше кушать, - проворчала девушка, разглядывая перетянутую тканью сеньориту Хуанес.
Та покраснела и опустила глаза.
- Чита, дорогая, ты несправедлива, - мягко укорил братец, откровенно любуясь картиной. - Это ты у нас лазаешь по вантам и прыгаешь с саблей, а сеньорита ведет жизнь размеренную, тихую. Ей сила и худоба ни к чему.
- Значит, я худая? - с угрозой в голосе спросила Лючита.
- Тьфу ты, нет. Я лишь хотел сказать, что ты у нас гибкая и стройная, но далеко не все подобны тебе, и...
- Ты сказал: худоба.
- О, тысяча чертей! С вами, женщинами, только разговаривать!
Хлопнув дверью, он ретировался. Девушки проводили его взглядами и уставились друг на друга.
- Так и оставим? - вопросила Лючита то ли у собеседницы своей, то ли у себя самой.
Та лишь с сомнением покачала головой и спросила в ответ:
- Сеньорита Фелис, а вы уверены, что так я буду привлекать меньше внимания?
Выглядела она более чем аппетитно: с округлой фигурой, теперь отчетливо видной, милым личиком и роскошными волосами.
Ответить Лючите не дал выкрик Беккера о парусах с правого борта.
- Они на ветре, - пояснил мужчина, отдавая девушке подзорную трубу.
Флаг разглядеть не удалось: мешал сгущающийся вечер и приличное расстояние.
- Мы на них нападем? - в ужасе спросила Мэрисоль, которая увязалась за капитаном на палубу. - И вы будете сражаться? О, Мадре де Дьос!
- С чего вы взяли это, сеньорита Хуанес? - жестко перебила Чита.
- Мигель сказал, что вы пираты...
Фраза вызвала несколько смешков и презрительное фырканье.
- Идем прежним курсом, - велела Лючита, - после захода солнца огней не зажигать, темнота и тишина на борту. Сеньорита Хуанес, вернитесь в каюту. Скоро накроют на стол.
- И вы будете есть?
- Конечно.
- Как можно? Мне кажется, я и кусочка не проглочу.
Чита скривила губы в снисходительной улыбке.
- Для начала: не всякая встреча в море заканчивается резней. А поесть нам обязательно надо.
- Ага, голодные мы слабые, - встрял Беккер.
- Но злые, - осклабился щербатым ртом Мануэль.
К его ухмылке присоединились Унати и черный брат его Арапмои. Бедная сеньорита Хуанес едва в обморок не упала.
- Я буду в каюте, - пискнула она, ретируясь. - Сеньорита, сеньоры.