МакГоннагал энергично кивнула.
Это совершенно очевидно. Но все равно, такое предательство! А как поживает Гарри?
Замечательно, вздохнул я, для него все это игра.
МакГоннагал тоже вздохнула.
Это счастье, что он еще так мал, что он ничего не понимает.
Я искоса взглянул на нее. Дети все отлично чувствуют и понимают. Даже младенцы. Они чувствуют, как уходит тепло и жизнь, когда гибнут их близкие. Они просто не могут об этом рассказать.
Альбус спрашивал про тебя, перевела разговор на другую тему МакГоннагал.
Хм, а этому что надо? Хотя, насколько я понял, этому всегда и до всего есть дело. Как рейхсфюреру, который ничего не понимал в диверсионных операциях, но обожал давать невыполнимые задания и требовать постоянных отчетов о ходе подготовки.
Как он себя чувствует? проявил я вежливый интерес.
Намного лучше, ответила МакГоннагал, скоро возвращается в Хогвартс. Собирался тебя навестить.
Я налил им огневиски, а себе вина. Мне это совершенно ни к чему, но не могу же я об этом сказать вслух.
Так и не известно, что именно с ним случилось? спросил я.
Пока нет, ответила МакГоннагал, колдомедики так ничего и не нашли, а сам он молчит.
Северус заерзал на стуле.
Спасибо за ужин, поднялась МакГоннагал, осушив еще один бокал. Ты обращайся, если что. И на ребят не сердись. Все просто слишком переволновались. Мы все очень переживали за вас.
Я понимаю, сказал я, это все так тяжело. Сама не знаю, почему так сорвалась.
Бывает, кивнула она. Ну, до свидания, дорогая. И помни: двери Хогвартса для тебя всегда открыты.
Спасибо, Минерва, смущенно улыбнулся я.
Северус, ты идешь?
Он покачал головой и уставился в бокал.
Я проводил МакГоннагал и вернулся к столу. Северус одним глотком опустошил бокал.
Это ужасно, Лили, сказал он, ужасно! На тебя столько всего свалилось из-за меня. Бэлла это чудовище настоящее чудовище
Чудовище? переспросил я.
Он несколько раз кивнул.
Есть вещи, о которых не пишут в газетах, Лили, он смотрел прямо перед собой остановившимися глазами, нам показывают кровь, развалины, оставшиеся от дома. Мы знаем, что здесь жили люди, и что этих людей убили. Может быть скажут, что это было жестокое убийство. Но если бы ты знала, что это такое!
Я внимательно смотрел на него. Он кусал губы.
Нам всем приходилось убивать магглов, чтобы доказать свою преданность Лорду, сказал он, мне тоже приходилось. Но Бэлла Она наслаждалась этим, понимаешь? Такое дикое, безумное удовольствие У нее даже лицо становилоськак будто она как будто это был оргазм
Он быстро взглянул на меня. Шокировать боится, что ли? Хотя его двадцатилетняя подружка скорее всего была бы шокирована. А Северус запустил обе руки себе в волосы и замер, снова глядя прямо перед собой.
Я думал, что авроры смогут тебя защитить, сказал он, а они и снова пришлось тебе
Я положил руку ему на плечо.
Тогда я рада, что убила ее, сказал я.
Он схватил меня за руку.
Нет! Не говори так! Это все равно убийство! И это ужасно! Почему все это приходится делать тебе? Почему авроры тебя не защитили???
На тему, почему авроры не защитили меня, я мог бы прочитать ему длинную лекцию. Они просто расслабились. Главный монстр убит, все плохое кончилось, жизнь прекрасна и удивительна. Но Лили таких вещей знать не может.
Дерьмо! Мне искренне жаль этого запутавшегося парня, но я ничем не могу ему помочь. Просто потому, что у Лили не может быть моих чувств и моего понимания. Тот, кто скажет, что убивать не страшно, тот лжец, никогда не видевший и не делавший ничего подобного. И речь не идет о горячке боя, когда или ты, или тебя. Да и в бою не все могут. Одно дело стрелять куда-то, не видя, попала твоя пуля или нет. Точно знать, что ты убил кого-тосовсем другое дело. Не все могут забыть.
Я видел таких, как эта Бэлла. Жалкие слабаки. Свой животный страх перед болью они превратили в наслаждение болью других. И это стало их наркотиком. Таковы все эти либертины и сверхлюди. Трусы, забивающие свой собственный ужас чужими страданиями. Выбей у такого оружие из рук, и он будет ползать у тебя в ногах, умоляя о пощаде. Это если в их головах еще что-то осталось. А если они окончательно свихнулись, то становились совершенно неуправляемыми и опасными для всех окружающих без исключения. Никогда не знаешьна кого такой бросится. Если у него не будет очередной жертвы, он будет истязать даже самых близких людей. Особенно это страшно для женщин. Практически полная деградация. Безвозвратная.
Выжить на войне и не свихнуться можно, если научишься отделять смерть от себя. Никогда не думай о том, что ты убил человека. Ты просто сделал свое дело, и все. Это не так просто, но альтернативы нет. И угрызения совести, и упоение от содеянного одинаково губительны. И то, и другое убивает и разъедает душу, лишает разума. И то, и другое страшно. Я убивал, я знаю.
Кстати, это может стать проблемой. Вдруг кто-нибудь обратит внимание на то, что я не демонстрирую тех психологических реакций, которые должны быть у нормальной молодой женщины. Об этом стоит подумать.
Северус, сказал я, если я сейчас начну думать, как ужасно, что мне пришлось убить Лестранжей и застрелить Лорда, то я сорвусь. А для меня это недопустимая роскошь, я должна думать о Гарри. Я просто заставляю себя об этом не думать. Пожалуйста, Северус
Он схватил меня за руки.
Прости меня! Я я идиот!
Ничего. Прости и ты меня.
Смотрит как побитая собака. Ну что мне с тобой делать?!
Северус, сказал я, не надо. Мы не можем ничего изменить. Сейчас надо стиснуть зубы и жить. Выживать. А потом мы сможем обо всем этом поговорить.
Почему ты так говоришь, Лили? спросил он, глядя мне в глаза.
Потому что я много думала об этом. И читала о таких вещах. Подумай сам, сколько народу ничего не делало и лишь мечтало о том, чтобы пришел кто-то большой и сильный и избавил их от чудовища.
Северус скривился.
Сейчас все радуются, что все закончилось, продолжал я. Но это ненадолго. Надо жить дальше. Я тоже хочу просто жить. Но мне могут и не дать. Кому-то надо примелькаться рядом со мной, кто-то захочет использовать мою славу в своих целях. Да и завидовать будут. Сами-то они сидели и боялись. А кто-то хочет отомстить. Я готова сотрудничать, даже поделиться славой. Нона взаимовыгодных условиях.
Глаза Северуса широко раскрылись.
Лили пробормотал он.
Я грустно улыбнулся.
Северус, одна я не справлюсь.
Я с тобой! быстро сказал он.
Я кивнул.
Я знаю. Но и вдвоем мы мало что можем.
Он прошелся по комнате.
Я могу поговорить с Люциусом, сказал он. Понимаешь, он, конечно, был с Лордом. Но Лорд последнее время А у Люциуса семья.
Я кивнул. Самая надежная страховка. И этот Люциус, похоже, готов продаться. Как все это знакомо!
Только ты ничего не обещай, сказал я.
Конечно, Лили! О чем ты говоришь!?
Тут я вспомнил о бумагах из папки поверенного.
Северус, сказала я, ты понимаешь, Джеймс мне об этом ничего не говорил. Я узнала вчера. Оказывается, его не считали достойным наследником. Гарри может получить большое состояние, когда ему исполнится семнадцать. Но ты сам понимаешь, я не очень представляю, что такое достойный наследник магической семьи.
Северус удивленно взглянул на меня.
Я не знал, ответил он, знаешь, тогда тебе точно надо поговорить с Люциусом. Он Глава Рода и разбирается во всех этих вещах. Я ну ты сама все понимаешь.
Ничего я не понимаю, но кивнул.
С Блэком об этом говорить бесполезно, продолжал он, его изгнали из Рода, я слышал, как об этом говорили. Тебе нужно встретиться с гоблинами, засвидетельствовать, что ты собираешься растить достойного наследника и получить Кодекс Рода. А что ещея не знаю!
Так, еще и гоблины. Банкиры магического мира. Ох, что-то у меня не очень хорошие ассоциации. Но деваться все равно некуда.
Так и сделаю, кивнул я, спасибо, что сказал. Вот только разберусь тут немного. Ты не представляешь, сколько мне всего надарили. Книги, артефакты. Даже зелье удачи. Мне даже неловко.
Зелье удачиэто вещь, кивнул Северус, а книги какие?