И как могло в такую организацию занести полукровку Северуса, к тому же по уши влюбленного в магглорожденную Лили? Не думаю, что он готов был прирезать подругу детства ради призрачных идеалов. Пожалуй, стоит осторожно порасспрашивать его.
Господин главный аврор откланялся, еще раз поблагодарив меня и клятвенно заверив, что уж теперь я могу быть абсолютно спокоен за себя и ребенка. В чем я совершенно не уверен, если честно. Ясно, что после явления Лестранжей авроры будут носом землю рыть, чтобы реабилитироваться. Но не все враги очевидны.
Надо, надо что-то делать с этим колдовством! Что-то несложное ведь у меня получалось. Лили с таким восторгом и упоением описывала свои первые удавшиеся заклинания, что мне даже не пришлось заглядывать в учебники. А дальше? У меня тут проходной двор. Как я объясню, с чего это я повторяю первый курс школы? Ностальгия замучила? А если понадобится что-то срочно наколдовать при свидетелях? Для чего-то бытового вызову эльфа. Раз у меня раньше такой зверюшки не было, то могу теперь наслаждаться жизнью? Или не могу? Но самым страшным оставались способы перемещения и Патронус. С камином все более менее ясно. С порт-ключами тоже. А что делать с аппарацией? Пойду читать
Патронус, как выяснилось, можно было вызвать, сосредоточившись на самом светлом воспоминании. Или на самом радостном? Самое поганое заключалось в том, что он был индивидуален. У Лили была лань. Красиво, наверное. Получится ли у меня лань? Магию я явно получил от Лили вместе с телом. Но управляю-то всем этим я. А я совершенно не похож на Лили. А еще я прочитал, что от стрессов и переживаний Патронус может измениться. Хм, с одной стороны это может меня выручить. А с другой? Вдруг у меня получится что-нибудь неудобоназываемое в приличном обществе? Или вообще не получится? И какое воспоминание взять за самое счастливое? Свадьбу с Ингой? Мы поженились во время войны, это был короткий отпуск, я восстанавливался после ранения. Я был счастлив. Но было в этом всем что-то горькое, неустроенное. Рождение Курта тоже прошло в каком-то угаре. Я держал на руках крошечного человечка, а сердце сжималось от того, что мы все в любой момент могли погибнуть.
Получалось, что по-настоящему счастливыми были воспоминания детства. Но это было что-то теплое. Что-то вроде рождественской елки в окне. Остался восторг и адреналин от побед над врагом, от удачных операций. От осознания того, что мы всех сделали и снова остались живы. Был момент, когда меня награждали Рыцарским Крестом. Вот что бы я с удовольствием оставил на память от прошлой жизни. Авроры, унесшие то, что осталось от Темного Лорда, не обратили внимания на смрадную кучу с остатками моего мундира. А потом все уничтожил Северус. Я понимаю, что так лучше. Мало ли кто мог знать, что это такое. Но все равно жалко.
Ладно, попробую вызвать Патронус. Я взял в руку палочку Лили, закрыл на несколько секунд глаза, представляя Ингу с нашим ребенком на руках и лица своих друзей
Эспекто Патронум!
Из палочки вырвалось серебристое облачко. Хм Тут написано, что это что-то вроде первой стадии. У многих больше ничего и не получается. А у Лили был телесный Патронус. Еще раз попробовать?
Эспекто Патронум!
Снова небольшое облачко.
Видимо ты сильно изменилась, девочка моя, послышалось от дверей.
Я резко обернулся. На меня смотрел тот самый старик. Как его там? Альбус Дамблдор.
В «Кто есть кто» было написано, что Дамблдор победил темного волшебника Гриндевальда. Упоминался 1945 год, война. На портрете был изображен тот, второй. То, что я тогда видел, совершенно не походило на Великую Битву. Они вполне мирно проводили какой-то ритуал. Интересно, какой?
Здравствуй, Лили, сказал старик.
Добрый день, директор. Я не ждала вас так скоро.
Разве я мог не придти?
Я пожал плечами. Честно говоря, мне было неприятно его видеть.
Не угостишь старика чаем? спросил он.
Тилли! позвал я. Подай, пожалуйста, чай!
Да, миссис Поттер.
На столике появился поднос с чашками, чайником, сахарницей, сливочником и вазочками с печеньем и конфетами.
У тебя теперь есть эльф? спросил Дамблдор, усаживаясь в самое удобное кресло не дожидаясь приглашения.
А он явно чувствовал себя хозяином в этом доме. В нашем с Гарри доме.
Мне подарили, ответил я, устраиваясь напротив.
Дамблдор кивнул и с видимым удовольствием развернул конфету. Мне почему-то вдруг вспомнилось, как Отто рассказывал, что после покушения фюрер почти все время жевал сладкое.
Как вы себя чувствуете? спросил я. Мне сказали, что вы заболели.
Ничего серьезного, ответил он, у стариков это бывает. Ты как?
Нормально, ответил я, насколько это возможно, конечно.
Он скорбно покивал, ухватив следующую конфету.
Мне очень жаль, девочка моя, очень жаль. Такая утрата для всех нас. Джеймс был прекрасным человеком. Мы все оплакиваем его.
Я молча ждал, когда иссякнет этот поток. Наконец директор выдохся. Как он умудрился одновременно сожрать все конфеты и половину печенья, я так и не понял. Одно слововолшебник.
Я отхлебнул чаю. Эти извращенцы пьют его с молоком.
Но я должен сказать тебе, Лили, снова заговорил Дамблдор, что ты зря отталкиваешь своих друзей. Слава это еще не все, девочка моя.
Директор, сказал я, я искренне считала, что друзья всегда помогут и поддержат. А вместо этого я получила только предложения покинуть этот дом, чего я не хочу делать, так как это будет бегством и предательством памяти Джеймса, и какие-то дикие претензии.
Дамблдор скорбно покачал головой.
Могу я узнать о твоих дальнейших планах? спросил он.
Разумеется, ответил я, я собираюсь жить в нашем с Джеймсом доме и растить Гарри. Какие у меня еще могут быть планы по-вашему?
Конечно, конечно. Я подумал, что тебе понадобиться помощь. Молли и Артур будут тебе рады, как и Фрэнк с Алисой. Или кто-нибудь может переехать к тебе.
Зачем? спросил я.
Ну как же! воскликнул Дамблдор, мне даже показалось, что он собирался всплеснуть руками, но в последний момент передумал. Разве можно жить совсем одной!
Я пожал плечами.
У меня тут толпы ходят, заметил я, то репортеры, то авроры, то еще кто. Ни минуты покоя.
Дамблдор кашлянул.
А почему ты ничего не сказала в своих интервью про Орден Феникса? вдруг спросил он.
Но это же секрет, наивно похлопал ресницами я. Не перестараться бы.
Теперь уже не секрет, ответил Дамблдор, твои друзья столько сделали для тебя. Неужели ты считаешь справедливым, что вся слава, почет и награды достанутся одной тебе?
Все ясно с вами, господин директор. Не знаю, как насчет Лили, а не собирался ни с кем делиться деньгами и славой. Мое, и все тут.
Видите ли, начал я, Джеймс написал такое несправедливое завещание. Я, конечно, понимаю, что все должно достаться Гарри, но мне тоже надо на что-то жить. Так что пенсия от Министерства пришлась очень кстати. А то, что мне дарят Я бы не хотела обижать этих милых людей, отдавая кому-нибудь другому их подарки.
Книги Тилли уже перенесла в кабинет, но у камина опять высилась очередная куча, которую я еще не разбирал. На диване в беспорядке лежали игрушки, а каталоги я сложил отдельной кучкой прямо на пол.
Вредноскоп я точно никому не отдам, продолжал я, он уже доказал свою полезность.
Дамблдор покачал головой.
Ты еще очень молода, Лили, сказал он, и просто не понимаешь, как легко оттолкнуть людей. И как тяжело вернуть их дружбу.
Они претендуют на плюшевых мишек? спросил я.
Дамблдор еще раз вздохнул и заглянул в пустую вазочку из-под конфет.
Я вижу, что разговора у нас не получится, сказал он. Ты действительно изменилась, Лили. Знаешь, любое убийство раскалывает душу человека. Я понимаю, что ты защищала себя и своего ребенка, но тем не менее. Твой меняющийся патронус ясно показывает, что с тобой не все благополучно, подумай об этом. Постарайся уберечь свою душу. Я все еще плохо себя чувствую, но потом мы обязательно с тобой поговорим.
Он с видимым усилием встал и направился к двери. Я пожал плечами. Кажется, меня пытались напугать
Нет, съезжать из дома было бы вселенской глупостью. Здесь я на своей территории, меня охраняют. Опять жете же самые авроры видят, что ничем предосудительным я не занимаюсь. Дом, ребенок, разбор подарков. В чужом доме я буду совершенно беззащитен. Они же все умеют колдовать намного лучше меня. Да и проколоться на какой-нибудь ерунде намного проще. Лили и Джеймс довольно длительное время общались с ограниченным количеством людей. И именно этих людей я и собирался избегать.