Когда все девушки покинули арену и мы с Чифую остались одни, она начала просвещать меня относительно изменений в моем статусе.
- Ичика, ты теперь владелец НД, который отныне часть тебя. И никто, кроме разве что Шинононо, не сможет у тебя его отобрать. А значит с этого момента тебе придется соблюдать ряд условий, касающихся всех пилотов.
- И что это за условия? - Спросил я, ожидая неприятностей.
- Весь свод ограничений ты узнаешь из справочника, в разделе "Права и обязанности пилотов НД", но самые выжные я назову сейчас.
- Тебе запрещается подниматься выше отметки в 50 километров по высоте. Это правило касается всех пилотов, в том числе и тебя.
- Также ты не имеешь право разглашать любую информацию о своем доспехе, или его строении кому-либо вне стен академии, даже правительственным организациям.
- Еще ты не должен покидать стены академии без сопровождения, когда направляешься в город.
- То есть? Мне что, без конвоя в город нельзя? - Удивился я.
- Пока не решен вопрос о твоей безопасности вне стен академии, тебе запрещается выход в город одному. - Отрезала Чифую. - Это в твоих же интересах.
- А если я в город в доспехе выберусь? В нем ведь мне вообще ничего не грозит! - Выдвинул я контрпредложение, но Чифую, казалось, только и ждала такого ответа.
- Что касается вылета в город на НД, - Строго сказала Чифую. - То пока ты не докажешь, что можешь пилотировать, не представляя опасности для жизней людей и их имущества, то в город летать не смей!
- А если я аккуратненько? - Не сдавался я. - Нет ну в самом деле, я же еще учусь!
Хищно сузив глаза, Чифую сделала шаг ко мне, и отчеканила тихим, но не терпящим пререканий тоном.
- Ичика-кун, ты помнишь как ты сегодня приземлился на арену? А теперь представь, что ты так приземлишься в центре города, сколько людей пострадает или даже погибнет?
Возразить было особо нечего.
- Но хоть куда-то же мне можно летать?
- Полеты над территорией академии или над морским пространством не запрещены, но если ты не вернешься в течении суток, улетев слишком далеко, за тобой вышлют поисково-спасательную команду. - Обнадежила меня сестра.
Когда краткий ликбез по моим правам закончился, то я поспешил в душ, а потом направился в столовую. И когда я шел к ней, то вспомнил что мы с Хоки договорились пообедать на крыше. И она сейчас меня ждет!
Тут же активировав доспех, я свечой взвился в небо и развернувшись, устремился к месту встречи. Приблизившись к крыше учебного корпуса, и снизив скорость я по дуге заходил на посадку. Судя по виду Хоки, она была весьма недовольна. Да уж, нехорошо получилось. Рядом с ней сидела приснопамятная троица, которая, видимо, опять напросилась в компанию.
Помня о своем фиаско, я приземлялся очень аккуратно, дабы не проломить крышу. Приземление прошло успешно, хоть и не идеально. Коснувшись ногами земли, я повернулся к Хоки.
Не успел мой НД растаять в спышке дематериализаци, как Хоки высказала мне своё недовольство.
- Ичика, где тебя носит? Я тебя уже минут двадцать жду! - Недовольно воскликнула она, топая изящной ножкой и сверкая сердитым взглядом своих изумительных глаз.
Я стоял и молча глядел на неё, чуть улыбаясь. Её сердитость прибавляла ей шарма, а легкий румянец на недовольном личике делал ее еще более притягательной. Так бы и потискал её, но не при свидетелях.
- Хоки, тебе никто не говорил, что ты становишься в 2 раза симпатичнее, когда дуешься? - Иронично спросив, я перевел тему разговора.
- Я не дуюсь! - возразила Хоки, чуть сильнее покраснев и поджав губы. Троица молча внимала, наслаждаясь бесплатным зрелищем.
- А раз нет, то давай поедим. А то Чифую меня вконец замотала своими нотациями. - Подытожил я, подходя ближе и садясь рядом.
Что мы собственно и проделали.
Усевшись кружочком на покрывале, и разложив на нем наши обеды, мы приступили к трапезе. К счастью, Хоки оказалась предусмотрительной, и взяла еды с запасом.
- Все очень вкусно Хоки-чян, спасибо тебе большое. А также спасибо вам девчата, за компанию. - Троица радостно заулыбалась, Хоки, чуть смутившись, отвернулась, но было видно что ей приятна моя благодарность.
- Ичика, если бы ты не опоздал, все было бы еще горячее. - Упрекнула меня Хоки, впрочем уже без намека на сердитость.
- Меня Чифую задержала, так что пришлось ее выслушать. Ты ведь не думаешь, что я бы мог ей сказать что-то вроде: "Извини, у меня там обед стынет - давай потом поговорим?" и улететь к тебе?
Мой ответ удовлетворил Хоки, и мы продолжили нашу трапезу.
Дальнейший обед прошел за непринужденной беседой, Хоки, как и неразлучная троица, любопытствовали насчет доспеха. Казалось что их интересует все, так что от вопросов отбоя не было.
Когда же мы доели, и три подружки, попрощавщись с нами, оставили нас с Хоки одних, я решил поговорить с ней о грядущем бое.
- Хоки, ты же чемпионка по кен-до среди девушек, так?
- Да, Ичика-кун, а почему ты спрашиваешь?
- Мне надо позаниматься фехтованием и вспомнить подзабытые приемы, дабы на дуэли с этой зазнайкой иметь больше шансов, так что пара-тройка занятий мне не помешают. Ты поможешь мне?
- Хорошо, я помогу тебе Ичика. Встретимся сегодня вечером в Спортивном зале. - Ответила Хоки, и чуть отвернувшись она слегка покраснела. И что ей только в голову взбрело?
В воздухе раздалась мелодичная трель звонка и мы поспешили на занятия.
Тема сегодняшней лекции, что прочла нам Ямада-сенсей, была о месте и роли женщин-пилотов в современном обществе. И из нее я узнал много нового.
Исходя из того, что пилотами НД могли быть только женщины, во всяком случае до недавнего времени, то их статус в обществе был чрезвычайно высок. Фактически рядом с ними по влиянию не мог стоять ни одни мужчина, кроме высших чинов в государстве. Ведь каждая из них по сути являлась мечом и щитом, что защищает свой народ и свою страну, и была неотделимой частью оборонного потенциала и военной мощи своей державы.
Это создало им ореол чуть ли не божественности, и хотя это касалось только женщин-пилотов, тем не менее на олимпе мировой славы мужчинам пришлось изрядно потесниться.
Однако, несмотря на то, что каждый НД это грозная и неудержимая машина, пилот по прежнему остается человеком. Хрупким и смертным.
Именно поэтому, все страны-участницы Аляскинского договора создали приоритетные программы по защите женщин пилотов от посягательств и покушений. Защите подлежали также члены семей пилотов. При этом защита осуществлялась не только на государственном, но и межгосударственном уровне, а значит если девушка-пилот попала в беду на территории чужой страны то местные силы правопорядка были обязаны оказать ей всяческую помощь и поддержку. Вплоть до высших инстанций.
Кроме этого, были приняты международные соглашения, согласно которым Небесная Академия является неприкосновенным учебным заведением со своими внутренними порядкамии и правилами.
И ни правительство Японии, ни правительство любой другой страны не имело право вмешиваться во внутренние дела Академии. Таким образом, была исключена возможность давления на учеников в стенах этого учебного заведения.
Большей защитой чем девушки пилоты, обладала только Профессор Шинононо Табанэ, изобретшая и создавшая все ядра доспехов. Все 467 ядер, что вообще существуют в мире, были созданы ей. Новые ядра профессор создавать категорически отказалась.
Ядро - это по сути центр доспеха, без которого тот лишь груда металла. Понять как устроено ядро не смог никто, хотя над этим ломали голову лучшие умы человечества. Равно как и создать работоспособное подобие ядра не удалось никому. А значит, профессор являлась единственным источником ядер, со всеми вытекающими относительно её безопасности и неприкосновенности. Но сама Шинононо Табанэ на данный момент находилась неизвестно где, и обнаружить её не удавалось всем разведкам мира.
Кроме лекции мне не давал покоя свод прав и обязанностей, который надо было перечесть, да и в инструкцию к доспеху надо будет заглянуть, разобраться что там и как.
После занятий я направился к себе, и взяв форму пошел в спортивный зал. На улице смеркалось.
Глава 11. Вечерняя тренировка.
Направляясь к спортивному залу, где меня ожидала Хоки, я думал о своей дальнейшей деятельности. Сколько еще предстоит, даже не знаешь за что взяться, а главное, что память самого Ичики почти не помощник. Вспоминалось где-то год-два его последней жизни, и то смутно.