Пока я краснела за своё хамство, Морис, ни чуточки не обидевшись, пытался мне кланяться. При этом он что-то бормотал своим изувеченным и почти беззубым ртом, но понять его было очень трудно. Кажется, он радовался, что я приехала. Это несчастное существо никому не могло угрожать, даже мне. И я напрямик спросила его:
Давно здесь служишь?
Я говорила ему «ты» безо всяких церемоний: ещё по пути в Аркадию заметила, что со слугами и простыми бедняками принято обращаться грубо. Грубить Морису я не хотела, но расспросить его было нужно.
Насколько я поняла, он ответил «полгода». Прекрасно, он тоже не мог меня вывести на чистую воду! Хотела его о чём-нибудь ещё спросить, но тут на улице послышались голоса. Нужно было срочно прятаться в доме, и я тихо спросила:
Куда девать лошадь?
Он сказал «в конюшню» и начал странно дёргать рукой. Прежде чем я испугалась, что у старика начался припадок, кто-то за моей спиной сказал низким голосом:
Ты меня звал, дядюшка Морис?
Это какая-то соседка? Я попалась!
Но страх явно улучшил мою сообразительность. Я нащупала вуаль на шляпе, рывком натянула её на лицо (давно нужно было это сделать) и глянула на подошедшую.
Мне кланялась невысокая крепкая девушка. Она хоть и не казалось бедной, но принадлежала к простому сословию, потому что не носила шляпы и герба, поэтому меня её поклоны не удивили. А я была благородная госпожа, это понимали все сразу по изображениям герба на сбруе моей лошади и дорожных сумках. Ни слуга, ни девушка не удивились моей вуали и тому, что я спрятала лицо. Я припомнила, что среди встреченных мною на улицах женщин многие были в масках и вуалях. Как удачно, что здесь такая мода, и какая я несообразительная балда!
Морис опять дёрнул в сторону девушки рукой и забормотал, но можно было разобрать только «ворота» и «иди». Девица тем не менее понимающе кивнула, опять поклонилась мне и уверенно повела лошадь куда-то вправо по улице. Будь мы в моём мире, я бы удивилась и напомнила Морису и девушке о дорожных сумках. Но в чужом мире удивляться следовало осторожно, лишнего не болтать. И я вошла в дом следом за Морисом.
Он закрыл дверь на ключ, не стал задвигать большой засов и шустро поковылял куда-то вглубь дома. Дом оказался узким только по фасаду, передо мной в полумраке открылась анфилада комнат. Задрав юбки почти до колен, я побежала за Морисом. Нелепо будет госпоже Шер заблудиться в собственном жилище! Теперь я уже знала, что слуга не глух. И не так уж и беспомощен. Наверное, когда я стучала в дверь, то Морис находился где-то далеко. Да и если у Андре есть свой ключ, то слуга не особенно прислушивался.
А дом был велик. И загадочен. Но нравился мне всё сильнее и сильнее.
Ещё на пороге я потянула носом. Тутсредневековье всё-такидолжно страшно вонять. Ничуть! В доме пахло немного затхлостью, нежилью, но больше какими-то цветами и почему-то сеном. Когда мои глаза привыкли к полумраку, то я увидела, что кое-где на стенах висят пучки свежих или засохших листьев и трав. Местные освежители воздуха?
Мы пересекли несколько пыльных и заброшенных комнат и вышли во двор, огороженный высокой, в два моих роста, стеной из плит буроватого песчаника.
Точнее, это был сад-огород с несколькими дорожками из камней. Возле стеныколодец с навесом и крышкой. Два невысоких старых дерева, похожих на яблони. Несколько кустов винограда с лозами на покосившихся деревянных решётках. Десяток грядоклук, салат и какая-то рассада. Видно было, что за всем старательно ухаживали. Ну, и правильно! Тут росла еда. А вот прибирать ненужные им комнаты инвалид и маленький мальчик, конечно, не хотели.
Раздался громкий стук. Оглянувшись на него, я заметила в стене ворота. Даже не ворота, а что-то вроде большой калитки, закрытой на засов. Морис через маленькое окошечко в стене проверил, кто стучит, потом открыл калитку и принял из рук девушки поводья моей лошади. Хорошо, что я не стала удивляться тогда, на улице, а то выдала бы себя с головой!
Из дома во двор выбежал Андре и помог мне снять с лошади сумки. При этом он радостно перечислял всё, что купил: ветчина, сливочное масло, кукурузное масло, соль, хлеб, молоко, варенье, маслины, мука, пряности То ли продукты здесь были недороги, то ли монеты оказались большой стоимости. Извилистым и темноватым, но чистым коридором он привёл меня в комнату, которая выглядела тоже часто прибираемой. Здесь он и жил. А Морис обитал рядом, в кухне, которая по сравнению с остальными комнатами блистала чистотой. Когда я заглянула в неё, то Андре спросил:
Мама, вы хотите умыться?
Я вздрогнула и, чтобы скрыть это, закивала головой. Совсем забыла, что Андре«мой сын»! Он тут же указал в угол кухни, где на маленьком столике стоял деревянный таз, а рядом на полу бочечка с водой. На полке несколько керамических чашек с жидким мылом. Такие вот удобства.
Наконец-то и с облегчением я сняла шляпу и умылась. Андре сливал мне на руки воду из кружки, а я осторожно расспрашивала его. Ко своей огромной радости мне удалось узнать, что Август Шер и его мальчики перебрались в дом к его сестре и вообще в Аркадию два года назад. До этого они жили в городке Буффало миль за сто отсюда. Замечательно! Теперь я могла заблуждаться в этом доме сколько угодно, не знать расположение комнат и особенности обстановки. Вряд ли госпожа Шер часто бывала здесь при здешних способах путешествовать. И я смело могу ходить по улицам. А на случай встречи с знакомыми благородной госпожи имеется вуаль или раздобуду маску.
Пока я приводила себя в порядок, появился Морис и захлопотал возле стола с принесенными мальчиком продуктами, стал разжигать печь и доставать с полок кастрюльки и сковородки. Я не знала, можно ли мне занятся готовкой, делала бы это госпожа Шер? Но Морису помощники оказались не нужны: его изуродованные руки двигались не совсем так, как у других людей, но ловко чистили овощи, нарезали, наливали, насыпали, помешивали.
* * *
Скоро все уже ели (мы с Андре за столом, а Морис на подоконнике) вкусную луковую похлёбку, кукурузные лепёшки с ветчиной и запивали всё это молоком с вареньем. А к ужину Морис собрался испечь пирожки с чечевицей. Я подумала, что если задержусь здесь, то буду ждать их с удовольствием: слуга оказался хорошим поваром. А я ещё, невежа, заочно ругала его! Малышу Андре очень повезло, что этот замечательный человек не ушёл вместе с другими слугами.
Андре и Морис явно соскучились по нормальной пище, да и, как видно, здорово изголодались и ели за двоих, так что жутковато было смотреть. После еды их, конечно, разморило, и они заснули: Андре в своей комнате на деревянной кровати, а Морис на матрасике в углу кухни.
Я же вышла в сад, села на скамейку под яблоней и стала думать, что делать дальше. Оставаться здесь не могла, конечно, но нельзя же просто исчезнуть! Нужно помочь беднягам. Осмотрю содержимое «своих» сумок, погляжу, в корсете ли я, и не зашито ли в нём что-нибудь: слова усача-разбойника не шли у меня из головы. Наверное, нужно сходить в банк (или что тут есть вместо него) и разобраться с заёмными письмами. Короче говоря, нужно оставить Андре и Морису на жизнь все средства, которые на мне и при мне. Затем
И тут в калитку постучали.
Я так задумалась, что услышав стук, чуть было не подошла к ней и не спросила: «Кто там?» Но вовремя вспомнила, в каком я мире. Поэтому решила поступить так, как Морис: сначала посмотреть в окошечко, а потом И тут сообразила, что шляпа с вуалью осталась в доме. Но ведь стучать мог человек, хорошо знающий госпожу Шер! А если стану закрывать лицо руками, не будет ли это выглядеть подозрительно? К счастью, я вспомнила о нижней юбке и носовых платках в её кармане. Заслонюсь платком, как будто уличные запахи непереносимы для моего благородного носика.
Сказаносделано. Прикрывая платком нижнюю часть лица, я отворила окошко в стене и спросила:
Кто там?
На меня смотрел молодой человек лет двадцати. Загорелое, с резкими чертами, круглое лицо. Тревога в карих глазах. Но парень изо всех сил старался выглядеть спокойным.
Кто вы, благородная сударыня? спросил он оченькак часто выражалась мама Сёмылюбезно-куртуазно. Эта его любезность и тревожные глаза меня обезоружили, вызвали доверие.
Франсуаза Шер, сказала я, поправляя платок, чтобы не съехал с носа.