Сбросив с себя оставленный им шлейф холодного морского бриза, Мира все еще влажными руками собрала булавки с пола. Последние ни как не хотели лезть обратно в коробку, цепляясь за ворсистый ковер. Ее пальцы и ладони покалывали, и остаток времени, проведенный в доме Инги, пока она застрачивала платье, Мира растирала их друг о друга, отмахиваясь от неоднозначного впечатления, которое произвел на нее человек в длинном пальто.
Люся, к своему превеликому сожалению стоявшая спиной, так и не увидела своего загадочного незнакомца, и то и дело кидала на подругу голодные взгляды неутоленного любопытства.
Расплатившись с Ингой, любезно снабдившей их булочками с корицей, Люся, не переставая рассыпаться благодарностями, вытолкала Миру за дверь. Держа свой нелепый зонтик как автомат, она промаршировала ее домой в полном молчании, что само по себе была дурным предзнаменованием, так как молчать она в принципе не умела.
Едва за ними захлопнулась дверь дома, на Миру обрушился шквал вопросов. Люся все говорила и говорила, и спрашивала и спрашивала, игнорируя написанное на лице подруги нежелание принимать участие в разговоре.
Мира, очнись! Мирослава, ты что? Ау! Люся потрясла за плечи витавшую где-то далеко подругу. Ты бледная такая, как будто привидение увидела. Он такой страшненький, да?
Перестань! сердито буркнула Мира, сбросив с себя ее руки.
Мира, ты в порядке? В голосе подруги послышались виноватые нотки. Прости меня, пожалуйста.
Это ты меня прости, устало выдохнула Мира, абстрагируясь от шума моря, стоявшего у нее в голове. Не знаю, что на меня нашло.
Он тебе что-то сказал? Ну, тот парень. Что-то неприятное, да?
Да нет, ничего не сказал. Закрыв глаза, она вспомнила взгляд бушующего моря.
А что тогда? не унималась Люся.
Просто он какой-тоМира села в кресло и задумалась, какое бы подобрать слово, чтобы его описать. Беспокойный.
Это как?
Ну, взгляд у него такойМира откинула голову на спинку кресла и прикусила губу. Не знаю. И нет, он не очень симпатичный. Люся разочаровано сморщила нос. Хотя тебе, наверное, понравится. Ты же любишь парней с изъяном.
Да ладно, рассмеялась она, и Мира натянуто улыбнулась.
К вечеру дождь совсем прекратился. Тучи, ушедшие на запад, уступили место солнцу. И хотя его теплых лучей не хватило, чтобы высушить лужи до наступления сумерок, дорожки все же успели немного просохнуть, и сбросивший дождливую сонливость, городок оживился.
Несмотря на прохладу, окна многих домов были приоткрыты, и из них тянулся запах горячего ужина и крепкого кофе, слышался смех и тихое поскрипывание качелей возле домов. Единственным, что омрачало вечернюю идиллию, был полицейский патруль, то и дело проезжающий вдоль мокрых улиц.
Новостей никаких нет? спросила Мира, провожая взглядом очередную машину.
Ничего существенного, похрустывая своими любимыми чипсами со сметаной и зеленью, ответил Женя. Нашли рюкзаки в километре отсюда, больше ничего.
В километре отсюда? Это же совсем рядом.
Брезгливо сбросив Женины ноги со стола, Люся разложила на нем маникюрные принадлежности.
Угу. Если бы знали, что они забрались так далеко от базы, сразу бы начали поиски с нашей стороны. А теперь чего искать? Если следы здесь и были, то их уже давно дождем смыло. Отец завтра снова будет прочесывать лес. Может, все же повезет найти хоть что-нибудь.
С ним пойдешь? испуганно спросила Люся, оторвавшись от инструментов. Леса она боялась больше всего на свете. Даже больше, чем проспать утром и пойти на занятия без макияжа и прически.
Так уж повелось, что их с детства учили не ходить туда ни под каким предлогом, особенно в такое время года, когда животные после зимы были очень голодными и злыми.
Некоторые смельчаки, конечно, все равно находились. Надо же было собственными глазами увидеть, чем так пугают. Но столь впечатлительной натуре, как ее подруга, хватало фантазии, чтобы представить себе все то, что там было, или могло быть, и этим ограничиться, а ноги ломают пускай другие.
Мира оторвалась от учебника по астрономии и посмотрела на Женю. Он встретил ее взгляд и улыбнулся:
Пойду, само собой. У отца маленький штаб, а люди нужны.
Мира вернулась к учебнику, поджав губы. Кто б сомневался, что он пойдет. Можно было даже не спрашивать. У Жени был особый пунктик на совершение никому не нужных подвигов. Вот были же люди опытные, обученные, как его отец, например, но нет, ему тоже нужно было туда влезть и отнюдь не по доброте душевной.
Кинув на стол полупустой пакет чипсов, за что Люся одарила его недобрым взглядом, Женя встал с дивана и присел на подлокотник кресла, в котором устроилась Мира.
Мы пойдем днем. Для волнения совершенно нет причин.
То есть, когда в прошлом году ты разбил голову, и четыре дня ничего, кроме звездочек не видел, причин для волнения тоже не было? Положив учебник на колени, она как можно спокойнее посмотрела на Женю.
Так это То было совсем другое, замямлил он. Тогда собака соседская пропала и
Вот именно. Тогда было совсем другое, перебила она. Искать собаку и людей, которые могут быть ранены или вообще мертвы, не одно и то же, Женя. Совершенно не одно и то же.
Точно-точно, поддакнула Люся.
Теперь настала Женина очередь поджимать губы, что он и сделал, сказав перед уходом только, что родители Миры, которые сегодня должны были вернуться домой с дежурства, завтра присоединяться к поискам на случай, если все-таки заблудившихся туристов удастся отыскать. Хотя, по мнению Миры, в это мало верили, иначе к поискам привлекли бы реаниматолога или травматолога, а не педиатра и медсестру.
Впрочем, отец Жени дружил с ее отцом со школы, и любая помощь или содействиебудь то перетаскивание мебели, ремонт крыши или шатание по лесу хоть днем, хоть ночью, никогда не обсуждались, не подвергались сомнению или осуждению, а просто делались. Ну, как у них с Люсей, за исключением перетаскивания мебели, ремонта крыши или шатания по лесу.
Родители пришли спустя полчаса после ухода Люси. Уставшие, но бодрые духом, они лишь мельком взглянули на ее выпускное платье, и даже не поужинав, как следует, отправились спать.
Ушли они очень рано. Мира даже толком не смогла продрать глаза, чтобы посмотреть на часы. Ночью она долго не могла уснуть, то лениво наблюдая за патрульными машинами, проезжавшими мимо домов, то всматривалась в плотно зашторенные окна дома напротив, и поэтому чувствовала себя разбитой.
День был пасмурный. В груди скребли раздражение и тревога: то ли из-за родителей, не отдохнувшие после работы, и отправившихся выполнять свой гражданский долг, то ли из-за Жени, так отчаянно стремившегося кому-то что-то доказать.
Дурное предчувствие, посетившее Миру не так давно, снова напомнило о себе. На месте ей не сиделось, делать ничего не делалось, и она очень обрадовалась приходу подруги. С ней всегда время летело быстро.
Ну-с? Приступим? с порога пропела она, элегантно снимая солнцезащитные очки.
А очки тебе зачем? Солнца же нет.
А это чтобы, так сказать, фары не потели. Но ты с темы не съезжай. Я тут столько всего принесла. Она указала на свою "беременную" сумку, и, следуя в спальню, поманила Миру за собой. Сегодня день экспериментов, детка.
Боже, помоги, прошептала Мира, всеми силами пытаясь стереть с лица кислое выражение.
"Эксперименты" на Люсином языке означали Ну, то и означали. Еще с детства они одевались, раскрашивали лица и чудили на головах странные прически, подражали звукам животных и как минимум каждые десять минут грозились пойти в лес и показать местной публике, кто там главный.
Наряжаясь в мамины вещи и надевая каблуки (снова же мамины), они представляли себя взрослыми. Еле-еле переставляя ноги, они вышагивали по дому, махая и посылая воздушные поцелуи невидимой толпе поклонников, пока ноги не начинали буквально отваливаться, а лица болеть от тонны косметики.
Уставшие и обессиленные они устраивались на полу и, объедаясь шоколадным мороженным, ждали, когда мама Миры придет с работы и отмоет их.
Теперь же мамины вещи так на них не висели, да и каблуков имелась собственная коллекция. Люся так вообще никогда не носившая брюк, кроме как на ненавистной ею физкультуре, к каблукам относилась, как к чему-то святому, и всегда отчитывала подругу за ношение обуви без них, наотрез отказываясь воспринимать тот факт, что Мира и так была высокой.