Дом обошли мы, вспугнули задремавшую ненароком кошку, не там и не тогда залёгшую на кротовьей шахте. Знакомой клумбы не узнать, точно «Четвёртые сутки пылают станицы» Цветы изрядно пострадали, и за их гибель мне неловко стало. Над повреждённым корпусом склонился я, будучи уверен: не способен мёртвый телевизор ни грозить, ни в любви признаться, однако почти тотчас отступил на шаг.
«Предупреждал ведь: отделаться от нас будет не так-то просто. Когда я доберусь до вас, умоетесь кровавыми слезами, с-су» Нечто неуловимое случилось следом, я словно очнулся.
В карман мудрейший сунул, разумеется, бокорезы. Именно с этой минуты с ними он почти не расставался, а я с тех пор уверовал в существование магов, колдунов и прочей недюди. Подспудно понимая, силам какого толка технические разработки служат, прислушивался к размышленьям вслух: «Я их ясно вижу. Они направились к машине, надеются нас застать и тёпленькими спеленать».
Когда противник оснащён технически по дёсна, противопоставить что-то можно ль?
Меня система зажигания привлекает очень. Позволь. Ударил по карману он, инструмент поймал ковбоя американского не хуже. Не знай, в стороне какой находится та фирма, то ещё б посомневался. Целился Евгений в направлении верном, воздух дважды секанул. Входил во вкус он, преисполнялся гордостью за то, что средь неотложных схваток нашёл просвет и в деле старом жирную, наконец, поставил точку.
И ни одной машины не поймают,сказал он, вперив взор в незримый окуляр. Не поймают, пока держу я пальцы в кулаке. Ну что ж, с этим фактом как будто разобрались. Перед возвращением на тропу чего бы ты хотел?
Слегка вооружиться. И прихватить продукты.
Первое ни к чему. Мечтаешь, чтобы подкинули работы ратной? Получишь оную в объёме полном, с утра до поздней ночи атаку за атакой будешь отражать. НЕ СТАНЕМ УПОДОБЛЯТЬСЯ ВОИНАМ НЕПОБЕДИМЫМ, КОГО ОДНАЖДЫ ВСЁ РАВНО ПРИДУТ И ПОБЕДЯТ. «Другим путём пойдём мы», коль не возражаешь. Что до продуктов, то не припомню: разве до сих пор мы что-нибудь таскали в рюкзаках? Отсутствующим взглядом Евгений контроливал пространство; так трудящийся страны Советов на границе двух держав рвался в трубу магистральную заглянуть. Впрочем, хлеба прихвати. Поспеши, пока шагов ответных аквариум этот не предпринял.
Я в магазин проворно заскочил. Продуктами здесь не пахло, да с пустыми я не ушёл руками. Во втором подкараулил случай: на миг всего, пока ждал сдачу, невероятным образом проник в сознание ужаснейшего человека. Старик, от бесконечных выговоров и нареканий кто устал чертовски, кому пред Родиной долг неоплатный суповым набором перекрыл дыханье в глотке, только что для себя решил: «Ладно, с этими ещё разделаюсь. Пусть хлебца сладкого отведают другие». Скулил так разочаровавшийся в службе пёс, кто в адрес шефа за стаканчиком гранёным желчь извергал не раз. «Генерал проворовался, теперь отдел с ног на голову перевернули и трясут; суровые порядки из небытия воспряли. Зубастый прокурор у следователей вместо кислорода, судья ж, терпение теряя, поджидает отступных. Князь службы волостной возвёл хибару посреди деревни, так дорожники кладут асфальт до самых автоматических ворот; все жить хотят, и ЭТО называют жизнью. Прогнила насмерть и смердит система, пора менять подход и метод. Разогнатьнет дела проще, но лекарей-провидцев, ясновидящих, телепортаторов и контактёров из масс рядовых, благонадёжных граждан вычленить разве участковые способны?» Как-то отстранённо перебирал колоду фактов старикан; на его веку случались партии получше. Рыба крупная из неможных рук выскальзывала поголовно, а вот с заносчивыми пескарями он совладает как-нибудь. Условие такое старик сам выговорил для себя, чтобы напоследок браво навыком салютовать Вот только руководство проклинал, но датчики присылать сигналы стали,на второй план отошла обида. Двух сенситивов сразу сдатькак выйти в чемпионы, и на заслуженный покой: все ягоды-грибы твои, со спинингом на бережку кроссворд «мотыль-бутыль» тянуть-ворчать да побасенки рабоче-крестьянские разоблачать. Что скажет про себя? Родной завод, от воплей первых пятилеток до последнего звонка,кто опровергнет? И чем особым отличаются слуг льготы от привилегий работяг? Всё равно, как командир приводит новобранца в магазин, просит показать подушки. «По-моему, вот эта лучше. Заверните». Ликует новобранец: из рук генералиссимуса отхватил награду! И уже не может да и не смеет видеть, что простые смертные такие же квартиры получают, что их не вынимают из постелей по ночам отстаивать честь отчизны в лице патрона, в заведении питейном через край хватившего в который раз уж
Впереди маячила спина Евгения, и я его почти нагнал. Он будто пальцами ощупывал дорогу, как вкопанный, остановился, повернул навстречу. Средь небоскрёбов дышится иначе, громоздкие предметы просто подавляют.
Домой к тебе нельзя. Засада. Других участников облавы не могу нащупать, это флегматики до мозга костей. Один старик излучает хлесткие мыслеобразы, аж в глазах рябит. Быть может, из потомственных
Обывателей застал врасплох рёв двигателей. Промчалась мимо нас мотоциклистов тройка.
Вот про мотоциклы не подумал, минус мне.
Как быть дальше? Хочу сказать, другого канала у меня в заначке нет.
Я думаю. Евгений сделал над собой усилие, чтобы не повысить голос. Дисциплинирует до чрезвычайности. Меня, однако, забавная посетила мысль: вот будет смеху, когда рюкзак заметит он Евгений-свет у перекрёстка повернул обратно. «Проскочили»,обронил. Надо же, триста шагов каких-то, а вот поди ж ты, не даётся сразу. Высматривал учитель признаки канала, меня в неведении оставляя полном. По его примеру, местность изучать собрался я, освободившись от примет реальности, известной с детства: они только сбивают с толку. И, представьте, обнаружил столько невидимых на первый взгляд подробностей, что к выводу пришёл: я бы и сам сумел найти, будь времени у нас поболе. И уж совсем некстати закружилась голова. Свою задачу город исполнял исправно; задымлённость, вопль обезглавленных садов, прохожих вереницытусклых и погасших, рекламы повсеместно штампы, щепки фраз, крик неоправданный и подлость иному пятачка не оставляли. То ли дело там,сам не заметил, как отстал, ну и ладно: мои шараханья мудрейшего пусть не сбивают с курса; у каждого свой арсенал, свои привычки.
Кучка людей выскользнула из-за киоска, пристроилась Евгению в тылы. Неладное почуял я, но изменить что-либо был не в силах. Крик лишь усугубит положение, и простого проще засветиться самому Как говорит Евгений? «НЕ МОЖЕШЬ СИТУАЦИИ ПОПРАВИТЬНЕ СУЙСЯ». Вот послание отправитьэтому-то учитель обучил.
Сконцентрировался, вылепил из плоскостей киоска тележку-самоход с единственным словечком «Сзади». Оранжевыми буквы получились, от иных искрило так, что одежда может вспыхнуть. Взглядом и с достаточным разгоном, я подтолкнул тележку, сам поразился, как слушается выставленных ладоней, точно рулей, она. И понеслась тележка, живо поглощая расстояние Перед столкновением её с преследователями, позицию избрал я в очереди у киоска. Как только в плоть земную врезался таран на скорости изрядной, кучка развалилась вазой, на осколки. Старик и двое молодых, подтянутых ребят озирались дико, будто что-то разглядеть могли. Единственное слово старика заставило собраться их, чтобы решающий бросок предпринять.
Хлопа «муха»-то умчалась. Во-первых, опыта ей не занимать. Во-вторых, день наш пришёл, и он задался. Я обеспокоился: Евгения на самом деле нет нигде. Зато загонщики получиликаждый в меру собственных талантов. Старик ближайшего помощника пнул ногой, в выражениях нисколько не стесняясь, другой пощёчины отведал. Смысл сказанного предельно ясен, полагаю; сам слышать я не мог, и не советую другим.
Но вот они подались в сторону мою. Было предчувствие, встреча неизбежна; на себя попробовал со стороны взглянуть,как есть взведённая пружина. Спокойно, говорю себе, расслабься. В БОЙ НЕ ВСТУПИВ, СДАВАТЬ ПОЗИЦИИ И ГЛУПО, О ОПАСНО. Меня в лицо ищейка вряд ли знает, а голос изменить по ходу дела дело плёвое. Тут же возразил себе: «В век фотоаппаратов? Не для того ль тотальной слежки создана системаот обрезанья пуповины и пелёнок мокрых до удара молотком по крышке гроба?»