Сам ты ножик! Ладно, было бы кого послушать. Без сопливых как нибудь. Находя экзерсисы приятелей беспомощными, Старшина сердито зыркнул на своих. Сердцем чую, без бабьих ручек тут не обошлось. Что скажешь ты, Солома? Ты, Колючка?
Так оно и было,припомнил копьеносец,вот этими глазами наблюдал, тряпицей протирала пыль служанка.
Ты-то куда смотрел?
На ноги то есть, за копьём присматривал. Редкостное сочетаниекрасавица и богатырский арсенал, не всякий день генеральная уборка. Да эта лестница межконтинентальная ещё. Копьё она протёрла тоже: как лестницу задрала, как до ступеньки верхней добралась, дух прямо заняло. Тут и припомнил я инструкцию о том, что Ржавчина сторонниками обзавелась, и жидкости вредны зело, когда не соблюсти параграф. Однако, не женившись прежде, красавице растолковать попробуй. Она ж опустит руки и станет пожидать сватов!
Взгляд Старшины искал поддержки; нет, у него команда хоть куда, просто сегодня всё идёт наперекосяк; на будущее вопрос поднять придётся: где плац построить строевой?
Редкостное сочетание, говоришь? Ну-ну! Тяжко Старшина вздохнул, ко мне повернулся левым боком. Ладно, будь по-твоему.
Я меч обеими руками взялся тащить: куда там!
Скажи, чтоб инвентарь пожарный не вздумали употребить. Не то ославим так, своим постыдно будет на глаза явиться,сказал Евгений.
Чего? Чтоб не затевать дискуссию, рыжебородый грозно цыкнул, и бравые коротышки с облегчением отступили. Мы со всей ответственностью взялись за дело, и как будто стало получаться. Учитель придержал процесс, загадочно полыхнул очами,синяя дуга ста восьмидесяти ампер пронзила ножны. Подумалось: хороший сварщик туго знает дело.
Легче репку вытащить напару,сказал я. Диагноз ясен: либо в музей, либо пилить ножны нужно.
Я дам «пилить»! Старшина оружие своё выдернул из рук моих. А ещё соискателями зовутся. С чем справиться варяги-коробейники не могут, заклинание тайное свершит. Поднёс оружие к лицу, сущую нелепицу стал наговаривать об огне и ветре, о воде, о матушке-земле и соли-купоросе.
Ну-с, мы пойдём, мешать не станем боле. Прощайте, ребятишки,прервал его занятие Евгений.
Бросил шевелить губами Старшина, загадочно кивнул.
Сразу за мостом дорога на три рукава делилась. Из учительского плаща, могу поклясться, из глубочайшего кармана варежканаходка наша, выбралась сама и упала на ответвление влево.
Так я и думал,учитель согласился с нею; с народною приметой трудно спорить.
Косматый лес грустил поодаль. Чья-то добрая душа воздвигла указатель с конкретным правилом: «Непроходимый». Дорога выбора не оставляла, только напролом. Не удивился я нисколько, обнаружив на опушке камуфляжной маршрутное такси. Водитель приложил немало сил, чтоб путников завлечь в салон. Как все попытки потерпели крах, так и пригрозил, что поедет следом: «Учтите, коли жарко станет, достойнейшую я после плату запрошу».
И правда, некоторое время микроавтобус штурмовал колдобины, рычал в тылах По мере углубления в чащу, дорога превратилась в тропку, местами пропадала вовсе, и нас не поставило в тупик только учителя чутьё. Чем глубже, тем мертвее и темнее становился лес, всё чаще кровожадные мерещились фигуры, всё норовили перебежать дорогу сзади. Как же я боролся с искушением оглянуться да которого схватить за воротник Но тогда конец походу: коварный недруг ждёт того. Поэтому, чтоб гласом тварей распугать, я молвил спутнику: «Топор у стража на древке держится едва-едва как-то несерьёзно».
Заметил. Не подставлять же под расправу голову его. Солома, одним словом. Что скажешь о наконечнике копья?
Сидит отлично.
Эх, ты! Из глины наконечник, подкрашен краской. Под страхом оба проживают, что день придёт, и сам собою обнаружится обман. Кому Старшина, кому Апокалипсис.
Глаз у Евгения моего дражайшего намётан, я того не разглядел.
Вскоре стало так темно, что слуху больше доверять пришлось. Может, это обстоятельство и подвело. Ритмичные послышались удары впереди, правее чуть. По мере продвижения, ударных эхом оказался стук. В обманчивой глуши нашлось местечко для фанатов смертоносных ритмов. Свет голубоватым лезвием ударил по глазамчужой, холодный. Евгения позвал я, ибо мудрейший вновь исчез, а предо мною тесовые воротища разверзлись, по обе стороны которых, сколько видел глаз, плясал из брёвен заострённых частокол. Внутри ограды здание в один этаж водилоськонюшня с доброй сотней окон. Свет с музыкой рвались наружу через них. Разве мы искали дискотеку?
Сказать по правде, я не мог привыкнуть к внезапным исчезновениям мудрейшего Евгения. Вечно пропадает, когда держать совет пристало. Но именно сейчас в достатке смелости нашёл я у себя, чтобы переступить порог.
Двор прибран, крошкой алого гранита посыпаны дорожки; невиданные на клумбах буйствуют цветы, хотя сам вид их навевал тоску. Вот фикусы причудливые в кадках, доска вчерашних объявлений и запах знаменитый, будто падаль некому убрать. Как видно, ландшафт-дизайнер яро взялся исполнять заказ,хвать предоплату и, по обстоятельствам чрезвычайным, не вышел отдуваться.
Почётная доска с фасада засверкала: «Общежитие» буквами аршинными, нижепятистрочье злобным, неразборчивым петитом. Однако, громкость потрясала не только слух, находилось в состоянии неустанного движения здание само, и потому петит к прочтению не годился совершенно. На крыльце парадном вахтёрша восседала с тетрисом обыкновенным нет, показалось. Была она с вязанием штатным и с неприступностью на скулах.
Как у йих мозги выдерживают? проронила, глаз не поднимая. К кому?
Да я, собственно Вы
Мы к Синей Шапочке,вдруг вырос за спиной Евгений. Евгений, гуру и дружище, вовремя приходит.
Движения вальяжны и расчётливы, хоть по секундомеру проверяй. Вязанье бесконечное отложила, фундаментальное приподняла иго (имея передышку, стул маленько клея выдавил из трещин) и выудила книгу с данными о постояльцах, по ступенькам алфавита пальцем повела.
На букву «С» нужной «шапочки» не оказалось.
На двоиходна Синяя Шапочка? переспросила. С ориентацией порядок? Когда на севере произрастали пальмы, на юге свирепствовал собачий холод.
Посмотрите на букву «Ша»,сказал я.
Очки напялила грациозно, по-великосветски, огрызнулась по-простецки:
Что на неё смотреть? Букв много разных, похожих мало Раз вы, молодые люди, незнаемых высот в образовании достигли, это не даёт вам права похваляться. У нас, представьте, на сто вёрст вокруг не сдали ни единой школы. Как под крышу подходило дело, так хозяин сыскивался новый. Богатеи, знамо дело, денежки под что спускают,то институт девиц на выставку, то казино, корчму и прочий бизнес «Ша» это где-то ближе к эпилогу, верно?
Даваться диву впору, как безграмотная дамбообразная матрона угадывает из книги имена. На то она и память.
Нашла! Вот они, все туточки, родненькие; Зелёная, Крапчатая, Бедная да Бледная и Синяя. Читаем будто: Синий Головной Убор на стройку молодёжную подался Слыхали, нет ли, города пустеют, зарастают лесом, работы привалилокрай непочатый. На трудокапитал иные принцы падки: и справить свадебку, и отложить на памперсы, тетрадки.
Куда?.. У меня театрально дрогнул голос. Куда Красную подевали?
Фолиант захлопнула она, принялась за спицы.
Кто ни приходит, всем Красную подавай. Журналисты, что ль? Сенсации вам тут не будет. Годков-то сколько ей, сам посчитай. Да померла Червонка той зимой, акурат как минское «Динамо» в чемпионы вышло. За общежитием ей обелиски установлены: от благодарных читателей, потомот благородных писателей и ещё этих благополучных издателей. Сходите, полюбуйтесь сами: по красной шапочке на обелиск стандартный вышло, со всем уважением к усопшей.
Но я в окне сам лицезрел в головном уборе красном гражданина, если не гражданку,настаиваю я.
Не может быть, те показалось,она рукою повела, все возраженья отметая.
Ничуть! ВО ЛЖИ НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА.
Призадумалась, рукам не позволяя передышки, затем обеими всплеснула: