Дозорные, посланцы чащи, приумолкли В десяти осинах заплутало существо, что до сей поры преследовало нас, сердясь, пыхтело и всячески хотело обратить вниманье наше на себя. Ещё там, в лесу его чуть не поддел ногой, да Евгений запретил: «Не трожь. Судьбой распорядился неумело. Был человеком, но упустил возможность со своим потоком взмыть. Пусть доживает век средь жаб и паутины».
Мы выбрались на свет, вздохнулось легче. Над Евгения последними словами размышлял я. Всё, что говорит учитель, достойно осмысления, как ни фантастичны заявления порой. И в эту самую минуту пролился Света Столб как в цирке клоун, откуда ни возьмись, является в круге света Неблизкий женский голос с неподдельной лаской произнёс: «СНаконец-то ты меня услышал! Наконец!»
Обнаруживаю себя в пламенном цветке семи лепестков, подо мной подрагивает цветоложе, а рядом наблюдается существо прекрасное, пола неопределённого. Стоило подумать о нём, как о девице прекрасной, на лице проявились чисто мужские признаки. Ах, мужчина? и повторилась метаморфоза с точностью до наоборот.
«С ТОБОЙ В ПЛЕНУ МЫ У ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТЕЛА, А ЭТО ТОРМОЗИТ НАМ ДЕЛО, ПОКА ТЫ СЛЕДУЕШЬ ЗЕМНЫМ ПОНЯТЬЯМ. ОТНЫНЕ БУДУ ПОМОГАТЬ Я, ТЕБЯ ОТ ГРЯЗИ СУЕТНОЙ ОСВОБОЖУ. ДА ТЫ И САМ НЕ ЛЕЗЕШЬ НА РОЖОН, Я ПОГЛЯЖУ. НО ВРЕМЯ ЖИЗНИ БЕРЕГИ ОТ КРАЖИ. ДО СКОРЫХ ВСТРЕЧ, МОЙ СВЕТЛЫЙ КНЯЖЕ».
Перед глазами текст возник-явился, наверно чтобы враг не поживился: «БЕЗ ЛОЖНОГО СТЕСНЕНИЯ ПОЛУЧАЙ ПОДАРКИ, И ПУСТЬ ТВОЙ ПУТЬ ОТ САМОЙ АРКИ И ДО ФИНИШНОЙ, ПОБЕДНОЙ ЛЕНТЫ, КАК ИЗ ЭВОЛЮТЫ В ЭВОЛЬВЕНТУ ПЛОСКОСТИ ПЕРЕТЕКАЮТ, ПРЕОДОЛЕЮТ НОГИ, РУКИ, ГОЛОВА И СПИНКА. ПУСТЬ МИМО БЬЁТ ПОСЛУШНАЯ ДУБИНКА; КОПЬЁ, МЕЧ И СТРЕЛА ТЕБЯ НЕ ТРОНУТ, В БЕССИЛЬНОЙ ЗЛОБЕ ПУСТЬ ТВОИ ВРАГИ УТОНУТ. КОГО Б НИ ПОВСТРЕЧАЛ, ГОВОРИ НА РАВНЫХ. ЧИСТЫ СТРАНИЦЫМЫ НАПИШЕМ СЛАВНЫХ.
Подумал про себя: вот повстречается мне гном иль великан, на равных говоритьне само(ли)обман?
Букет необычайных ощущений бывает слаще угощений. Я падал камнеми трава поднялась лесом, взлеталкак будто расставался с весом, в малахитовой траве стоял босым мальчишкой, Луну шутя зажав подмышкой
Евгения в приподнятом настроении я нашёл.
Что ж, беру слова обратно,говорит,и поздравляю. Везёт же так не многим, нос не задери. У нас по плану марш-бросок, километра эдак тридцать три Ты в брюках шорты были. Погоди, рюкзак откуда?
Ответил, затая смешок: «Конвейерного хлебца прихватил, в неведомых краях для поддержки сил».«Что ж, пригодится»,я ждал, похвалит он. Не дождался. Зато впервые наблюдал, как из чела рядового человека мысль выпорхнулапернатая субстанция в виде облачка или каравая, вдобавок хлебушком запахло очень.
Пока следил, как облачко рассосалось в окружающей среде, ушёл учитель далеко вперёд. Семимильными шагами разошёлся он, угодил в поток незримый, и уж понесло его в широкую долину, как целлофановый пакет, бродяга-ветер буйный стелит травы перед ним. Я тотчас бросился в погоню, пока нашёл ту самую струю, отстал прилично! Вдруг замечаюполезли ноги из штанин, укоротились брюки. Кто говорит «крылами обзавёлся», ввиду имеют, видимо, такое состояние.
С равнин повеяло ароматом трав, путь просто радовал! Дорога псом бросалась в ноги, проскальзывала колоссальными ломтями, и ломти походили на газет центральных жёлтые подшивки, растрёпанные дыханием времён. Невольно глаз ласкал просторы. Леса теснились меж долин, нетронутые реки полноводно и достойно делили сушу, и там, вдали угадывались горы. И уже казалось, силы нет, способной помешать походу через этот мудрый заповедник.
Не разгоняйся! Под ноги время самое смотреть, на то и камни. Мудрейший тут и сам споткнулся. Следом я, и покатились кубарем, лишь горизонта линия описала трижды полный круг. Не ушибся?
Его забота была уместней, когда б избежали встречи с беснующейся толпой, с платными агентами, с кликушами и с провокаторами во главе. Однако ситуация иная нас нашла.
Приехали, Евгений,я отвечал.
Мудрейший оглянулся.
Эти не забудут. Небось, все дни и ночи напролёт наметили нас караулить.
Кроме великанов, кто другой на пути у нас воздвигнуть мог «Маннергейма линию» отутюженную стену из полированного гранита? Бросали вызов, не удалив следы дороги, хотя могли. Её стремнина уходила под массив, как бы говоря: я здесь была всегда и буду, а эти тяжкие каменья к вечеру в других местах окажутся нужнее. Так лопатой на огороде мы преграждаем путь жуку. Здешняя Лопата (или Заступ) протянулась на десяток километров влево, вправовряд ли меньше.
Ещё успел отметить я: после кувырков, сей мир прилично изменился. Тошли на север, тени впереди, и тень стены должна бежать на север Как будто солнце взяли да перенесли Так бутерброд кусают по ошибке, задумавшись, с противоположной стороны.
Я знал, Евгений, в довершение к известному, исполняет депутатские долги, погоны те пред избирателем обязывали иногда являться. Вот исчезновение очередное он и предварил: «Отлучусь ненадолго». Я не возражал. Но как посмел, да как отважился старик затеять на избранника народного охоту? Неприкосновенность гарантируют закон, мандат и Президент, а тутгляди: сморчок с зубами жёлтыми, остатки лёгких выплёвывающий между слов.
Вернулся мой Евгений на удивленье скоро, едва ль минута истекла.
Вот так всегда: здесь дело тронулось с нуля, так там увяз. Вновь выборы грядут, и шансов у меня на срок второй не густо. Знакомец наш, поди, уж руки потирает в предвкушеньи. Вздохнул Евгений. Теоретически, ему задачу я могу облегчить, да ты-то как?.. Андрей, как ты? я спрашиваю. Пробьёшься в одиночку?
Не уверен.
И у меня не убыло сомнений. Начнём с простейшего.
Он оглянулся на препятствие и растворился в воздухе.
С четырёх сторон безмолвие упруго подступило, на редкость чуткое и хрупкое одновременно. Помалу скрадывая остатки леса, вздымалось марево над обозримою равниной. Далековато на востоке колбасил крыльями птах одарённый, о двух бандитски ненасытных головах. Я лишь пожелалкак бы подкрутил настройку резкости, и чудесным образом желание исполнилось. То был орёл с добычей в клюве, не в лапах почему-то; мелочь неразумную поймал-таки, так скажем, с добрую кукушку
Однако, как легко я принял дар и в ведомости ничьей не расписался! Подобной остротою глаз похвастать может редкий старичок, хотя у половины дальнозоркость. А ведь она даётся, чтобы не беспокоил ум по мелочам, не шарил под ногами, выражаясь мягко. ИНОМУ ДАЙ ВОЗМОЖНОСТЬ, ОН И НЕБА НЕ УВИДИТ.
Я стал помалу озираться. Открытием доволен: здесь я продолжаю оставаться!! Коль так, пора порядки наводить. С горою, что стоит стеною, надо что-то делать; задрал я голову, кричу: «Эй, вы там, наверху! С дороги Заступ уберите!»
Чупослышалось: то ли хохота подобие, то ли эхо.
Есть средство, коль со мною шутки затевают,устроился на границе света и тени, развязал рюкзак пошире, стал ширпотребовским ножом ломтями хлебушко нарезать да куркумою щедро посыпать. Без устали нахваливать стал бутерброды, и долго не пришлося ждать,тень в шлеме на земле тотчас заметил, на ровной линии бугор. Уж и вторая голова над гребнем показалася стены, а тенина земле, у ног моих; но грянул громпропала. ТУТ ТЕБЕ И УДАЛЬ МОЛОДЕЦКАЯ, И ГОЛОДПРАХОМ, РАЗ В ПОДЧИНЕНИИ СИДИШЬ.
Едва буханки половину одолел, поднялся на ноги, гляжу окрест да пуще прежнего превозношу:
От жалость! Бутерброд невиданный изобретал, да радость не с кем разделить. Первого встречного в соавторы могу определить.
И оправдался мой расчёт.
Как это не с кем? многократно повторилось горным эхом. Волнуюсь исключительно, срок годности твой бунтеброт не износил, однако, как сапоги я?
Кто ж ещё? Сам Старшина, Рыжая Борода.
Кричи, сам знаешь, не кричидва часа, как из печи.
Врёшь! Вот быон закашлялся. Отстань!.. Извини, то не тебе. Дружина оголодала, так сказать, не за себя прошу, за ратьголодную ораву.
Задираю голову.
Ты нам дорогу заступил, а мыкорми? Чудно придумано, не правда ль?
Гремелодумал, дождь пойдёт. Тень подсказала: главу терзает неприятельприятель с рыжей бородой.