На лице его застыло удивленно-испуганное выражение.
— Советую этого не делать, — предостерегла Мона Лиза.
Она поднесла руки к самой шее заложника. Короткие лезвия выскользнули из кулаков. Уличный самурай могла за какие-то мгновения оторвать корейцу голову, причем для этого потребовалось бы приложить совсем немного усилий. Лезвия тускло мерцали в свете лампы, касаясь обнаженной кожи.
— Хорошо. Не убивай его. — Охранник поднял руки. — Что тебе нужно?
Мона Лиза усмехнулась:
— Не все сразу. Достань ствол, только осторожно. Затем положи на пол и толкни в нашу сторону. Приступай.
Кореец осторожно выполнил инструкции, будто сапер, колдующий над вражеской бомбой. Пистолет прошуршал по линолеуму и затормозил о ботинок Моны Лизы.
Девушка осторожно усадила заложника на пол. Тот не пытался освободиться, не предпринял ни одной бесполезной попытки. В данный момент его, похоже, интересовал лишь звон медных колоколов, звучавших внутри черепной коробки.
Мона Лиза подняла пистолет, но не убрала руки от шеи охранника, пока не убедилась в пригодности оружия. Кто их, в конце концов, знает?.. Затем сняла с предохранителя и передернула затвор.
— На колени, — велела она, поднимаясь. — Развернись к стене. Руки за голову, скрести ноги. Время пошло.
Кореец приступил к выполнению, справившись за пару секунд.
Второй не принимал ни единой акустической волны из внешнего мира, поэтому его пришлось развернуть к стене пинками. Из обоих ушей у него сочилась кровь.
— Ничего, до свадьбы заживет, — пробормотала Мона Лиза.
Не выпуская корейцев из виду, она принялась изучать комнатенку.
Возле двери обнаружился рубильник, открывающий ворота, и самурай не преминула им воспользоваться. Минуту спустя в щель проскользнула долговязая фигура, в деталях отобразившаяся на мониторах. Щтефнер запер ворота и не спеша зашагал по аллейке, с любопытством оглядываясь по сторонам. При этом немец выглядел столь беззаботным, будто зашел в гости к старым друзьям.
Мона Лиза почувствовала укол раздражения, но столь же быстро успокоилась. В конце концов, у этого парня есть чему поучиться. Настоящий наемник должен обставить все так, чтобы кто-то другой сделал за него всю работу. Сам же приходит к финалу, чтобы состричь купоны.
Немец безошибочно вышел к пристройке. Вошел и присвистнул, завидев корейцев, изучающих хитросплетения известки на стенах. Пистолет в руке Моны Лизы, похоже, не произвел на него впечатления. Он прошел в комнату и взял со стола кобуру охранника. Вынул пистолет, тут же сунул в карман, но взамен достал другой, привезенный из Токио; принялся неторопливо прикручивать глушитель.
— Отлично сработано, девочка, — сказал он наконец. — Похоже, этим двоим пора немного отдохнуть.
Тот кореец, что еще мог воспринимать звуковые сигналы, скосил глаза и вздрогнул, завидев пистолет, почти готовый для бесшумной стрельбы. Оружие киллера.
— Пожалуйста, не убивайте нас! — взмолился он. — Мы никому ничего не расскажем! Прошу вас!..
— Цыц, — велел Штефнер. — Умри как мужчина. Трупы не болтают.
Охранник тихо всхлипнул, но замолчал.
Немец поднял пистолет, передернул затвор, и всадил в открытые спины по ампуле с транквилизатором. На белоснежных рубашках расцвели красные пятна. Секунды спустя тела уже были неотличимы от трупов.
— То-то они удивятся, — усмехнулась Мона Лиза, — когда оклемаются!..
— Сомневаюсь, что их это обрадует. Чейн — большой юморист.
Штефнер достал пистолет Моны Лизы и передал напарнице.
— Возьмем еще кое-что. — Наемник поднял миниатюрные рации. — Связываться только в случае крайней нужды. Без имен и лишних деталей.
— Ясно, — буркнула девушка. — Что ты меня лечишь, как маленькую?..