Я тебе испортила бы неопределённо протянула Вобла и отошла, бормоча о траханых дегенератах, понапрасну жрущих свой хлеб.
Кстати, о хлебе насущном. Слегка оправившись от полученного стресса, начавшего покрываться лёгкой корочкой забытья, я ощутил в желудке пустоту. Оставалось надеяться, что пришло время принятия трапезы.
К счастью, так и было.
Теодор, несколько оклемавшийся после произошедшего, вышел на середину пещеры и слегка подсевшим голосом объявил остановку на ночь. В связи с этим меня незамедлительно вытряхнули из моего рюкзака, где, как оказалось, и находился определённый запас продовольствия. Появились буханки хлеба, упакованные в полиэтилен, и жестяные банки с яркими наклейками, извещающими о том, что они содержат тушёнку. Удивительно, как при таком количестве банок у меня вообще сохранился позвоночник. Каждому досталось по четверти буханки слегка несвежего хлеба и по банке тушёнки. Не могу сказать, что мои глисты остались довольны подобным ужином, но я быстро успокоил их, указав, что он мог достаться врагу. Вместе со мной. Банка опустела, и, поелозив последним куском хлеба по её блестящим внутренностям, я с огромным сожалением окончил принятие пищи.
Оторвавшись от бесполезной жестянки, я обнаружил, что большинство справилось со своей задачей намного быстрее и начало переходить от активной части отдыха к пассивной. Собрались дрыхать. Двое учёных-дутышей задремали так же, как и сидели прислонившись спинами к стене. Третий свернулся калачиком на своём рюкзаке. Около четвёртого (точнее, четвёртой) уже сидел Серёга и что-то настойчиво втолковывал, размахивая руками. Девушка (весьма даже ничего!) обречённо кивала и бросала тоскливые взгляды по сторонам. Юра забился между двумя рюкзаками, каждый из которых был едва ли не больше его, и, накрыв лицо капюшоном, замер без движения. Швед и Круглый сидели около самой змеиной арки, перебрасываясь короткими фразами. Вобла расположилась чуть поодаль и, опёршись локтем о край торчащего из рюкзака ящика, сосредоточенно разбирала-собирала своё оружие. Зверь и Теодор вновь разложили карту и черкали её жирным чёрным маркером.
Вобла собрала автомат и уставилась на меня немигающим взором голодного удава. Ощутив внутренний дискомфорт, я заёрзал, но очень скоро убедился, как непросто укрыться от этого сверлящего взгляда. Вобла будто специально затеяла эту игру в гляделки, пытаясь вывести меня из полунирванного состояния. Даже закрыв глаза, я ощущал прессинг на лоб, точно кто-то давил на него толстым жёстким пальцем.
Какого хрена, пробормотал я и поплёлся в тот аппендикс, откуда мы вторглись в пещеру. Лучше уж эта тварюка!
Выражение это, несомненно, можно было опротестовать, но металлическая крышка выглядела достаточно надёжно, а Вобла скрылась от меня за поворотом коридорчика. В принципе, сейчас я видел только Сергея с учёной девахой (Серёга полез обниматься). Внезапно девчонка вскочила и громко сказала:
Да иди ты на хрен, мудила!
После этого она отодвинула ноги ловеласа-неудачника и направилась прямиком ко мне. Бросив свой рюкзак рядом с моим, она плюхнулась на него и, отстегнув верхнюю кнопку на куртке, поинтересовалась:
Можно здесь припарковаться?
Почему бы и нет? пожал я плечами. Не один фиг, где сидеть?
Да не один! в сердцах ответила она. Стоит оказаться в мужской компании и какой-нибудь козлина обязательно считает своим долгом достать до самых печёнок! Хрен у него, видите ли, зачесался!
Да я вроде тоже мужская компания, несколько обескураженно хмыкнул я, и означенный орган у меня тоже имеется.
Давай на «ты», сказала она, протягивая мне руку. Меня зовут Оксана.
Пожав её руку, я предложил ей слезть с рюкзака, уж чересчур она напоминала Наполеона, восседающего на барабане. Хихикнув, девушка решила последовать моему совету и уселась на тёплый пол рядом со мной.
Некоторое время она молчала. Я решил, что она уснула, и сам начал подрёмывать.
Какие мысли обо всей этой срани? внезапно спросила девушка, нарушив мою дремоту. Честно говоря, я ни фига не понимаю! Такое ощущение, крыша вот-вот слетит с катушек. Какие-то подземелья, твари и прочая чертовщина.
Не знаю, ответил я, потирая глаза, мне просто предложили подзаработать деньжат на переноске аппаратуры. Видимо, вашей. А тебе какую хрень наплели?
Да всякую срань, раздражённо махнула она рукой, о заброшенных урановых рудниках, забытых запасах топлива для станций. Вроде как сырьё для оружия. Да только лабуда это всё нет здесь радиации, даже остаточной, и это само по себе странно. А все эти шахты похожи на чёрт знает что, но только не на остатки уранового рудника.
Когда-нибудь узнаем, зевнул я. Кто-нибудь проговорится. Скажи лучше, ты чё, такая крутая научная деятельница, раз тебя взяли в эту экспедицию?
А ты как думаешь? приподняв нос, высокомерно заявила Оксана, но, не выдержав взятого тона, громко прыснула. Да нет. Просто лаборатории предложили заняться этой работой, пообещали хорошие деньги, вот я и упросила муженька включить меня в состав группы. Лишняя деньга ещё никому не помешала.
И кто из них твой супруг? кивнул я на спящих. Вон тот, молодой? С истерическими приколами?
Оксана зажала рот рукавом, пытаясь удержать хохот внутри.
Это Семён Кошкарёв, всхлипнула она, отсмеявшись. Главный лаборант лаборатории нестабильных изотопов, хоть фактически он выполняет обязанности заведующего лабораторией. Его начальник постоянно за границей.
Очень ценная информация, пожал я плечами, думаешь, объяснила? С чего это тебе так весело стало?
Да он же педик! Голубой Щенок вот его кликуха, опять прыснула она. Об этом все знают. Да он не слишком-то и маскируется. Любой симпатичненький студентик великолепно проинформирован: лабораторную этому ультрамариновому лучше всего сдавать через задний проход. Если бы он не был таким хорошим специалистом, уже давно получил бы коленом под свой раздолбанный зад.
И кто тогда?
Да нет его здесь. На лице Оксанки появилось досадливое выражение, словно она вспоминала нечто малоприятное. Мой муж ректор института.
Ах вот оно как протянул я, пытаясь вспомнить неизменного руководителя того учебного заведения, где мне в своё время пришлось обучаться. В памяти блуждало нечто достаточно древнее, прямо для определения в археологический музей. Хм, однако
И ты мне хочешь попенять за моего старика? с горечью сказала девушка, и я ощутил, как она напряглась.
Да погоди ты! Наёжилась, как дикобраз. Я взял её за холодную ладошку и похлопал по ней. Ни фига я не хочу сказать. Разве не понимаю, какие ситуации могут быть в жизни. Особенно в наше время
Ладонь расслабилась и заметно потеплела. На полных чувственных губах промелькнуло выражение, напоминающее благодарную улыбку. Оксана внимательно посмотрела на меня и подвинулась ближе, так, что её обтянутое джинсами бедро коснулось моего. Удивительно, мы одеты, находились в странном и жутком месте, да ещё и невероятно устали Короче, я ощутил возбуждение. Такова, стало быть, человеческая природа.
Я тогда училась на первом курсе, доверительно стала рассказывать Оксана и, запрокинув голову, упёрлась затылком в стену пещеры, и денег ни хрена не было. Много я могла снять с матери, если папашки не было и духу? Начала подрабатывать, пропустила занятия и на сессии конкретно попала. Думала, всё, вышибут. Вызывают к ректору. Ну, готовлюсь к последнему разговору и на свободу с чистой совестью. Захожу сидит. Куда там! В костюме, при галстуке, волосы выкрасил Казанова, короче. Предложил для начала быть его любовницей, а там как получится. Мне куда деваться? Мать копейки зарабатывает, бабку в больницу положили денег надо немерено. И учёбу продолжать хочется. Ну и как я должна была поступить?
Глаза её сверкнули набежавшими слезами, а губы скривились, точно от боли. Когда так делала моя супруга, я знал: надвигается грандиозная истерика. Слава богу, кое-какие методы для предотвращения грядущего шторма были мне знакомы. Обняв Оксанку за плечи, я подтянул её к себе и прошептал на ухо:
Ну, прекрати.
Она замерла, и её голова склонилась ко мне.