Илия был не просто лысон был без волос. На голой, потемневшей от загара голове, от того еще контрастней, выделялись уцелевшие или, может быть, заново отросшие ресницы и редкий выгоревший пушок на том месте, где должны были быть брови. Сверкнула белозубая улыбка:
Видел бы ты свою рожу, Садух!
Илия, в парадном халате с драным рукавом, разукрашенном цветами Ур, но при этом перепачканном сажей так, что эти самые цвета едва были видны, шагнул навстречу. Садух вместо приветствия, сам того не ожидая, как-то сдавленно крякнул и обнял бывшего члена семьи. Отстранился, рассматривая изменившегося приятеля, и, наконец, выдавил:
Да-а, вижу, нагулялся вдоволь! Проведать или насовсем?
Илия вздохнул, усмехнулся:
Садух, ты сам все знаешь. Побуду немногонадо подготовиться, и улечу.
Расскажешь?
Илия заулыбался:
Ну, что ты, как не родной? Забирайся в самолет! Надеюсь, твои орлы не заскучают до завтра?
Садух спохватился:
Погоди, отошлю их на хутор, бросил быстрый взгляд на муна, ты же подбросишь меня?
Ну, зависит от того, сколько выпьем, Илия, на которого орешек не действовал, смеялся, кстати, у тебя есть с собой? А то у меня чистого-то и нет.
Садух, отвлекшийся, чтобы подать знак охране, обернулся:
Нахватался дурных привычек на этом западе! Не волнуйся, найду я тебе нормального.
На что, на что, а на появление бывшего старосты я не рассчитывал. Видно, действительно плохо оценивал Садуха. Он держал Облачный край под постоянным контролем и такое событие, как визит отряда скелле, конечно, не мог пропустить. С другой стороны, у Облачного барона, как я его про себя прозвал, могли быть, да наверняка и были, другие важные и неотложные дела. Мог бы отправить доверенного человека, но нет, явился лично. Я немного, честно говоря, растерялся. Это там, на западе, я эль, пугающе неизвестным образом угрожающий устоявшимся порядкам. Там меня боятся, остерегаются, ненавидят, любят и почитают. Там меня принимает лично Его Величество, со мной договаривается Орден, разговаривает Храм. А здесь? Ябывший контрабандист, официально изгнанный из семьи. Здесь мои инопланетные заморочки никого особенно не волнуют. С Садухом, конечно, меня много чего связывает, но и друзьями мы никогда не былион бывший староста нескольких хуторов, превратившийся в почти самовластного хозяина этих земель на краю мира, ябывший мун, принятый в его семью по сугубо практическим соображениям, позже по таким же соображениям из нее изгнанный. Наши отношения всегда основывались на взаимной выгоде, меркантильном интересе, но вот надо же я был рад ему, как старому другу. И что самое интересное, он был единственным человеком на планете, кроме моей скелле, которому я доверял. Вероятно, потому, что прекрасно понимал его. Но вот то, что он явится лично, не предвидел.
Основные завалы на утесе к появлению Садуха я уже разобрал. Обгоревшая древесина, благоухая сандалом и можжевельником, высилась парой массивных стопок. То, что невозможно было использовать, безжалостно отправилось под обрыв, вместе с огромным количеством горелого мусора, прижизненное назначение которого зачастую установить уже было никак нельзя. Пользуясь уцелевшим кристаллом соды, я расхаживал по тому, что было когда-то полом мастерской, изображая памятных мне земных дворников, вооруженных агрегатами для сдувания павшей листвы. С той только разницей, что магия легко сдувала и вполне себе массивные бревна. На освободившуюся площадку, разлинованную уцелевшими лагами, я набросал кровельных досок, почему-то переживших атаку лучше полов, и водрузил палатку, когда-то принесенную мной и Аной с Земли.
Садух повертелся, хмыкая и ворча, среди горелых остатков былой роскоши, проигнорировал палатку, хотя с любопытством ощупал ее ткань, и уселся на ступеньках уцелевшей лестницы, прятавшихся в тени небольшого кусочка крыши, пережившего нападение.
Добрый ты человек, Илия. глубокомысленно заявил он, возясь с пастилой. Я бы за такое убил не задумываясь.
Да ладно, Садух! А то я тебя не знаю! Ты два дня будешь ходить и думать.
Потом все равно убью! староста был непреклонен.
Кого? Скелле?
Садух надулся, запыхтел, как чайник:
Ну, допустим, скеллеэто другое. Но кто-то все равно должен ответить, не сдавался барон.
Вот чего ты дуешься, Садух? Они ведь меня не хотели трогать. А ты сразусмертная казнь!
Как это, не хотели? Ты же сам сказал, что они первые напали?! Вон, самолет как обкорнали!
Я вздохнул. Тяжело признаваться, что в произошедшем есть твоя вина:
Если бы я не стал их преследоватьничего бы и не было. Ушли бы они вниз. Там узнали бы, что у нас перемирие. Самолет был бы цел.
А дом?!
Честно, Садух? Я ведь летел, чтобы деньги забрать. Какой это дом, если в нем никто не живет?
Зря ты так, Илия. Дом там, куда ты кусочек своей души вложил. А я видел, что для тебя эта скала значила.
Ладно. Проехали.
Староста, расправившись с первой порцией напитка, протянул мне ароматную кружку, взглянул остро:
Деньги-то уцелели?
Я усмехнулся, кивнул:
Все нормально. Что надовсе в целости.
Не хотелось рассказывать о далекой Земле, о том, что бывает так, что дом не самое главное и не самое важное в жизни. И уж точно я не хотел делиться тем, что всецело захватило меня. Тем более что мои планы шли наперекор воле монарха, Ордена, да и собственной семьи. Вот и получилось, что мой рассказ, честно говоря, вышел не вполне искренним.
Вечерело, общение перешло от прошлого к будущемумоему будущему.
Значит, ты собираешься в Саутрим?
Собираюсь. И надеюсь, ты мне поможешь.
Садух вздохнул:
Чего тебе помогать? Еды сам купишь. Или чего для самолета надо?
Да я не об этом. Понимаешь, у нас с Орденом вроде перемирия, Садух, уже изрядно набравшийся орешка, выразительно хмыкнул, но все равно, чем меньше они про меня будут знать, тем лучше. С другой стороны, у меня теперь вроде семья, ребенок, супруга нервнаячуть что сожжет все на хрен, а оно надо? Короче, я хочу, чтобы все знали, что я жив и здоров, но, чтобы никто, кроме Уров, не знал, где я. Да и им, а точнее супруге, по большому счету многого знать не надо. Главное, что здоров, путешествую, скоро буду.
Туфта. Супруга твоя, насколько я знаю, не дура.
Садух! Мне не надо, чтобы они верилинадо, чтобы понимали, что это моя туфта, что это я так неуклюже врусам живой и довольный жизнью. Главное, чтобы зналия вернусь.
Садух задумался. Молча отхлебнул, поддержать меня не просилда в меня уже и не лезло, поерзал на ступеньках, откинулся на спину и заговорил, уставившись куда-то в темнеющее небо:
То есть ты хочешь, чтобы я им от тебя письмо передал?
Не передал, а передавалвремя от времени.
Я так понимаю, ты их заранее напишешь?
Ага. На разной бумаге, разными перьями. И главное, я на них метку магическую повешутакую, что, кроме меня, хрен кто сделает.
Садух вновь принял вертикальное положение, хотя и чувствовалось, что ненадолго:
Подставишь ты меня. Твоя скелле явится, а она явится, и спроситтут мне и кирдык! Я, знаешь ли, не люблю, когда меня скелле о чем-то спрашивают. Я их вообщеСадух замолчал.
Садух, дорогой, ты же не простой человекзнаешь, как такие дела делаются. Концы на себя точно не наведешья уверен. Ну, будут время от времени какие-то случайные люди доставлять сообщения, скажем, в резиденцию Уров в Арракисе. Что с них взять? Они сами не знают, откуда письмо. Им заплатилиони привезли. А я тебя с Самом познакомлю, выдвинул я на ходу придуманный аргумент.
Чего? С главным Уром? Оно мне надо?
Подумай. У монарха ведь монополия только на Мауза океаном ее нет.
За океаном голодранцы живут. Они бы и хотели, да все равно нормально заплатить не смогут, голос Садуха показался на редкость трезвым.
Я бы не сказал. В Угле очень даже платежеспособная публика. Моя пастила для них была как подарок с небес!
Угол не весь архипелаг, Садух помолчал, задумчиво протянул, хотя попробовать можно, и вновь затих.
Чего молчишь? спросил я нахохлившегося старосту.
Сам подумай. Ты улетишь, а вернешься линеизвестно. Такое уже бывало, если помнишь. Я подпишусь, свое дело сделаю, а твои обещаниякогда еще сбудутся, тон его был до невозможности деловой.