Так ли велика проблема, нужны ли решительные меры для её искоренения, тараторит ведущий, может, мы собираемся бить мечом муху?
Насколько я знаю, ваш канал уже неоднократно освещал подобные эксцессы, с едва приметной насмешкой комментирует Агдан. Причём в чрезвычайно драматических тонах. Вроде до суицида ни разу не дошло, но неврозы у жертв случались.
Вот давайте и выясним, насколько справедлив этот драматизм. Не излишен ли он?
Ведущий делает какой-то сигнал в сторону, тут же подбегает стройная девушка и кладёт перед ним планшет.
Я смотрю комментарии на нашу тему, к анонсу на нашу передачу. Вот один пишет, что некоторые девушки иногда специально нагибаются или становятся спиной, чтобы видеохулигану было удобнее.
Вполне возможно, есть и такие девушки, невозмутимо улыбается Агдан. Легко могу себе представить таких европеек или американок. Они очень раскованы. Но к кореянкам это не относится.
Ведущий внимательно смотрит в планшет, Агдан просит дать возможность ей оценить комментарии и тут же заявляет:
Ну, конечно! Что же вы не сказали, что этот комментаторяпонец?
Есть и корейцы, возражает ведущий, вот, например.
Это типичное перекладывание вины с себя на жертву. Многие преступники так делают, заявляет Агдан. Воры говорят, что жертвы провоцируют их на преступление, держа свои кошельки в легкодоступном месте. Насильники утверждают, что привлекательные женщины слишком красиво одеваются, так что невозможно удержаться. Поэтому давайте договоримся: не принимать во внимание такого рода комментарии.
Не переоценим ли тем самым существующую проблему? риторически спрашивает ведущий.
Не переоценим, Агдан невозмутима и хладнокровна. Вы когда-нибудь слышали о такой проблеме где-нибудь в Европе или Америке? Её там нет! А почему? Смартфоны есть, мужчины в наличии, красивых женщин полно, метро тоже есть. Всё есть, а проблемы нет.
И почему? ведущий демонстрирует неприкрытый интерес.
Полагаю, такое случается, говорит Агдан, но для европейских дам это всего лишь повод провести с подругой весёлую беседу, не более того. Корейские же девушки чувствительны к таким эксцессам ещё и вследствие реакции окружающих. Все дружно начинают тыкать в неё пальцем, обсуждать и осуждать. Не хулигана, а её. Пострадавшая девушка вместо сочувствия получает негодование в свой адрес. Свинство, как по мне.
От последнего резкого замечания, высказанного спокойно и между делом, ведущий слегка подвисает. ИнХе возмущённо выдыхает, МуРан злорадно хихикает. Чем-то не понравился ей ведущий.
Спасительная для ведущего рекламная пауза.
А что ты думаешь, невестка? спрашивает МуРан.
Мерзавка! мгновенно отвечает ИнХе.
Нет. Я спрашиваю о девушках, пострадавших от видеохулиганов, уточняет МуРан. Они виноваты или нет.
После долгой паузы ИнХе с трудом формулирует ответ:
Виноваты. Надо юбки длиннее носить.
Понятно, МуРан отворачивается. ИнХе так решила по простой причине: если Агдан за кого-то заступается, она, ИнХе будет против. Не важно, кто прав. Она всегда против Агдан.
Реклама заканчивается.
Простите, госпожа Агдан, немного не понял. К кому относится ваше последнее резкое замечание?
К окружению пострадавших девушек, которое осуждает её ни за что, любезно поясняет Агдан. Именно онигрязные и вонючие свиньи.
От резкого контраста между ругательствами и очаровательным образом девушки с приятнейшим голоском ведущий опять на секунду замирает. Эту секунду МуРан использует с толком.
Ты не зря её ненавидишь, невестка, ласково говорит она. Видишь, она только что обозвала тебя грязной и вонючей свиньёй.
Пару минут МуРан с наслаждением слушает злобное шипение. Недавно она открыла для себя новое изобретение этого сумасшедшего века. Троллинг.
На экране разговор меж тем продолжается.
И вы будете воевать с окружением пострадавших девушек? с нотками злорадного ехидства спрашивает ведущий.
Нет, это бесполезно. Я буду бороться с видеохулиганами.
И каким образом?
Очень просто. Я же сказала, что народ при помощи полиции или наоборот, полиция с помощью народа, вполне способен решить эту проблему. Надо только организовать его.
И как вы это сделаете?
Я создала общественный фонд, господин ведущий. Для начала вложила туда сто миллионов вон. Фактически фонд будет премиальным, для волонтёров, которые возьмут на себя задачу отлова видеохулиганов. Допустим, едет человек на работу и замечает, что кто-то подсовывает смартфон под женскую юбку. Пусть хватает его и поднимает крик. Девушка пусть присоединяется. Трёх-четырёх человек хватит, чтобы схватить хулигана и сдать его полиции. После оформления задержания фонд выплатит этим людям премию в десять миллионов вон.
На экране за беседующими появляются реквизиты фонда.
Так просто? удивляется ведущий.
Не совсем просто, господин ведущий, но ничего невозможного. Во-первых, дайте на экран реквизиты фонда, чтобы мог присоединиться любой желающий. Видеохулиганы ведь что-то зарабатывают на своих гнусных снимках? Пусть зарабатывают и те, кто их ловит.
А полиция?
Полиции премий не будет, они зарплату получают.
Вы отказываетесь сотрудничать с полицией, госпожа Агдан? прищуривается ведущий.
Господин ведущий, вы с ума сошли! Конечно, мы будем с ними сотрудничать! Во-первых, на сайте моего агентства, кстати, реквизиты фонда там есть, мы ждём от полиции инструкцию для групп волонтёров, которые будут вылавливать хулиганов. Во-вторых, им надо готовиться к появлению таких задержанных. Не знаю, разработать ускоренную процедуру оформления, например. Давать гражданам справки, которые они могут предъявить на работе или месте обучения. Они же могут опоздать.
Всё-таки думаю, что отказ премировать полицейских похож на дискриминацию, ведущий упрямится.
Ничего подобного, господин ведущий, Агдан по-прежнему непробиваема. Если полицейский, закончив своё дежурство, по пути домой поучаствует в задержании, он тоже получит премию. Замечу, меньше остальных. Остальные граждане ведь выполняют чужую работу, а онсвою. Получит, как за сверхурочные.
Понятно, госпожа Агдан. А кто управляет фондом.
Управлять буду я или кто-то из моих людей. Скорее всего, клуб «Ред Алерт».
На этом передача заканчивается.
Как раз к дораме успели, удовлетворённо замечает МуРан и думает: следить за Агдан не менее интересно.
2 сентября, пятница, время 13:25.
Агентство «Music Modern», кабинет Агдан.
Кое-как с этих съёмок в KBS к обеду успеваю. ЧжуВон уже за десерт взялся, когда я подошла.
В кабинет заходит ЁнЭ с какой-то бумагой и почему-то виноватым лицом.
Чозахрень! от неожиданности перехожу на русский язык. Удивительная бумага!
Простите, ЮнМи-сии, кланяется и кается ЁнЭ, упустили. Для нас самих неожиданность.
Приглашение в суд. Уже в понедельник. Некий Ю ХиГун подал на меня в суд. С трудом продираясь сквозь канцелярское косноязычие, кое-как вспоминаю то ДТП, где охрана завернула руки в обратную сторону какому-то слишком резвому вожделеющего моего автографа.
Понятно. А вы чем виноваты?
А как же, ЮнМи-сии? Мы должны были заранее знать.
А вам предлагали эту информацию? Нет? задумываюсь, а почему? Что-то здесь не так. Обычно всегда находятся желающие слить инфу заинтересованным лицам. За вознаграждение.
Вы пойдёте в суд, ЮнМи-сии? Или послать им отписку?
Посмотрим. Первое заседание, я так понимаю, ознакомительное. Зашлите туда нашего юриста. И ты вместе с ХоГином как следует замотивируйте его. Пусть подмётки на ходу рвёт.
Как это? недоумевает ЁнЭ.
Пусть ловчит и хитрит, как только можно, перевожу я.
ЁнЭ, что у нас с фондом?
Счёт открыт, документы на регистрацию поданы, деньги переведены.
А нас с регистрацией не притормозят? от бюрократов чего угодно можно ожидать.
Нет. Там уведомительный характер регистрации.
Редкий случай. Как это государство упустило такую возможность кровь из граждан попить? Не всё плохо в этом мире и даже в Корее.