Как вдруг рывок неимоверной силы дернул меня назад, возвращая в тело, заставляя чувствовать непереносимую боль и терять сознание от неё. Кто способен на такое в этом мире?
Глава 2
Светлана Вранова
Уже неделю выхаживала птицу, и мне в этом очень помогал Лешка. У него никак не получалось научить меня делать уколы. Да, он показывал и объяснял. Но когда дело доходило до практики, у меня начинали дрожать руки. Первый раз делая укол под руководством Лешки жутко боялась причинить боль. Парень наблюдая за моими потугами закатил глаза, а потом молча отобрал шприц и сам сделал укол. А затем, словно дразня, приспустил штаны, вызывая у меня шок. Видя мои круглые глаза хохотнул:
Я не стриптиз показываю, а жертвую свое тело на благое делоучись!
Это был полный кошмар. Первый укол: игла шприца вошла неглубоко и при вводе лекарства вздулся бугорок. Парень зашипел, матерясь сквозь зубы. Я и так была на взводе с этими уколами, а тут у меня просто затряслись руки и потемнело в глазах.
Ладно. Это витаминки, всосутся. Давай, набирай новый шприц! приказал он.
Лёшечка, а может не надо?
Надо, Федя! Надо! вздохнул он.
Второй раз получилось также. Мне было страшно колоть живого человека, поэтому игла вновь вошла неглубоко. Понимая, что второй бугорок он мне не простит, стала проталкивать иглу глубже в тело. Вот уже этого извращения он не вынес.
Ну ты и садистка! Разве ж можно так? Больно же! Хлопком со всей дури надо! испугавшись, я выпустила из рук иглу и она закачалась в его ягодице.
Застонав, парень рывком вытащил её и склонился к столу о который облокачивался, пережидая боль.
Прости, прости, прости, я боялась подойти к нему, кудахча и прыгая вокруг.
Медленно и осторожно он натянул штаны и прихрамывая пошел к двери. Я виновато смотрела ему вслед, боясь сказать хоть что-то. Уже выходя из квартиры он обернулся и хмуро проговорил:
Уколы сам буду делать. Птичкужалко, угробишь! сделал шаг и вновь обернулся, криво улыбаясь. После того, что ты сделала со мной, обязана взять меня замуж! посмеиваясь и подволакивая ногу, ушел, а я так и села на пол.
Уколыне мое. Вот массажда! Только минут через десять, когда руки и ноги начали слушаться, поднялась с пола и растерев ладони, вновь просто окутала больного теплом.
Вечера ждала и боялась. Как только раздался звонок, немного нервно поправила волосы и отправилась открывать дверь. Сосед стоял с белозубой улыбкой и одной огромной синей розой. Смущенно улыбнувшись, приняла подарок и пропустила его в дом.
Было видно, что парень пытается не показывать вида как ему больно. Но я заметила как он подволакивает ногу и старается не делать резких движений. Проводив его в комнату, предложила:
Лёш, присаживайся, я сейчас подойду
Спасибо, поморщился он, я постою.
Когда я вернулась с кухни неся розу в вазе, он уже все приготовил для укола. Быстро поставив цветок на подоконник, тихо подошла к парню. За его работой приятно было наблюдать: ни одного лишнего движения, все четко и быстро.
Как же у тебя ловко получается! не скрывая своего восхищения, смотрела на него.
Парень лукаво ухмыльнулся и весело подмигнул.
Леш, может чайку? не нашлась я, что ответить.
Спасибо, Свет, но сегодня ядомой.
Чувствуя свою вину за утреннее издевательство над его телом, решила предложить народное средство. Вот только как сказать об этом парню? Промучившись и ничего не придумав, выпалила:
Леш, у меня капуста есть! сосед в замешательстве уставился на меня.
И что? Ты предлагаешь мне её поесть? Да я, вроде не козел! искреннее недоумение сквозило в его словах, и я краснея, быстро заговорила:
Да нет, не есть. Это народное средство. Капустный лист оттягивает синяки, убирает шишки. Корочелечит. Его надо приложить к попе
С каждым моим словом лицо парня вытягивалось, а потом он согнулся пополам и заржал, а я почувствовала себя полной дурой. Подхихикивая и утирая выступившие слезы, он всё-таки ответил:
Спасибо за заботу, подруга. Но я, как-нибудь медикаментозно. Ладно, закрывай за мной. Завтра утром приду делать укол.
Так и повелось: утром и вечером Лешка прибегал ко мне, иногда даже с дежурства, и делал уколы. Самое малое чем я могла его отблагодаритьпросто накормить чем-нибудь домашним, но, похоже, это ему нравилось.
Снимая бинты, которых стало уже намного меньше, чтобы сделать перевязки с мазями, размышляла о том, что мне до сих пор никто не позвонил по поводу нового массажа. Это было странно. Обычно, через день или два, неизвестными путями люди узнавали, что я освободилась и могу взять нового маленького пациента.
Но в этот раз все было иначе. Никто не звонил, и я радовалась, отдавая все свое внимание питомцу. Чтобы не оставлять его одного, на основной работе тоже взяла отпуск и отгулы за прогулы, как говорил главный бухгалтер, после того, как мы сутками не покидали офис, готовя документы к камеральной проверке.
Задумавшись об этом, не сразу заметила как открылись глаза ворона. В них плескалась боль и только боль, и вскоре они опять закрылись. Но это уже было победой, значит пик болезни мы преодолели.
Вечером, когда появился Лешка, я с огромной радостью рассказала ему эту новость. Он тепло улыбался, слушая меня, а потом спросил:
Свет, а почему ты пошла учиться в экономический, а не в мед? Ты же прирожденный лекарь, тебе это доставляет удовольствие.
Воспоминания о родителях всегда приносили боль, я их слишком сильно любила, чтобы вот так в одночасье потерять. И если маму я похоронила и знала, где её могилка, то судьба отца была для меня загадкой. Он числился в розыске уже пять лет. Его искали по всей стране, но результатов не было. У меня вообще создалось ощущение, что он вышел из дома и растворился в пространстве. Поэтому сейчас на Лёшкин вопрос, постаралась ответить общими фразами.
Ты же знаешь, у меня мама работа врачом на скорой помощи. Это она не хотела, чтобы я пошла учиться в медицинский и настояла, чтобы поступила в экономический.
А отец?
Он её очень любил и всегда потакал ей. Поэтому я теперь профессиональный бухгалтер. А массажхобби.
Сирион Карголс
Я приходил в сознание и вновь впадал в забытье, не осознавая где я и кто я. Изнуряющая, мучительная боль терзала мое тело, не давая думать ни о чем. Только иногда мне казалось, что чьи-то теплые руки словно качают меня в своих ласковых объятиях. Тогда жестокая пытка отступала, даря покой и спокойный сон. Но через некоторое время боль возвращалась: всё режеострая, всё чащетупая, ноющая.
В бреду приходили странные тени, давние знакомые, ушедшие за грань друзья и враги. Кто-то ругался, кто-то насмехался, и я никак не мог вырваться из этой круговерти. Только в минуты, когда боль отступала я мог мыслить и понимал, что шансов выжить у меня мало.
Уйти за грань я не боялся. Мы Богами поставлены охранять грань между живыми и мертвыми, не пропуская одних к другим. Спокойное отношение к смерти у нас, воронов, прививается с самого детства. Детям с младых ногтей объясняют, что есть жизнь и что есть смерть. Вернее, что смерти не существует. Души из-за грани уходят на новый виток перерождения, возвращаясь в мир живых. А смерть она рано или поздно ожидает нас всех.
Но однажды, придя в себя, увидел ангела Нет, наверное это всё же очередной бред
Всё реже проваливаясь в беспамятство, забываясь сном от слабости и изнуряющей боли. Кто бы мне когда сказал, что яСирион Карголс, буду настолько слаб, что не смогу ухаживать за собой, принимая помощь женщины. Хотя от такой красивой девушки это было приятно.
Тёмно-русые волосы, утонченные черты лица, прямой аккуратный носик, чуть пухлые губки и огромные карие глаза, в обрамлении черных пушистых ресниц, это если не смотреть на фигурку. А фигурка былазакачаешься! Стройная, длинноногая с мягкими округлостями там где надо, ладной попой и небольшой, но аппетитной грудью, и все это подчёркнутое или обтягивающими штанами, или короткими платьями, открывающими полностью ноги.
Да, с таким лекарем и поболеть можно. Только меня тревожило то, что магический потенциал не восстановился до сих пор, и я не мог совершить оборот. Тогда бы мое исцеление пошло намного быстрее. Хотя и сейчас не на что было жаловаться. Вытянуть меня с грани ни каждый целитель бы сумел, тем более теперь, когда не осталось ни одной голубки.