Анатолий даже швырнул чем-то в дверь. Это что-то разбилось, но в Серафима не попал ни один осколокон успел улизнуть. Но менеджер все же оставил последнее слово за собойна коме воспитателя пиликнуло срочное сообщениеэто был список детей и фотография. Фотография чистенькой комнаты и шести совсем юных детей. Они лежали в кроватках с открытыми глазами. Только спустя несколько секунд Анатолий понял, что это не фотографияэто прямая трансляция из комнаты. Один из детей молча плакал, другой сосал палец, и судя по всему уже очень давно. Девочка не спешно осматривала комнату. Пожалуй, эта девочкаединственная семерка из группы. Остальные восьмерки. У нее во взгляде не угадывался интерес, но она хотя бы изучала новую обстановку. Остальные просто отбывали, оставаясь полностью безучастными. Как их положили, так они и лежали. Жуткое зрелище. Всегда жуткое зрелище.
Как такое вообще допустил Бог? Как может здоровый человек, проявляющий интерес к квази, живущий там полноценной жизнью, в настоящем мире становиться безучастной куклой. Как это вообще возможно? Как человек может полностью потерять любой интерес? Да, как возможно, чтобы человек, ребенок, не реагировал на боль, на дискомфорт, на другие раздражители? Это безумие.
Это полное безумие. О чем говорить, если в их центре, в РЦКДП, были случаи травм мочевого пузыря из-за того, что дети просто не могли банально обоссаться! И не в том дело, что они этого делать не умели, а просто почему-то не видели в этом смысла.
Диана смотрела в глаза воспитателюнебывалый эффект, социальная реакция в протомире. Для Дианы это был явный прогресс. Не большой, это был крохотный шаг к выздоровлениюно явный. Хоть какое-то проявление эмпатии, как надеялся Анатолий.
Диана, я должен идти. Мне очень не хочется тебя оставлять, но сейчас придет кто-то из санитаров и поможет тебе вернуться в палату. Все как обычно. Извини, но восстановительные процедуры придется отложить. Если ты захочешь, ты можешь сама проделать эти упражнения. Помнишь, повращать кисти, наклоны головы, улыбнуться, изобразить испуг, злость. Ты меня слышишь?
У Анатолия аж сердце замерло, когда на лице девочки он увидел робкую улыбку, словно та его подбадривала. Улыбка пропала, появилась снова, сменилась удивлением И только тогда воспитатель понял, что эта улыбка адресовалась не ему. Просто девушка почему-то решила выполнить просьбу воспитателя и приступила к давно отработанным упражнениям. Что-же ничего удивительногодва месяца упражнений любому в подкорку вобьют нужные реакции на нужные команды. Все это всего лишь механическое выполнение команды. Все это всего лишь движения куклы, с привязанными нитками к рукам кукловода.
Анатолий заставил себя вспомнить, что Диана все же сегодня умоляла его прекратить, оставить ее в покое. И это прогресс. Да в первые минуты, когда человек еще не до конца понял, что оказался в прото, он проявляет больше эмоций, свойственных ему в квази. Но чем дольше он остается в реальном мире, тем меньше интереса к нему проявляет. Естественно, это касается квазизависимых, начиная с четверок и до девяток включительно. Десятки же вообще ничего не проявляли в протопространстве, вся их жизнь была исключительно в квази.
Куда катится этот мир?
Анатолий Григорьевич! Вас срочно вызывают к директору! Почему Вы не отвечаете на ком?
Все в порядке, я уже иду знакомиться с новой группой детей. Обреченный вздох Анатолия.
Нет, это по другому вопросу.
Да Вы шутите! Сначала на меня вываливают эти отчеты, и это в тот самый день, когда у меня выпускной вечер со второй группой. Потом скидывают этот детский сад! Что еще? У нас загорелся второй сектор и кроме меня его никто не может потушить? Анатолий распалялся все сильнее с каждым словом. Или может быть это вторжение инопланетян? Я должен переписать каждую боевую единицу и составить план психологической реабилитации каждого зеленого человека в условиях ведения боевых действий на луне? А нет! Я понял! Я должен сварить кофе этой жирной тупой Кхм. Арине Петровне?
С каждым словом бедный безымянный для воспитателя санитар все сильнее вжимал голову в плечи.
Я что, здесь единственный кто работает? У меня что времени вагон? Не сбиваясь продолжил Анатолий. Кроме меня хоть кто-то что-то может? У меня дел по горло. Я уже должен рваться на части. Чтобы Вы знали, в моем возрасте нельзя так работать. Почему я должен все улаживать?
Анатолий Григорьевич даже начал тыкать пальцем в грудь молодого сотрудника, который сначала покраснел, потом побледней и сжался как меленький котенок.
Меня не интересует, что там произошло! Уже кричал старший воспитатель реабилитационного центра. У меня осталось пол часа на принятие новой группы. Потом я прощаюсь с выпускниками. Потом я заполняю никому не нужный отчет на сорока страницах, и только потом я выслушаю чего Вы от меня хотите! Можете пока запереться в туалете, если боитесь встречаться с директором и объяснять, почему ее распоряжение не смогли донести до моих ушей. Мне просто наплевать! И будьте уверен, если Вы еще произнесете хоть слово, то я буду Вас бить ногами, и ни один человек меня не осудит! Я не посмотрю на Вашу молодость, я не посмотрю на то, что Вы выполняете приказ. Мне просто наплевать! Найдите меня пол восьмого вечера! И ни минутой раньше!
И все же юноша нашел в себе силы, чтобы, семеня на цыпочках, за Анатолием затянуть на одной ноте:
Анатолий Григорьевич, простите меня, но вечером состоится пресс-конференция. Вы просто обязаны на ней защитить достоинство нашего центра. Вы ведь понимаете, что это не мое решение. Это не моя ответственность. Арина Петровна уверена, что только Вы можете представить нашу работу с лучшей стороны. Понимаете, в общественности ходят различные мнения. Они не очень лестные. Поговаривают, что мы мучаем детей, что мы садисты! Если Вы не дадите краткое интервью, хотя бы пару слов, то нас просто разорвут. Нас закроют. Подумайте о детях! Подумайте об этих несчастных детях!
Да я каждый день думаю о этих детях! А вы все мне только мешаете! Да на моих руках уже почти две сотни спасенных! Я буквально вытаскиваю наше общество из зловонной ямы! Вы все работаете по моим методичкам! А думал ли ты, когда я их пишу? Когда я все это успеваю? Когда ты спишь, я набираю текст. Когда ты спишь, я проверяю и отрабатываю методики! Ты сегодня в четыре дня пойдешь домой! А я буду возиться с пускающими слюни кусками мяса! Кусками мяса, которых заморили собственные родители. И эти тупые обезьяны будут в меня тыкать пальцем? Идите сами на все эти конференции. Это не моя задача. Это не моя работа. Да, сгорите вы все в одной куче! Мне насрать на вас и ваши слова! Я занят! Занят! Я занят!
Анатолий разошелся не на шутку, он брызжал слюной, он выпячивал глаза, стучал кулаком по стенам. Бедный молоденький санитар уже был готов бежать не оглядываясь. Вообще больше никогда не появляться в этом центре, лишь бы сейчас быть где-то в другом месте.
Глава 2
Затемненная просторная овальная комната. Темно-синие стены усыпаны россыпью созвездий, и Анатолию даже кажется, что он узнает в них рисунок ночного неба. Вот здесь как будто большая медведица, а это южный крест. Но нет, скорее всего сознание просто пытается найти знакомые очертании в хаотичном орнаменте. Вот мелькает падающая звездаэто не окрашенные стенывсе это огромный дисплей. Из-за сумрака не удается разглядеть стыков панелей, но их может просто не быть. Наверняка технологии уже позволяют делать такие сплошные экранысам воспитатель РЦКДП не был уверен, что такое производят, но почему бы и нет.
Нет ни зрительских мест, ни суфлеров, ни камер. Скорее всего трансляция будет вестись скрытыми приборами. И куда смотреть, если нужно будет добиться пронзительного эффекта и заглянуть зрителю в глаза?
Здравствуйте. Вы себя хорошо чувствуете?
Кажется это какой-то знаменитый ведущий. Кажется, Анатолий его даже где-то видел. В одном из шоу. Точно не в новостях. Ведущий настороженно смотрит на погруженного в кресло специалиста. Глаза Анатолия прикрыты. Тело расслабленно, он полулежит в кресле. Слишком безвольная поза.
Все хорошо, медленно выговаривая слова отвечает Анатолий, мне вкололи седативное, насильно посадили в машину, и буквально затолкнули в студию.